Кто мой ближний?

 

Прощение, конечно же, не заключается в том, чтобы позволить кому-то безнаказанно измываться над самим собой и близкими людьми. Когда все прочие средства защиты уже исчерпаны, судебный процесс, действительно, может быть единственным выходом из ситуации.

Дети имеют право на минимум покоя, на то, чтобы с ними не обращались жестоко. Польское телевидение как-то показало беседу с детьми алкоголика, осужденного за безжалостные издевательства над ними. Маленький сын был рад тому, что «папы больше нет дома. Теперь мы сможем спокойно спать». Дети имеют право на спокойную ночь, на «человеческое» отношение к себе. Когда один из родителей ведет себя неадекватно, другой должен встать на защиту детей. Если иного выхода нет, он обязан бороться за их основополагающие права в судебном порядке.

В таких сложных ситуациях нужно, однако, внимательно прислушиваться к голосу сердца. Требование уважения к собственным правам или правам детей не должно служить формой мести. Поэтому такому решительному шагу, как судебный иск, должны предшествовать попытки более мирного решения проблемы. Скорее всего, в данном конкретном случае все прочие средства были уже испробованы, если отец шестикратно проходил принудительное лечение.

Прежде чем отправиться с иском в суд, не помешало бы разобрать сложившееся положение с каким-нибудь третьим лицом. Нужно искать совета и наставления у людей, способны взглянуть на все со стороны и дать объективную оценку. Будем откровенны: суды завалены семейными тяжбами, и справедливость - не единственное, чего добиваются стороны. Часто истец хочет унизить другого и доказать ему перед всем миром, что тот неправ. Если мы решились обратиться в судебные инстанции, чтобы добиться уважения своих прав и прав своих детей, нужно всерьез задуматься о последствиях этого решения.

Подлинной драмой судебных процессов по семейным делам является участие в них детей, для которых необходимость свидетельствовать против одного из родителей и выбирать, с кем им остаться - всегда трагедия. Когда ребенок вынужден в присутствии посторонних давать показания против отца или матери, это наносит ему глубокую рану, которую, и то с трудом, можно заживить лишь в зрелом возрасте. Дети не должны становиться предметом торгов или дуэлей родителей. Хотя подобная ситуация очень болезненна и для последних, ее последствия для взрослых и детей несопоставимы друг с другом. Ребенок - это слабый, беззащитный человек, ранить которого намного легче, чем взрослого.

Последовательную позицию в отношении алкоголика нужно занять намного раньше, чем ситуация выйдет из-под нашего контроля. Если его разрушительное поведение изначально не воспринималось всерьез, то вряд ли даже коренное изменение подхода может привести к улучшению ситуацию.

С алкоголиком нужно вести себя с большой осторожностью и пониманием. Нельзя поддаваться неверно понимаемому сочувствию и милосердию или, наоборот, мстительным и агрессивным импульсам. Не хорошо также любой ценой ограждать алкоголика от последствий его же поведения. В меру своих сил он должен в максимальной мере нести бремя плодов его безответственности. Как-то мне довелось беседовать с монахиней, работающей в благотворительном центре, где раздаются бесплатные обеды. Туда принципиально не пускают людей в состоянии алкогольного опьянения.

Во многих семьях алкоголизм супруга поощряется его уверенностью в том, что ему не придется нести всех последствий своего поведения: семья скрывает от окружения его склонность к насилию и жестокости с детьми. Когда, наконец, скрывать это становится невозможным, зачастую бывает уже слишком поздно, и положения становится необратимым.

 

Шестикратно проходил принудительное лечение, но пить не перестал.

Принудительное лечение от алкоголизма, как и прочие подневольные акты, обычно неэффективны, поскольку насилуют свободу человека. Любое лечение, в том числе и лечение физических заболеваний, требует внутренней мотивации, которая очень часто имеет решающее значение для результатов работы медиков. Чтобы лечение было успешным, больной должен хотеть выздороветь. Тот, кто хочет жить полной жизнью, должен хотеть жить.

Описанная в вопросе ситуация чрезвычайно драматична и, одновременно, эмоциональна: «…я должна забрать заявление?» Трудно дать однозначный ответ. Можно лишь подсказать определенные варианты дальнейших действий. Окончательное решение следует принимать матери после консультаций с компетентными людьми. Здесь необходима огромная осмотрительность, осторожность, свобода духа и, с другой стороны, огромное мужество защищать свои права и права своих детей. Не стоит решать второпях. И хорошо, если совесть будет уверена, что это правильное решение.

 

Из: Ю. Аугустин (SJ),

“Kdo je můj bližní”,

 “Kostelní Vydři”, 1997 г.