В продолжение нашей рубкрики о призваниях в этом номере мы предлагаем читателям познакомиться с историей одной очень интересной пары близнецов: о. Евгения и с. Веры (Натальи) Зинковских.

 

О. Евгений: Мы родились в Шортандах. Семья нашего отца была депортирована из Западной Украины в Казахстан в 1936 г., а семья матери – из России в Киргизию. Отец вырос в глубоко верующей католической семье, и поэтому, наверное, Господь привел нас сестрой в Католическую Церковь. На данный момент я работаю в Темиртау, а сестра – в Капшагае

С. Вера:  Бывало, как и у всех… Из-за любой ерунды… Мы вместе делали уроки, и сперва один другому в тетради точку поставит, другой в отместку проведет черту, затем тетради летели в клочья, а потом уже в ход шли кулаки, пока не вмешивалась мама.

О. Евгений: Жить друг без друга не могли. Пока были вместе, то дрались, а когда случалось расставаться, то скучали друг по другу.

С. Вера: Я лично замечаю, что мы не просто брат и сестра по крови, но настоящие друзья – брат и сестра по духу. И для меня это настоящее богатство.

О. Евгений: Тайна веры нашей семьи открылась нам, когда мы сами стали ходить в церковь. В детстве я вообще не знал, что кто-то в нашей семье верит в Бога. Это как-то чувствовалось на уровне интуиции, но когда бабушка возвращалась откуда-то, и мы спрашивали ее, где она была, то она отвечала: «Я была там, куда всегда хожу». Только впоследствии оказалось, что бабушка была глубоко верующим человеком, что у ее сестры останавливались и служили св. Мессы такие священники, как Алоизий Кашуба, Александр Бень, бл. Алексий Зарицкий. Отец, как позднее открылось, тоже глубоко верил в Бога и в молодости даже хотел поступить в духовную семинарию. Но так сложилась его жизнь, что ему пришлось очень много пострадать за свою веру от НКВД, и у него не получилось стать священником. Но я лично узнал обо всем этом лишь тогда, когда уже учился в духовной семинарии.

С. Вера: Как сам папа признался позднее, он боялся что-либо рассказывать нам о вере, чтобы мы потом не проговорились в школе и не навлекли на себя проблемы. Но я лично часто видела (и ты тоже, помнится об этом говорил), как он слушал радио или просто сидел и перебирал какие-то бусинки. А мы все никак не могли понять, что это за бусы. У нас в доме были иконы в самой дальней комнате, чтобы сильно не бросались в глаза.

Мама была крещена в Православной Церкви, а в католическую пришла, когда мы принимали первое причастие в 15 лет как раз на Рождество Христово. И с тех пор она начала постоянно ходить в храм.

О. Евгений: Стала более верной католичкой, чем все мы вместе взятые.

О. Евгений: Просто в один прекрасный момент в 1990 г. в Шортандах появился католический священник о. Тадеуш Кшеминьский, который еще в советское время не боялся ходить в сутане. Он поселился у сестры нашей бабушки, и мы – мой отец, дядя и я – решили однажды зайти к бабушке, чтобы посмотреть, как выглядит священник. Так мы познакомились с ним, и он пригласил нас на св. Мессу. Впервые участвуя в св. Мессе, я, конечно же, ничего не понимал. Но с тех пор мы стали регулярно ходить к нему. На Рождество того же года он пригласил в приход сестер-служительниц непорочного зачатия из Польши. Так мы увидели настоящих монахинь и ощутили какую-то особую любовь к нам. И тогда я понял, что в их сердцах должно быть что-то особенное.

С. Вера: Но наша встреча с Католической Церковью началась еще раньше, за несколько месяцев до приезда священника, когда мы как пятнадцатилетние подростки поехали в Польшу в г. Щецин, где был организован лагерь для детей. И там мы впервые побывали в церкви, и меня лично удивило большое количество молодежи, приступавшей к святому причастию. А нам в школе говорили, что религия – это только для темных невежественных бабушек.

В июле мы вернулись в Шортанды, а в августе приехал священник. И я лично начала ходить к нему только ради того, чтобы выучить польский и когда-нибудь еще раз поехать в Польшу. Так что за моим приходом в церковь стояли корыстные мотивы. Но на первом уроке польского языка отец стал учить нас молитвам, и постепенно вера во мне стала возрождаться и расти, и в итоге меня притягивал уже Иисус Христос, а не польский язык.

С. Вера: Первым был Женя…

О. Евгений: Нет, первым был наш двоюродный брат. Мы с ним были министрантами у о. Тадеуша, и он брал нас с собой в пастырские поездки по поселкам. Там мы видели, насколько люди были рады приезду священника, каким счастьем было для них посредством его служения принять Бога. И вот Сашка, двоюродный брат, как-то сказал, что и он мог бы стать священником. Когда я услышал это, то подумал: «А почему бы и мне не стать священником». Брат пошел потом по другому пути, а вот мне эта мысль не давала покоя.

Мне удалось безо всяких проблем получить все необходимые документы, чтобы поехать в Польшу и поступить в семинарию. Для меня это стало знаком того, что Бог одобряет мое намерение.

Когда сестре говорили, что она выберет тот же путь, что и ее брат-близнец, то она сначала злилась. Но потом произошло новое чудо: через полгода она приняла то же, решение, что и я.

С. Вера: Моя история была немного другой. Впервые я увидела монахинь, когда мы приступали к первому причастию, и меня удивило то, насколько они жизнерадостные. Не мрачные и грустные, как мне до этого представлялось, а очень веселые и полные любви. Это были наши сестры-служительницы непорочного зачатия. Уже тогда у меня появилась мысль: «Может быть, и мне нужно стать монахиней?» Но, если Женя как решился, так постоянно и держался этого решения, то я долго колебалась, и были такие периоды, когда подумывала о замужестве. Кроме того, времена тогда были тяжелые, и я мечтала уехать в Польшу к богатой, как мне казалось, жизни. Мне кажется, что именно по воле Божьей я все же поехала на год на курсы польского языка. Мы получали стипендию, на которую я могла за месяц купить намного больше, чем мои родители за год. Так я попробовала этой безбедной и свободной жизни, ходила по дискотекам и всяким клубам… Но со временем стала ощущать какую-то пустоту в душе; я начала понимать, что счастья это не приносит, и то, что меня когда-то так манило – мир, богатства и т.д., мира в сердце не приносит. И именно тогда я окончательно решила служить Господу в монашестве и обрела покой в душе.

О. Евгений: Мне кажется, что отец видел во мне исполнение той мечты, которую ему самому не удалось воплотить в жизнь…

С. Вера: Можно даже сказать, что он как будто дождался рукоположения Жени, чтобы уйти с сознанием того, что он исполнил свою миссию: прошло буквально полгода, и он умер. А у меня тогда был как раз такой период, когда я серьезно колебалась в своем призвании. И смерть папы как бы дала мне повод уйти из монастыря: дескать, мама осталась одна, и ей нужна поддержка. Но она сказала мне, что справится сама, и я должна оставаться там, где нахожусь. Она поддерживала и продолжает поддерживать меня в верности моему призванию.

О. Евгений: Я думаю, что проблема одиночества священников в Казахстане особенно серьезна. Мы часто живем по одному и на больших расстояниях друг от друга. Но здесь, в Карагандинской епархии, к счастью, если можно так сказать, есть много священников, родившихся и выросших здесь. Мы стараемся регулярно, как минимум, раз в месяц, встречаться, чтобы просто поговорить, поделиться своими радостями и проблемами, помолиться вместе, просто отдохнуть в компании. Кроме того, мы регулярно встречаемся с нашими епископами, что также служит нам хорошей поддержкой.

С. Вера: Нам, монахиням, конечно же, полегче. Мы всегда живем в общине, а тем более у нас, в Капшагае, есть куча детей, о которых мы заботимся, и живем, как одна семья. В таких условиях, наоборот, ищешь возможности побыть одному. Но я думаю, что твой вопрос касался скорее отсутствия у священника или монахини семьи, близкого человека, с которым можно было бы идти по жизни…

Все-таки мы посвятили свою жизнь Христу – источнику настоящей любви. Муж и жена передают эту любовь друг другу, а мы получаем ее от Бога напрямую. Кроме того, мне во многом помогает справиться с этим одиночеством дружба. Ну и конечно же, у меня есть брат, в общении с которым я могу найти ту поддержку, которую женщины ждут от мужчин. Наша духовная дружба с ним удовлетворяет многие мои нужды. Но все же только Бог один по-настоящему может утолить наш голод любви.

  О. Евгений: Не бояться и слушать голос Господа.

С. Вера: С упованием и любовью следовать за Ним.