Праздник Преображения раскрывает перед нами славу Богом созданной твари. Не только Христос явился в славе Отчей, в славе Своей Божественности в этот день перед Своими учениками: Евангелие нам говорит, что Божественный свет струился из Его физического тела и из той одежды, которая Его покрывала, изливался на все, что окружало Христа.

Здесь мы видим нечто, что прикровенно уже раскрывалось нам в Воплощении Христовом. Мы не можем без недоумения думать о Воплощении. Как оказалось возможным, чтобы человеческая плоть, материя этого мира, собранная в теле Христовом, могла не только быть местом вселения Живого Бога – как бывает, например, в храме – но и соединиться с Божеством так, что и тело это пронизано Божественностью и восседает теперь одесную Бога и Отца в вечной славе? Здесь прикровенно открывается перед нами все величие, вся значительность не только человека, но самого материального мира и неописуемых его возможностей – не только земных и временных, но и вечных, Божественных.

И в день Преображения Господня мы видим, каким светом призван воссиять этот наш материальный мир, какой славой он призван сиять в Царстве Божием, в вечности Господней… И если мы внимательно, всерьез принимаем то, что нам здесь открыто, мы должны изменить самым глубоким образом наше отношение ко всему видимому, ко всему осязаемому; не только к человечеству, не только к человеку, но к самому телу его; и не только к человеческому телу, но ко всему, что телесно вокруг нас ощутимо, осязаемо, видимо… Все призвано стать местом вселения благодати Господней; все призвано когда-то, в конце времен, быть вобрано в эту славу и воссиять этой славой.

Нам, людям, дано не только знать это, но и быть сотрудниками Божиими в освящении той твари, которую Господь сотворил… Мы совершаем освящение плодов, освящение вод, освящение хлебов, мы совершаем освящение хлеба и вина в Тело и Кровь Господни; внутри пределов Церкви это начало чуда Преображения и Богоявления; верой человеческой отделяется вещество этого мира, которое предано человеческим безверием и предательством тлению, смерти и разрушению. Верой нашей отделяется оно от этого тления и смерти, отдается в собственность Богу, и Богом приемлется, и в Боге уже теперь, зачаточно, поистине делается новой тварью.

Но это должно распространиться далеко за пределы храма: все без остатка, что подвластно человеку, может быть им освящено; все, над чем мы работаем, к чему мы прикасаемся, все предметы жизни – все может стать частью Царства Божия, если это Царство Божие будет внутри нас и будет, как сияние Христово, распространяться на все, к чему мы прикасаемся…

В жизни каждого человека бывают минуты, когда чудом Божиим, действием Духа Святого ему, грешному человеку, у которого глаза устроены так, что видят только изъяны и недостатки, этим глазам дается редкий дар: видеть неочевидное, зреть сокровенное, прикоснуться к Тайне Божьего замысла о другом человеке. Такое чудо совершает с нами любовь. Вот еще вчера некий человек казался нам обычным, грешным, слабым, как все, а уже сегодня что-то случилось, и сначала лицо, внешность, а потом и характер, поступки этого человека представляются нам необыкновенно прекрасными, значительными. Человек преобразился в наших глазах. Мы увидели в нем небывалую глубину, ошеломляющую красоту, которая выше и значительнее обычных житейских представлений о красоте. Человек засиял в наших глазах. Это чудо совершила любовь. Для нас, христиан, это явное действие Божией благодати, потому что наш Бог есть Бог-Любовь.

Я видел и другой, не менее поразительный, случай преображения плоти. После долгой изнурительной болезни умирала старая женщина. Тело ее было предельно измучено, истощено страшным недугом. Выражение глубокого безысходного страдания, как маска, застыло на ее умирающем лице. И вот душа отлетела к Богу, и через некоторое время лицо умершей просветлело, разгладились морщины, исчезла горестная гримаса скорби, как будто и не было никакого страдания, боли, страха. Более того, казалось, не было и долгих лет, прожитых ею: лицо помолодело, очистилось, стало светлым и тихим. И даже каким-то радостным.

Непостижимым для падшего человеческого сознания образом в тайне Преображения соединяются Любовь и Смерть.

В богослужении святая Церковь возглашает нам: «Боже, в славном Преображении Единородного Твоего Сына Ты подтвердил тайну веры свидетельством Моисея и Илии и чудесным образом предзнаменовал будущую славу усыновлённых Тобою детей; сподобь нас, рабов Твоих, внимать гласу Возлюбленного Сына Твоего и обрести Его наследие» (вступительная молитва).

Мы, ученики Христовы, вместе с апостолами недоумеваем и изумляемся и вместе с апостолами наша смущенная душа готова лепетать восторженные и безумные слова: «Господи! хорошо нам здесь быть!». А в это время Моисей и Илия говорят с Ним о Кресте, о Смерти. И сияющая надмирным неземным светом слава нашего Спасителя говорит нам о Его страдании, о Его смерти. Еще раньше, когда Господь ясными и простыми словами поведал своим ученикам о предательстве, распятии и смерти, тот же порывистый, восторженный Петр, еще не понимавший того, зачем это Бог стал человеком, завопит, возражая: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!». А Христос отвечает ему строго и даже как-то холодно: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф 16, 23). Если зерно умрет, то принесет много плода; человек преобразится, если он готов ко Кресту.

Человеческое – это думать, что любовь есть удовольствие, радость, покой. Божие – это понимать, что Любовь есть жертва, самозабвение, Крест. Вот путь, который каждому из нас предстоит пройти, если мы и впрямь хотим быть со Христом. Нам предстоит пройти от всепоглощающего желания покоя и тишины к трезвому пониманию необходимости жертвы.

Конечно, это страшно. Страшно даже допустить мысль о том, что за жизнь рядом со Христом, за царствование вместе с Ним придется заплатить сораспятием, состраданием Ему. Апостолы все поняли в конце концов. Ведь это именно они, продолжили добровольную жертву, принесенную Иисусом на Кресте за нас, грешных, это они рассказали всему миру, что Бог есть Любовь. И мы теперь знаем, что любовь – это не «вздохи на скамейке», Любовь – это Крест.

Никогда нам не преобразиться, никогда не стать другими – святыми, мужественными, любящими – без преображающей благодати Божией. Никогда Божья благодать не сможет коснуться нас своим животворящим дыханием, если мы будем бежать от нее, если мы упрямо и сумрачно будем искать покоя и отказываться от Креста.

 

Свящ. Георгий Эглит