У датского писателя Якобсена есть очень интересная новелла «Чума в Бергамо».

Бергамо – маленький итальянский город расположенный вблизи Равенны, на склоне горы, к нему ведет узкая горная тропа. Якобсен пишет, что в этом городке в середине века разразилась чума. Жутко. День и ночь звенели похоронные колокола. Люди взывали к Богу. Они взывали о помощи, но всё бесполезно. Чума лишь сильнее свирепствовала. И тогда им стало всё безразлично. Они говорили: «Бога нет». Они выкатывали бочки из трактиров, и начиналось великое пьянство, пьяные от безумия они впадали в развратный разгул. Начиналась вакханалия, оргия отчаяния, и так изо дня в день. Полное безразличие… разгул всех страстей, иногда, посреди танца кто-нибудь падал с почерневшим лицом, его так и оставляли лежать, оргии продолжались. Будем есть и пить, ибо завтра умрем!

Однажды, они насторожились, они услышали пение хорала. Подойдя к городским воротам, они увидели вереницу кающихся, поднимающихся по горной тропе и поющих литанию «Господи помилуй, Господи помилуй». Впереди шел молодой монах, который нес черный деревянный крест. Процессия прошла через городские ворота. Жители Бергамо стояли и смеялись: «Вы идиоты, здесь Бога нет, прекратите свою глупую литанию! Пойдемте, будем есть и пить, ибо завтра умрем!» Но монах впереди шествия продолжал путь со своим большим деревянным крестом. Двери церкви были открыты, всё равно в нее больше никто не заходил. Процессия беспрепятственно вошла в нее. Монах прислонил крест к колонне, а затем… ворвалась свора необузданных, смеющихся и ревущих смертников. Один буйный мясник в кровавом фартуке встал на алтарь, поднял золотую Чашу Вечери и проревел: «Пьянствуйте! У нас Бога нет!». Но вот на кафедру становиться бледный монах и призывает к молчанию. Стало тихо, и в этой тишине он сказал: «Я хочу вам кое-что рассказать: Когда Сын Божий умирал на кресте, к которому Его прибили гвоздями, толпа тоже издевалась, глумилась, насмехалась, и даже оба разбойника, висевшие справа и слева от Него, тоже смеялись. Тогда Сын Божий подумал: «Я должен умереть ради этих людей, которых Моя смерть вовсе не трогает? Я должен положить Свою жизнь за этих дрянных людей, расположение которых ничем невозможно привлечь?» И Сын Божий решил: «Чур, не Я! Чур, не Я!» Он божественной силой вырвал гвозди из дерева, спрыгнул с креста, вырвал у воинов свою одежду так, что игральные кости, которыми они бросали жребий, покатились с горы Голгофы. Одел Свои одежды и вознесся на небо, сказав: «Чур, не Я!». И крест остался пустым. Поэтому теперь нет никакого освобождения, милости к людям и спасения. Теперь остаются лишь смерть и ад…».

 

Так проповедовал монах. Наступила мертвая тишина. Мясник давно спрыгнул с алтаря, он встал внизу, под кафедрой, Чаша выпала из его рук. «Нет больше спасения, нет милости» – как эхо пронеслось в его мыслях. Вдруг, одичавший мясник сделал три шага вперед, протянул руку к монаху и закричал срывающимся голосом: «Эй, ты, повесь Спасителя снова на крест! Эй, ты, повесь Спасителя снова на крест!».

Друзья мои, монах рассказал историю о Спасителе неверно, но самое трогательное то, что Сын Божий не сказал: «Чур, не Я!». Он страдает на кресте до сих пор, несмотря на то, что люди говорят: «Работа, развлечения и все прелести этого мира нам намного важнее спасения нашей души». Этот Спаситель, Который и сейчас желает нас спасти, имел полное основание сказать: «Чур, не Я! Делайте что хотите!».

Если бы я был Иисусом, то по мне пусть бы весь мир погиб, но Иисус, Сын Божий, не говорит: «Чур, не Я! Чур, не Я! Чур, без Меня!». Он ищет нас. Как долго Ему еще вас искать? Когда вы уже увидите, что Иисус желает сделать вас Своим достоянием? Когда же, наконец, откроются ваши глаза? Чтобы вы могли сказать: «Мой Спаситель! Мой Искупитель!».

 

Вильгельм Буш