Уверовать значит пожертвовать собой. Собор говорит, что Мария росла на стезе веры. И ей нужно пройти свой жизненный путь – путь веры. Она шла по тропам жизни, отмеченным всеми знамениями верного направления странствия.

Неожиданности, тревоги, сомнения, разочарования, страх, утомление… Но прежде всего – много вопросов… Как Ирод узнал о Ребенке? Почему хочет лишить Его жизни? Сколько времени придется жить на чужбине? Иисус потерялся – увидим ли мы Его еще? А весь этот ужас Голгофы? Здесь все кажется абсурдным, бессмысленным, вокруг тьма, не видно ничего …! Вопросы… Евангелие представляет нам Марию в разных ситуациях: как она размышляет, как смотрит на вещи, как сопоставляет древними пророчества с текущими событиями и ищет в них знамения Божьего и смысла.

Если человек ищет, то, значит, он идет. Почему же искала Мария? Потому что была странницей веры! Искала, потому что не все знала. Если бы Матерь познала все истины, то ей не нужно было бы искать. Искала, потому что не получила все в готовом виде. Точно так же, как мы. Она оказывалась в тех же ситуациях, на которые так часто жаловались мы: порочат мое имя, несправедливо осуждают меня, покушаются на моего ребенка…, какая дикость! Разве у всего этого есть какой-то смысл? Где же Бог? Почему Он молчит? Вокруг везде тьма! Матерь пыталась распознать замысел Божий в стольких несчастий.

Точно так же, как мы. Мария не была озарена сверхъестественным просвещением. Она не была с детства наполнена влитым познанием, благодаря которому знала бы все. Мы не можем даже быть уверены в том, что она, например, заранее знала о спасении и божественной природе ее Сына. Евангелие показывает нам ее удивление и изумление; видно, что она, например, не понимает ответа Сына в храме.

Мария не знала всего. Она не получила все в готовом виде. И ей пришлось искать, думать, размышлять…, точно так же, как нам. Мария была странницей веры.Уверовать значит пожертвовать собой. Отправиться в путь, прыгнуть в пропасть… Человек веры каждое утро, едва проснувшись, пускается на поиски Господа. Но Бог – это тайна, а тайну нельзя ухватить руками, нельзя проанализировать мыслью, Бога нельзя встретить, видеть Его лицом к лицу. Тайну можно только принять: просто, в тишине, на коленях. И сразу чувствуется определенность, и все становится ясно! Тайну нельзя понять аналитически, нельзя захватить разумом. Нужно позволить ей захватить себя. И когда человек ей отдастся, все становится ясным, и Бог в каком-то смысле перестает быть тайной.

С самого творения Бог вложил в человека неясную, но мощную силу, которая называется тоской по Богу. Когда она направлена не туда, то приводит на странные, ошибочные пути. Этим и объясняются многие состояния человека, когда он хочет умереть, испытывает экзистенциальное беспокойство, отвращение к жизни, которое представляет собой не что иное, как еще одну форму жажды Бога. Эта тоска по абсолюту делает человека особенным существом. Неподвижный валун или порхающая ласточка спокойны и ни о чем не тоскуют, но человек – единственное творение, которое может чувствовать беспокойство. Основа этого беспокойства, понимаем мы то или нет, соткана из тоски по Богу, тоски по кому-то, кого мы никогда не видели, тоски по стране, в которой мы никогда не бывали… Особая ностальгия.

Беспокоен и путник, который по зову этой ностальгии проходит тысячи дорог, чтобы найти это таинственное нечто, которое везде и, одновременно, нигде, у которого тысячи лиц и ни одного, которое никогда нельзя увидеть, но которое вопреки этому являет себя в тысячах знаков, событий и людей.

Верить значит именно это: странствовать, подниматься, плакать, сомневаться, уповать, ждать, падать, вставать, дышать, уставать… и постоянно идти, как бродяги, которые не знают, где сегодня прилягут, что будут есть завтра, как Авраам, Израиль, Мария…

Мария не была в своей жизни туристкой. Никто не сказал ей: «Мария, не трать сил понапрасну, и без того все готово…». Нет, наоборот! И она оказывалась в как будто бессмысленных ситуациях, и она задавалась вопросом: «Что мы будем делать теперь? А завтра?» И ей приходилось сталкиваться с неудачами, которые казались абсурдными, и она чувствовала себя потерянной среди непроглядной тьмы, как во время бегства в Египет или на Голгофе… И ей лишь понемногу и туманно открывался лик Божий, Его намерения и замыслы, пока вокруг творились неслыханные вещи. Матерь смотрела на эти события сквозь призму веры. Как мы уже говорили, она сопоставляла древние пророчества с новыми ситуациями и искала их скрытого сверхъестественного смысла.

Даже если Мария обладала небывало глубоким духом самопожертвования и готовности принять все, что угодно, она искала воли Божьей посредством постоянной, интенсивной медитации. Именно такой образ Богородицы в различных ситуациях рисует нам Лука.

Стояла прекрасная ночь. Несколько пастухов сторожило своих овец. И вдруг их озарил яркий свет, сопровождавшийся пением и откровением, из которого они узнали, что пришел Ожидаемый, и им надлежит пойти и поклониться Ему. Какие знамения помогут им узнать Его? Ребенок в яслях и пеленках… Они торопятся, входят в пещеру, рассказывают об увиденном и услышанном в ту ночь… А евангелист добавляет: «И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи». Кем же были те, кто с изумлением слушал пастухов? Двумя стихами ранее евангелист говорит, что в пещере они нашли «Марию и Иосифа, и Младенца…». Значит, Марию переполняло удивление и изумление. Т.е. она не все знала о собственном Ребенке? Ведь удивление или восхищение всегда вызывает нечто неожиданное, неизвестное, новое…

Мария не знала всего того, что мы знаем о божественной природе Сына, которого она носила под своим сердцем. Что было ей известное, а что нет? Никто никогда не сможет точно ответить на этот вопрос. Мы можем быть уверенны лишь в том, что она не знала всего. Но она искала, а потому была странницей веры.