С 12 по 17 апреля в Астане прошла встреча священников Казахстана. Во время встречи духовные упражнения проводил о. Войчех Гертых – доминиканец, богослов Папского дома. Главной темой этих реколлекций стала нагорная проповедь Иисуса.

 

Беседа с о. Войчехом Гертыхом – доминиканцем и богословом

Папского дома

– В соответствии с традицией, сложившейся еще в Средневековье, во времена св. Доминика, эту должность занимает доминиканец. Раньше его называли учителем или наставником апостольского дворца, но при Папе Павле VI он стал именоваться богословом Папского дома. На протяжении вот уже многих столетий на наставника апостольского дворца возлагаются три задачи. Во-первых, он должен проводить конференции для всего двора понтифика, при котором всегда, и особенно в эпоху Возрождения, было много людей, не имевших священного сана, и именно их должен был учить папский богослов. Во-вторых, в период существования папского государства наставник апостольского дворца занимался цензурой всех книг, издававшихся в Риме.

На сегодня эти две первые функции отпали сами собой. У Рима теперь есть свои издательства, университеты, и Церковь не вмешивается в их деятельность. А работающие при Св. Престоле священники в большинстве своем доктора богословия, которые не нуждаются в том, чтобы кто-то проводил для них конференции. Зато третья обязанность наставника апостольского дворца связана с папскими выступлениями. Целое бюро в Ватикане занимается их подготовкой. Как известно, не все свои речи Папа пишет собственноручно – он просто не в состоянии сделать это. Эти речи готовят разные люди в зависимости от того, с кем будет встречаться понтифик. Но, прежде чем текст речи увидит Папа, его должен просмотреть богослов, который проверяет, не вкралась ли туда какая-нибудь ошибка. В этом и состоит моя главная задача: читать речи, подготовленные для Папы.

Конечно, речи пишут католики, которые часто вставляют в них цитаты из сочинений Йозефа Ратцингера (т.е. нынешнего Папы Бенедикта XVI), так что можно сказать, что речи составляются в духе понтифика. Мне редко приходится что-либо исправлять, хотя и случаются неясные формулировки, которые могут быть превратно истолкованы. Тогда речь дорабатывают, чтобы выразить мысль поточнее. Потом читает сам Папа и иногда добавляет что-нибудь от себя.

 

– В нашем ордене сейчас не так много монахов: когда я принимал постриг по всему миру было 11 тыс. доминиканцев, а сейчас около 6 тыс. Перед моим назначением кардинал Содано сказал мне, что нужен был человек с докторатом по богословию, знающий иностранные языки и живущий в Риме. Плюс к тому кандидат должен быть не слишком старым и не слишком молодым. Эти критерии сильно сузили список кандидатов: в ордене было не больше тридцати таких людей.

Почему выбор пал именно на меня? Не знаю, так получилось. Я первый поляк, исполняющий это служение.

 

– Главная наша встреча с Богом происходит благодаря вере. Вера – это смирение разума, а не его отрицание. Господь не хочет, чтобы мы выбросили разум из головы. Разум – это дар Божий. Мы встречаемся с Богом благодаря вере, которая видит дальше разума. Господь Бог обитает во мраке. Если бы мы могли встретить Его благодаря одному разуму, то свели бы Его до роли предмета, который находит в нашей власти. Химик, конечно, умнее предмета, который исследует; он властен над ним. С Богом мы встречаемся посредством веры, которая ведет разум дальше, за его естественные границы, к живому Богу.

Бог, скрывающийся во мраке тайны, одновременно являет нам, что Он – Отец, потому что там, где есть вера, есть и доверие, есть любовь. В наших межчеловеческих отношениях двое влюбленных не смотрят друг на друга сквозь призму науки; они просто доверяют друг другу. Внутри веры мы должны думать, должны познавать катехизические истины, основные истины веры и увидеть, как они подходят нашей природной любознательности, нашему природному желанию смысла. Поэтому внутри веры есть место для богословского размышления, для уточнения истин веры, ведущих нас к Богу. Богословие само по себе не дает веры, но укрепляет ее, хранит, приближает к ней наш ум, учит нас опираться на Бога.

Не стоит воображать, что у доктора богословия вера глубже, чем у обычной бабушки, которая ежедневно молится розарием и уповает на Бога. Возможно даже, что она как раз-таки ближе к Богу, легче устанавливает контакт с Ним, чем многие доктора богословия. Богословие должно служить вере.

 

– Мне не очень хотелось бы говорить о себе. Скажу лишь, что родился я в католической семье и был крещен в младенчестве, так что самого начала стоял на пути веры. В прошлом году, посвященном апостолу Павлу, меня потрясло одно открытие: св. Павел знал ответ еще до того, как поставить вопрос. Не было так, что он задумывался над смыслом, над жизнью, над миром, над верой и, видя, что что-то не так, пришел ко встрече со Христом. Не Павел нашел Иисуса, а Иисус нашел его, встал на его пути, когда он направлялся в Дамаск, и лишь в свете встречи со Христом у Павла открылись глаза, и он стал лучше понимать окружающий мир.

Мне кажется, что именно таков должен быть путь веры. Мне кажется, что вера не зиждется на том, что человек встает на цыпочки, тянет голову вверх и задает вопросы… Хотя некоторые люди ведут себя именно так. Мне кажется, что Бог действует в душах, Он Сам подталкивает их к вопросам, к поискам. Вера – это, прежде всего, дар Божий. Нельзя кого-то УБЕДИТЬ в вере, она – не результат логического размышления. Вера зиждется на том, что Бог захватывает, втягивает нас. Так происходит встреча с тайной. Содержание веры передается Церковью посредством чтения слова Божьего, катехизации или религиозной литературы. Но зародыш веры дается Богом. Ее сущность в том, что Бог Сам вступает в нашу жизнь.

Конечно, в истории бывали случаи, когда атеисты входили в Церковь, вдруг ощущали дыхание благодати и выходили уже верующими. Взять хотя бы для примера Андре Фроссара. Но у большинства людей этот первый момент веры происходит очень спокойно, не изобилуя какими-то особыми знамениями.

Началом моей веры стало то, что я родился раньше срока, был очень слаб, и мама, опасаясь за меня, еще в больнице попросила стакан воды и крестила меня. Потом священник крестил меня в церкви «под условием» на тот случай, если мама сделала что-нибудь не так. Конечно, я считаю, что моя мать сделала все правильно, и с того момента я стал верующим.

 

– Меня восхищают ее отношения с Богом и умение описать их в простых словах. Св. Фома Аквинский, которого я тоже часто цитирую, пытался выразить эту реальность точными определениями, дать вещам их имена и в результате пользовался сухим, черствым, но в то же время и правдивым языком. В случае же св. Терезы создается ощущение, будто эта девушка села рядом и сказала: «Смотри!» К тому же она говорит на нашем современном языке. В ней я вижу то, о чем постоянно говорю: примат богословских добродетелей (веры, надежды и любви), т.е. примат отношений с Богом. Св. Тереза показывает нам очень простой путь к Богу: быть ребенком перед Богом! А ребенок только и умеет, что делать в пеленки и еще кричать, плакать и спать. Тереза говорит, что ребенок временами такой милый, когда спит. Т.е. Тереза учит быть ребенком перед Богом и хранить упование на Него, и в то же время мы видим у нее очень глубокое чувство ответственности на повседневную жизнь. Ей чужда позиция по типу: «Господь меня любит, а потому я лежу на диване, а Господь пусть спасает меня». Св. Тереза уповает на Бога, но при этом она очень конкретна и правдива в своих человеческих поступках, в заботе о сестрах, чутка к проблемам других, а не сосредоточена на себе. Таким образом, в св. Терезе я ценю ее стремление быть ребенком перед Богом, но в то же время и ее чувство ответственности перед миром.

Люди же часто ведут себя совсем наоборот: думают, что перед Богом нужно быть сильным, что, если мы не будем совершенны, то Господь и смотреть на нас не пожелает (это страшное заблуждение), а в жизни оказываются рассеянными, не зрелыми и безответственными. Нужно учиться этой ответственности, жизненной правдивости, но только в контексте полного упования на Бога.

 

– Папа – это очень культурный и вежливый человек, очень скромный. У него нет, наверное, таланта говорить к толпам: это скорее ученый, всю жизнь просидевший за столом и писавший книги. Это также глубоко верующий и преданный Церкви человек. Он собирался на пенсию и вдруг неожиданно для себя стал Папой! И сейчас он с огромным самопожертвованием исполняет это служение.

 

Беседовал

О. Павел Блок (OFMConv.)

Карагандинская Епархия

 

6 и 7 мая на «стадионе» карагандинской семинарии прошли товарищеские матчи по футболу между командами приходской молодежи, семинаристов и священников.

 

Без Месси и Рональдо, а только своими силами… мы сделали сенсацию!

Особые свойства мяча безо всякого волшебства могут создавать фантастические вещи: энтузиазм, красоту, дружбу, сплоченность… Хорошо рассчитанный пас, эффектный прыжок вратаря, точный удар, умение обвести противника, чтобы дать шанс партнеру по команде… Все это, несмотря на усталость и ушибы, стало прекрасным опытом, который стоило разделить с друзьями и товарищами в пасхальное время.

В первых числах мая в семинарию вместе со своими священниками приехала группа из прихода г. Чарск. Здесь их уже ожидали семинаристы, карагандинская и темиртауская молодежь. В течение нескольких дней ребята сходились в футбольных баталиях (в том числе и одна команда священников).

Хотя мяч команды гнали в противоположных направлениях и, разумеется, с противоположными целями, постепенно к нам все яснее приходило сознание, что все мы играем в одной команде: команде людей, которые не только молятся вместе, но и делят друг с другом радости дружбы.

А кто победил? Лучшим трофеем было достижение всех и каждого: дружба – это сокровище жизни, которое приобретается и обновляется, когда ты со «спортивным настроем» радуешься общению с друзьями, не заботясь особо о том, кто «лучший на табло».

Нам хотелось бы поблагодарить о. Антона Бергера, настоятеля из г. Чарска, который и стал инициатором этой встречи.

 

Болельщик

Кардинал Вальтер Каспер

 

Окончание. Начало в предыдущем номере.

 

Правильно понимаемый принцип канонической территории не объясняет сам по себе резкую реакцию Москвы. Проблема здесь скорее состоит в ином толковании этого принципа, понимаемого в смысле национальных Церквей. Чтобы внести ясность, следует отметить, что «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», которые мы цитировали выше, употребляют понятие «нация» в двух значениях: как этническая общность и как совокупность граждан определенного государства (II.1). Русская Православная Церковь признает сегодня разделение (но не отделение) Церкви от государства (III.3) и решительно отстаивает свою свободу перед лицом последнего (III.5). Поэтому толкование термина «каноническая территория» в смысле национальных Церквей означает желание сослаться не на государственную Церковь по старому образцу, но на Церковь, которая отождествляется с гражданами некоего государства и, более того, с этническим фактором культуры, основанной на русском православии, который, как показывает случай Украины, выходит за пределы государственных границ нынешней Российской Федерации.

Исходя из такого понимания, не только все российские граждане, но и все те, которые включаются в русскую культурную среду, являются членами Русской Православной Церкви или остаются с нею связанными, в том числе и многочисленные неверующие и непрактикующие, проживающие в сегодняшней России после 70 лет коммунистической атеистической тирании, пропаганды и воспитания. Обращение русского в Католическую Церковь воспринимается поэтому как предательство.

В Русской православной Церкви наших дней имеют место знаки возвращения к славянофильским традициям, которые можно констатировать, например, в желании апеллировать к Достоевскому, а не к Владимиру Соловьеву, который был пионером в области экуменизма. Эти тенденции с патриотическим привкусом нередко связаны с русским шовинизмом, который очень распространен в сегодняшнем российском обществе и проявляется, в частности, во враждебном отношении ко всему западному или римско-католическому. Не случайно Патриарх Алексий II, выступая 13 декабря 2001 г. на открытии VI Всемирного русского народного собора, заявил: «Русскому православию присущ глубоко национальный характер». В ходе работы собора это утверждение отразилось эхом в острой антизападной полемике, принимавшей порой даже вульгарный характер в устах некоторых представителей высокой церковной иерархии. Однако, эта позиция, в конечном итоге, противоречит принципам, сформулированным на Юбилейном архиерейском соборе 2000 г. (ср. II.4).

Такое понимание канонической территории резко ограничивает пространство для пастырской деятельности Католической Церкви, а также других Церквей и церковных общин. Русская Православная Церковь не рассматривает Католическую Церковь, присутствующую в России, как собеседницу, Церковь-сестру. С православной точки зрения, Католическая Церковь может осуществлять свою пастырскую деятельность лишь по отношению к тем, кто по традиции исповедует католичество. Однако подобное отношение, оставляя в стороне богословскую мотивировку, неприемлемо в сегодняшней ситуации. В действительности, католики, проживающие в России, даже не будучи русскими с этнической точки зрения, глубоко вросли в русскую культуру и говорят на русском языке. Поэтому Католическая Церковь в современной России – это не Церковь иностранцев, как пытаются доказать в Москве. Ее чада по праву – российские граждане, как следует из Конституции Российской Федерации. Привилегии, дарованные Русской Православной Церкви по закону о свободе совести от 1997 г., и дискриминация, которой подвергаются Католическая Церковь наряду с другими Церквами и церковными общинами с точки зрения истории, представляют собой анахронизм и проблему конституционного права.

Лишь учитывая все выше сказанное, можно правильно понять смысл обвинений в прозелитизме. Ведь осуждая прозелитизм, мы имеем в виду, что однозначно неприемлемо «переманивать верующих» при помощи методов, несовместимых с Евангелием и человеческой свободой (финансовая помощь или другие посулы). Понятно, что Католическая Церковь не может усваивать ту форму прозелитизма, который заключается в «переманивании» и в побуждении к переходу на свою сторону православных христиан, иначе говоря, в похищении овец из православной паствы. Но русская православная сторона под прозелитизмом понимает также любую евангелизаторскую деятельность, обращенную прямо или косвенно к многочисленным неверующим современной России, и более того – любую форму пастырской работы, чем-либо привлекающую неверующих или могущую казаться привлекательной.

Православная Церковь осознает свою пастырскую и евангелизаторскую слабость и поэтому опасается католичества, которое, несмотря на свою малочисленность на территории России, действует более эффективно в сфере пастырского попечения. Она защищает свою традиционную культурную среду и намерена воспрепятствовать тому, чтобы Католическая Церковь, рассматриваемая как Церковь иностранцев, стала более видимой реальностью в плане численном, культурном и религиозном.

Однако не только в России прозелитизм стал проблемой, которая отягощает экуменические отношения. С подобными трудностями столкнулась Католическая Церковь в Латинской Америке, где оживилась довольно агрессивная миссионерская деятельность новых сект. Эта тематика рассматривается в различных документах по экуменизму. На их основе возникли заявления и соглашения, которые могли бы оказаться полезными для разрешения проблем России.

В отличие от сект, все т. н. исторические Церкви согласны друг с другом в неприятии прозелитизма, понимаемого в его исконном значении. Все они единодушны в том, что нельзя трудиться на благо Евангелия, используя недостойные методы. Кроме того, они в основном согласны, что между Церквами не должно иметь места никакого «переманивания». Поскольку Католическая Церковь признает Православные Церкви истинными, а таинства этих Церквей подлинными и, поэтому, действенными средствами спасения для их верующих, она далека от того, чтобы заниматься миссионерством среди православных. Об этом часто говорил митрополит Андрей Шептицкий (1865–1944 гг.), на пример которого равняется сегодня Украинская Греко-католическая Церковь.

Безусловно, некоторые католики бывают излишне ревностны, однако подобных людей хватает и в других Церквах, в том числе и в православной. Стремясь, насколько это возможно, пресечь подобное поведение, католические епископы неоднократно предлагали Русской Православной Церкви указать на конкретные случаи, которые, с ее точки зрения, можно считать незаконными, чтобы обвинения в прозелитизме основывались не на рассуждениях общего порядка, а на достоверных фактах. Однако ответа на это предложение так и не последовало. Но если следовать этим путем, большая часть вопросов могла бы быть, несомненно, разъяснена посредством диалога. Так, например, Антиохийский Патриархат, сумел уладить проблемы именно с помощью двусторонних договоров.

Что касается сохранения культурной самобытности России, сформировавшейся в рамках православной традиции, то и здесь при наличии доброй воли можно было бы найти решение. Не может составлять часть «политики» и «стратегии» Католической Церкви какая-либо попытка использовать нынешнюю слабость Православных Церквей и сделать из России католическую страну. Но даже если бы такое желание имелось, мы не в состоянии сделать это. С другой стороны, мы к этому совершенно не стремимся. Напротив, мы хотим помочь Православной Церкви лучше и более эффективно исполнять возложенное на нее миссионерское и пастырское служение.

Подтверждение тому – помощь, вот уже многие годы оказываемая Русской Православной Церкви в виде значительных финансовых влияний со стороны наших церковных организаций („Kirche in Not“, «Renovabis» и др.), поддержки со стороны многих католических епархий и структур, а также укрепления богословских школ Русской Православной Церкви посредством стипендий для подготовки православных священников, которых их епископы направляют для продолжения обучения на Западе. Эта помощь и это сотрудничество могли бы еще более расширяться. Однако, поскольку русская Православная сторона отвергает диалог, это делает невозможным поиск конкретных решений и сотрудничество, которого она сама желает.

Прервав диалог, Русская Православная Церковь наносит ущерб, прежде всего, себе самой и своим правильно понятым интересам. В частности, она таким образом поддерживает не умеренные силы, а самые экстремистские круги. Тем самым она усиливает те настроения, которых сама опасается и с которыми борется.

Остается еще одна проблема основополагающей важности: индивидуальное обращение. Речь идет о немногих православных христианах или, что бывает чаще, о неверующих, которых привлекает католическая доктрина и духовность вообще и которые после зрелого размышления по собственному желанию и зову совести принимают решение влиться в лоно Католической Церкви. Подобные индивидуальные обращения не являются целью экуменического движения, которое, напротив, стремится к достижению полноты общения между Церквами. Но, в то же время, они не противоречат принципам экуменизма (ср. декрет об экуменизме «Unitatis redintegratio», 4). Ни одна Церковь не может исключать возможности индивидуального обращения и не может отвергать тех, кто по искреннему убеждению желает присоединиться к ней, т. к. это противоречило бы вселенской миссии Церкви. С другой стороны, православные епархии Запада поступают также и естественно принимают тех, кто обращается к ним.

Если Русская Православная Церковь распространяет обвинение в прозелитизме и на сравнительно редкие случаи индивидуального обращения, то она не только применяет двойные стандарты, но и пытается лишить Католическую Церковь в России того, что сущностно для ее бытия как Церкви. Это неприемлемо с богословской точки зрения. II Ватиканский собор постановил: «Странствующая Церковь по природе своей является миссионерской» (Декрет о миссионерской деятельности Церкви «Ad gentes», 2). Папа Павел VI видел в евангелизации самую глубокую сущность Церкви (Апостольское обращение «Evangelii nuntiandi», 1975 г., п. 14). Папа Иоанн Павел II решительно настаивал на исполнении миссионерского призвания в энциклике «Redemptoris missio» (1990 г.).

В то же время, в разных странах Церкви достигли соглашения в том, как следует поступать в отношении индивидуальных обращений. Это должно быть возможным и в России. Католическая Церковь не может допустить, чтобы за ней не признавалась миссионерское измерение ее природы во имя некоей концепции прозелитизма, неправомерно расширенного в его значении. Самоотождествление Русской Православной Церкви с определенной этнической культурой (а именно это угадывается за подобными обвинениями в прозелитизме, трактуемом чрезмерно широко), в конечном счете, наводит на мысль о том, что мы имеем дело с экклесиологической ересью. Ее можно считать следствием секуляризации Церкви, которая может вылиться в глубокий духовный кризис.

 

Вопрос о религиозных обращениях затрагивает фундаментальную проблему религиозной свободы. За человеком признает основополагающее право не быть принуждаемым к никакой религии и никакой религиозной деятельности, но иметь возможность свободно выбирать религию и исповедовать ее публично. В конфликте с Римом Русская Православная Церковь, в сущности, нападает на права человека и в особенности на свободу совести и вероисповедания (п. III. 6).

Католическая Церковь в свое время также немало потрудилась, прежде чем пришла к признанию свободы вероисповедания. Действительно, еще Отцы Церкви утверждали, а мученики первых веков засвидетельствовали своей кровью, что вера по своей природе есть свободный выбор. Тем не менее, свобода совести довольно быстро была ограничена после поворотного решения императора Константина и после того, как император Феодосий (379–395 гг.) провозгласил христианство государственной религией. Имело место скорее терпимость, но не свобода вероисповедания. И, прежде всего, Католическая Церковь не была в состоянии примириться с концепцией религиозной свободы, которую в либеральном смысле пропагандировало просветительство нового времени. Церковь настаивала, что лишь истина, а не заблуждение, имеет право на существование, и тем самым отрицала либеральную концепцию свободы совести и религии.

Лишь II Ватиканский собор после долгих и драматических обсуждений, совершил этот знаменательный поворот, приняв декларацию «Dignitatis humanae». Кардинал Кароль Войтыла, в то время архиепископ Краковский, выступил в зале заседания с памятной речью, в которой настаивал на том, что истина и свобода взаимосвязаны между собой. Действительно, истину можно постичь и признать лишь свободно. И наоборот, свобода обретает свою полноту не в равнодушном выборе, но в стремлении к истине.

Понимая таким образом отношения между истиной и свободой, Католическая Церковь на II Ватиканском соборе ступила на путь, который привел ее к освобождению от наследия эпохи императора Константина, не дав ей стать жертвой современной либеральной концепции. Она обрела свое место в контексте современного плюралистического и либерального мира, не приспосабливаясь к нему, а конструктивным образом противостоя ему и его индивидуалистической концепции свободы.

Русская Православная Церковь немногим более десяти лет тому назад, после долгого периода коммунистических репрессий, столкнулась с современным плюралистическим миром. Поэтому можно понять, почему она все еще находится в поисках своего места. Это требует терпеливого отношения с нашей стороны. Она все еще остается закрытой и полагает, что религиозная свобода – это всего лишь выражение либерального индивидуализма Запада. Для нее социальная и культурная вовлеченность в жизнь общества предпочтительнее личной свободы даже в том, что касается религиозной практики.

Таким образом, становится ясным глубокий богословский фон дискуссий о принципе канонической территории и прозелитизме. Аргументация Русской православной Церкви носит глубоко идеологический характер. Она защищает не только некую русскую действительность, которая практически более не существует, но также проблематичную в плане богословском связь между Церковью и народом или же между Церковью и культурой и стремится обеспечить господство Русской Православной Церкви в ущерб не только Католической Церкви, но и свободе личности.

До тех пор, пока Русская Православная Церковь будет привязана к этим двум идеологическим позициям, она не сможет начать конструктивный диалог с современным обществом и с Католической Церковью. Ее позиция, безусловно, последовательна, однако она не дает оснований смело смотреть в будущее. Поэтому для Московского Патриархата было бы гораздо лучше возобновить диалог с Католической Церковью вместо того, чтобы прерывать его, и выйти из тупика, в котором она находится. Тогда посредством конструктивной критики она обретет, то место, которое принадлежит ей в современном мире и, прежде всего, в объединяющейся Европе. Католическая Церковь к этому диалогу готова и предрасположена сотрудничать.

 

Источник: Итальянский иезуитский

журнал “Civita Cattolica” (16.03.2002)

 

Перевод подготовлен Русской

службой «Радио Ватикана»

 

Материал предоставлен

российской католической

газетой «Свет Евангелия»

Живое Евангелие

 

Св. Иоанн (Джон) Фишер, епископ Рочестерский, был известен как выдающийся апологет и пастырь. Он родился в Беверли, графство Йоркшир (Великобритания), ок. 1469 г. Сын ювелира, Джон окончил Кембридж, в развитие которого внес затем немалый вклад, в чем ему очень помогла Маргарита де Бофор, бабушка Генриха VIII. В 1491 г. принял священническое рукоположение, а в 1514 г., назначенный епископом Рочестера, покинул Кембридж, чтобы полностью посвятить себя окормлению вверенной ему епархии. Но лютеранская реформа, отразившаяся и на Англии, поставила его в первые ряды защитников Римской Церкви, вероучение которой он отстаивал своими проповедями и трудами, среди которых особую известность в Европе получил трактат «Об истинности Тела и Крови Христовых в Евхаристии» (1522 г.). В конце концов, епископ был призван ко двору короля, слывшего за великого поборника культуры и «защитника веры».

Фома Мор, более известный из истории коммунизма как Томас Мор, родился 7 февраля 1478 г. Сын лондонского магистра стал сначала знаменитым адвокатом, затем – магистром справедливости в Сити, а потом и членом парламента. Первая жена, Джейн Кольт, родила Томасу Мору троих дочерей и сына, а после ее смерти он женился на Элис Мидлтон. Говорят, что все птицы Челси (в то время – сельского пригорода Лондона) слетались кормиться в его спокойный сад.

Томас Мор окончил Оксфорд, откуда вынес любовь к классикам, которая и сблизила его с Эразмом Роттердамским – частым гостем в доме Моров. Написал биографию итальянского гуманиста Джованни Пико делла Мирандола. Но более всего он известен как автор знаменитой «Утопии», в которой рисует идеальное общество, где царит справедливость и свобода. Именно за этот труд его и причисляют к праотцам коммунизма. Настоящий гуманист, он носил власяницу, изучал отцов Церкви и с радостью и твердостью воплощал в жизнь свою веру.

Когда Лютер начал свою борьбу с Римом, король Англии Генрих VIII написал трактат в защиту католического учения о таинствах, за что удостоился особой похвалы от Папы Льва Х и осуждения от Лютера. Им обоим Томас Мор ответил, что Генрих чтит культуру и единство. Монарх часто советовался с Мором, поручал ему важные дипломатические миссии, а в 1529 г. назначил его лордканцлером, т.е. главой всего судебного аппарата – очень высокая, но и опасная должность.

Разлад между Римом и Лондоном начался тогда, когда Генрих VIII прогнал жену Екатерину Арагонскую, в прошлом – вдову Артура, старшего брата короля, и пожелал жениться на Анне Болейн. Последнюю точку в конфликте поставил «Акт о главенстве» от 1534 г., фактически означавший отделение Церкви Англии от Св. Престола и подчинение местного клира короне.

Джон Фишер, поклявшийся хранить верность своему монарху, «пока это не противоречит закону Христову», твердо сказал нет разводу и подчинению Церкви королю. А Томас Мор считал, что верность Генриху требует от него абсолютной искренности с ним. Вера не позволяла лорд-канцлеру признать развод и главенство короля в вопросах веры, и он не желал скрывать своих убеждений.

Вскоре после «Акта о главенстве» был обнародован новый закон – «Акт об измене», который после тщетных попыток смягчить его был одобрен запуганным парламентом. Согласно этому закону, отказ от признания главенства короля над Церковью расценивался как государственная измена и карался смертью.

Весной 1534 г. в Тауэр был заточен Томас Мор, а вскоре к нему присоединился и Джон Фишер. Они знали, что их ожидает. Папа Павел III, надеясь спасти епископа, назначил его кардиналом, но только еще более ухудшил положение. Генрих, узнав об этом, заявил: «Я сделаю так, что не будет больше головы, которая носила бы ту шляпу».

Томас Мор всячески старался ободрить родных, навещавших его в заключении, и писал прекрасные письма на латыни своему другу – итальянскому торговцу и гуманисту Антонио Бовизи, проживавшему в Лондоне: «Мой самый верный и близкий друг… Да сохранит Господь во здравии твою семью».

Как и следовало ожидать, судебные процессы по делам Джона Фишера и Томаса Мора закончились смертным приговором. Но эти два героя веры, лишенные возможности видеть друг друга, продолжали поддерживать старинную дружбу и обменивались письмами и подарками: сладости, зеленый салат, французское вино, пудинг, которые присылал им Антонио Бовизи – все это они делили пополам.

Утром 22 июня 1535 г. Джона Фишера разбудили надзиратели: «Сейчас пять, а в десять тебе отрубят голову». «Ну, тогда я еще вздремну пару часов», – ответил тот.

В назначенное время епископа вывели к эшафоту. Ему трижды предлагали признать «Акт о главенстве», обещая взамен жизнь. Но он трижды твердо сказал «нет», и умер на плахе, а его голова была выставлена у входа на мост через Темзу. Две недели спустя палачи сбросили ее в реку, чтобы освободить место для головы св. Фомы Мора.

Перед казнью Бонвизи передал бывшему лорд-канцлеру еду, вино и новую одежду (которую ему, однако, надеть не разрешили). Представ 6 июля перед эшафотом, приговоренный был любезен даже с палачом, который готовился его обезглавить: «Мужайся, друг! Только смотри, у меня слишком короткая шея»,   сказал ему святой и подарил один золотой. Когда пришло время, Мора спросили, не хочет ли он сказать что-нибудь перед смертью, но только «кратко». Именно так – «кратко»   мученик призвал всех молиться о Генрихе VIII и заявил, что «умирает, храня верность королю, но, прежде всего, Богу».

Четыре столетия спустя Папа Пий XI причислил обоих мучеников вместе к лику святых, и с тех пор Церковь вспоминает их так же вместе в один день.

 

По материалам

www.santiebeati.it

Кто мой ближний

 

 

Когда мы чего-то требуем от детей, будь то в школе или же дома, то всегда должны задумываться над тем, насколько наши требования понятны для них. Конечно, бывают такие требования, которые ребенок должен выполнить независимо от того, понимает он их или нет. Но ведь есть и много таких, сама целесообразность которых зависит от того, насколько ребенок поймет и примет в своей детской свободе.

Когда педагог или кто-либо из родителей говорит, что его более всего волнуют проблемы в нем самом, то он уже достиг большого успеха и в работе над самим собой, и в педагогическом труде. Теперь необходимо это сознание несовершенства (сознание чисто интеллектуальное) воплотить в жизнь, поведение, решения и реакции. Мы должны научиться мириться с собственными недостатками и, в то же время, преодолевать их, чтобы они не передались детям. Наши проблемы не должны нас беспокоить. Нужно принять их и, как ни парадоксально это звучит, в какой-то степени полюбить свои слабости. Акцептация, признание собственных недостатков как своих собственных может стать началом внутреннего умиротворения. А когда мы разумно принимаем свои проблемы, то можем так же принять и проблемы детей.

 

Это очень обширный вопрос. Требовать с любовью значит требовать с оглядкой на личную свободу ребенка. Учить детей пользоваться своей свободой и нести ответственность за свои свободно принятые решения – одна из важнейших вещей в педагогике. Два данных качества следует прививать одновременно. Без ответственности свобода превращается в произвол, а ответственность без свободы – в простое рабское и бездушное следование правилам.

Нужно верить в развивающий потенциал, скрытый в ребенке и выражающийся в его желании расти и побеждать собственные слабости и ограниченность, в его творческом подходе к действительности, широкой открытости на все непознанное, непроизвольном доверии к воспитателям. Тогда воспитание не будет зависеть только от деятельности воспитателя. Последний должен быть лишь пассивным помощником для ребенка в его собственных исканиях и творчестве. О хорошем воспитании можно говорить лишь тогда, когда удается сочетать активное сопровождение с пассивным руководством. Воспитательный процесс во многом проигрывает, когда ребенок лично не заинтересован в том, чему его хотят научить.

В атмосфере взаимной открытости легче помочь ребенку понять, что на то, чего он хочет, имеют право и остальные. Тем самым ребенок учится видеть не только собственные потребности, желания и интересы, но и потребности и желания окружающих, учится уважению к свободе и правам ближних: как сверстников, так и взрослых.

 

 

В любой программе школьного воспитания есть различные дисциплины, которые в зрелом возрасте разным детям будут необходимы в разной степени. Поэтому нужно быть очень внимательными к тому, чтобы мы с абсолютной непререкаемостью требовали того, ценность чего в будущем может оказаться весьма и весьма относительной. Требуя от ребенка успехов в той или иной дисциплине, мы можем ему нанести более глубокий вред, чем простое незнание предмета. Прекрасные познания в математике, физике или литературе обязательны не для всех. Можно быть немного «полуобразованным» и при этом счастливым. Это, однако, не значит, что можно потворствовать душевной лени. Но все же следует с надлежащим благоразумием оберегать детей от слишком ревностных учителей, для которых предмет важнее самих учеников. Учитель, находящийся в глубоком духовном и эмоциональном контакте с детьми, может ранить их совершенно незаметно для себя самого. Для того, чтобы дети поняли требования преподавателя, недостаточно просто ссылаться на будущее. За подобной аргументацией обычно стоит собственная эмоциональная омертвелость и беспомощность учителя, прикрывающаяся программными требованиями.

Чтобы подробнее ответить на приведенный выше вопрос, было бы необходимо глубже заняться основами предмета, общей манерой и пониманием обучения, используемой методикой и т.д. Заметим лишь, что при реализации программы учитель должен стоять не на ее стороне, а вместе с ней на стороне детей. Уже само противопоставление между преподаванием и чуткостью к детям в корне своем неверно. Главной предпосылкой преподавания является умение понимать ребенка и принимать во внимание его интеллектуальный и эмоциональный потенциал. Учитель сам по себе не может изменить основы, но зато может приспособить их к детям. Ведь даже самые лучшие образовательные программы останутся лишь на бумаге, если не будет педагогов, способным претворить их в жизнь. И о каком предмете не шла бы речь, учитель должен уметь сохранять равновесие между программными требованиями и способностями, интересами и желаниями детей. Он не должен использовать оценки вместо розог.

Издаваемые образовательными учреждениями программы – это опорой для учителей. Но каждый из них должен быть в определенной степени и воспитателем. Сможет ли учитель математики хорошо преподать детям свой предмет, зависит не только от программы, его собственного знания предмета и дидактического опыта, но и – а, может, и прежде всего – от эмоционального контакта с детьми. Ребенок часто хорошо учится из любви к учителю, а не ради собственного будущего, которое он не в силах предвидеть.

Да, ребенку многому следует научиться. Но нигде не сказано, что он должен научиться этому в течение того периода, который определен для него программой, психологами, образовательными учреждениями и учителями. Психология развития внесла большой вклад в понимание психики ребенка; но она же порой дает повод для сурового отношения к детям. Некоторые родители и воспитатели превращают ее постулаты в своего рода догмы, которыми и бичуют затем своих подопечных. Когда, например, школьный психолог без глубокого анализа каждого отдельного случая говорит родителями, что их чадо опаздывает в развитии, то тем самым он ранит и родителей, и ребенка. Общеизвестно, что в сложных жизненных ситуациях падает успеваемость даже у самых умных детей. К некоторым ученикам мы бываем по-настоящему несправедливы, когда при оценке их достижений не берем во внимание условия их жизни дома. Типичный пример: семья живет в двухкомнатной квартире, у детей нет собственного угла, отец возвращается с работы пьяный. Как может ребенок хорошо учиться?

 

Это, наверное, самая ценная часть вопроса! Анализ педагогических ошибок, допущенных некогда нашими учителями и родителями, может сослужить большую службу тому, кто стремится к большей зрелости и ответственности в собственной воспитательной деятельности. Над этим вопросом должен задумываться каждый, кто имеет дело с детьми: родители, педагоги, катехизаторы, священники и т.д. Нередко мы повторяем те же ошибки, которые в прошлом были допущены в отношении нас самих. Если мы их не сознаем, то их жертвой станут вверенные нам дети.

                                 

Из: Ю. Аугустин (SJ),

“Kdo je můj bliћnн”,

“Kostelnн Vydři”, 1997 г.

Карагандинская Епархия

 

Св. Ефрем

 

В преддверии Дня памяти жертв политических репрессий, который отмечается в Казахстане 31 мая, в карагандинской епархии были организованы мероприятия, связанные с этой датой.

Так, 29 мая состоялось открытие экспозиции на тему: «В язвах Своих сокрой меня…». Были продемонстрированы основные факты из истории Католической Церкви на территории России и СССР, а также фотографии священников, прошедших лагеря и служивших на территории Казахстана и Средней Азии. Через данные, представленные в экспозиции, верующие могли увидеть масштаб гонений на веру и Церковь в начале ХХ столетия. Если к 1914 г. на территории Российской империи (без Царства Польского) находилось 1158 приходов, 1491 храм, 1358 часовен, 2194 священника и 5 миллионов верующих, то к 1939 г. практически прекратилась жизнь Католической Церкви в СССР. В это время оставались открытыми лишь несколько храмов – менее десяти, лишь в нескольких из которых официально служили священники.

В этот же день верующие приходов Караганды, Темиртау, Пришахтинска и п. Молодежного могли принять участие в паломничестве в п. Долинка, где с 1931 г. находился административно-хозяйственный центр лагеря Карлаг. Во время паломничества верующие посетили музей на территории бывшего лагеря и «Мамочкино кладбище» (место захоронения детей, рожденных в лагере и женщин), где молились молитву за всех невинно репрессированных и убиенных.

Само паломничество началось с прихода св. Иосифа, где находятся могилы священнослужителей (о. Владислава Буковинского, о. Александра Хиры, о. Александра Штауб), прошедших лагеря ГУЛАГа.

В годы тоталитарного режима на территории Казахстана находились 11 лагерей: АЛЖИР, Карлаг, Дальний, Степной, Песчаный, Камышлаг, Актюбинский, Джезказганлаг, Петропавловский, лагерь Кингир и Усть-Каменогорский. Согласно официальным данным, в те годы невинно пострадало около 60 млн. человек. Из них 40 % были сразу расстреляны.

Среди пострадавших немалый процент составляли христиане, в их числе и католики. Одних уничтожали, потому что не отказывались от веры, других - потому, что принадлежали к «подозрительным» национальностям (например, немцы, поляки и др.). За годы своего существования Карлаг принял около миллиона человек. К началу 1950-х Карлаг насчитывал более двухсот лагерных отделений и пунктов. Площадь ИТЛ к этому времени равнялась территории Франции.

По возвращении из паломничества в приходе св. Иосифа архиепископом Яном Павлом Ленгой была отслужена св. Месса за всех мучеников ГУЛАГа и прочитана молитва о прославлении новомучеников.

Хочу спросить

 

 

 

Это имя носит серия из тридцати Месс, совершаемых одна за другой за упокой одного конкретного усопшего.

Происхождение этой традиции связывается эпизодом, который св. Папа Григорий Великий († 604 г.) описал в своих «Беседах», чтобы, по всей видимости, проиллюстрировать учение о заупокойных молитвах об умерших. Согласно рассказу святого, один монах, умирая, глубоко каялся в грехе против обета бедности, который он совершил, оставив у себя три золотых монеты. После его смерти св. Григорий повелел другому монаху в течение последующих тридцати дней ежедневно совершать за усопшего по Мессе. По прошествии указанного срока Папе было видение, из которого он узнал, что умерший монах был освобожден из Чистилища в тот самый день, когда было совершено последнее богослужение.

Успех идеи св. Григория вдохнул в верующих упование на то, что Бог по Своему милосердию выведет из Чистилища душу, за которую тридцать дней подряд совершались св. Мессы. О действенности этой специальной серии говорил и св. Антонин Флорентийский. Церковь одобрила веру в особую силу григорианских Месс, хотя и не связала с их практикой полной индульгенции для усопшего, за которого они совершаются.

Не обязательно, чтобы все Мессы совершил один и тот же священник и в одной и той же Церкви. Декларация «Григорианская тридцатка» (1967 г.) напоминает, что, если в случае возникновения непредвиденного препятствия (например, болезни) или по другой уважительной причине священник прервал тридцатидневный цикл, он должен завершить его позднее, как только это станет возможным.

В ноябре 2009 г. по приглашению оргкомитета конференции «Человек и его решения – 2009» при Католическом люблинском университете Иоанна Павла II (Польша) Рамазан Саттарулы принял участие в работе международного форума. О своих впечатлениях от этой поездки он решил поделиться и с читателями нашей газеты.

 

Впрочем, обо всем по порядку. За полтора года до проведения конференции оргкомитет разместил в интернете объявление о планируемом мероприятии. В течение года я переписывался по поводу заявки на участие, тезисов выступления и самого текста доклада. Организаторы определили четыре этапа, которые нужно было преодолеть, чтобы попасть в число выступающих. Мне удалось выполнить все поставленные условия, и вот я…

Но так просто в Польшу не добраться. Несмотря на то, что приглашающая сторона взяла на себя почти половину расходов, мне оставалось еще найти немалую сумму для поездки. Благодаря финансовой помощи его высокопреосвященства митрополита Томаша Петы и Евразийского университета им. Л. Н. Гумилева мне это удалось.

Проведенная конференция доказала возможность и важность сотрудничества между представителями разных конфессий. Оказавшись в далекой Польше, я еще более осознал ценность уникального гражданского мира и стабильности, царящих в Казахстане. На конференции было представлено более 10 стран мира, и не каждый участник мог говорить о социально-психологическом комфорте своих соотечественников, о единстве в делах и помыслах жителей своей страны.

В отличии от них я с гордостью говорил о крепкой дружбе между народами нашей республики, о терпимости к религиозным верованиям друг друга среди населения.

У многих, с кем я общался, наша страна ассоциируется, в первую очередь, с президентом Н. А. Назарбаевым. Немало людей знает о нас благодаря визиту в Казахстан Иоанна Павла II осенью 2001 г.

Далекая и теперь уже близкая Польша удивила меня скромностью своих жителей, чистотой и ухоженностью улиц. Огромное количество исторических памятников в Люблине позволило выдвинуть кандидатуру этого города на звание культурной столицы Европы в 2014 г. В польских ВУЗах обучается много иностранцев, поэтому при необходимости каждый местный житель с радостью окажет вам посильную помощь и подскажет, как добраться до нужного места.

Люди разных стран и континентов, несмотря на различия верований, цвета кожи и глаз, хотят жить в мире, в согласии друг с другом. Поэтому я желаю всем гармонии и счастья, у спехов во всех начинаниях.

 

Рамазан Саттарулы Салыкжанов,

кандидат социологических наук,

доцент кафедры социологии ЕНУ

им. Л. Н. Гумилева