Дорогие!
Несколько месяцев назад мне позвонил о. Збигнев и пригласил дать свидетельство о вере на казахстанской земле в годы преследований и гонений на Церковь.
Сегодня утром я впервые увидел этот храм Святейшего Сердца Иисуса, построенный и освященный более 100 лет тому назад. Мне кажется, что этот храм - лучший свидетелем нашей веры.
Дорогие, я уже несколько раз бывал проездом в вашем городе, но впервые только теперь сошел с поезда. С Петропавловском меня связывают еще родственные узы. Двоюродный брат моего отца Иоганнес Риттер жил в вашей области, в каком-то зерносовхозе Булаевского района. Он писал нам письма, часто приезжал в Караганду на св. Мессы и исповедь. Он мог очень интересно писать и рассказывать. Позже, когда я учился в духовной семинарии в Литве, то попросил его записать свои воспоминания. Теперь перед моим отъездом к вам я не успел найти эту тетрадку, но позже постараюсь это сделать и пришлю вашим священникам этот текст.
Я же могу вспомнить и засвидетельствовать то, что слышал от других или в чем сам непосредственно участвовал. И, конечно, все, что я пережил, является свидетельством милосердия Божьего. Несколько лет тому назад одна старая верующая в Новосибирской области, рассказывая об испытаниях жизни, вновь и вновь повторяла: «Если бы милый Бог нас не защитил, то мы все погибли бы». «Милый» от слова «милосердный».
В одном из последних номеров вашего казахстанского журнала «Кредо» уже был опубликован мой рассказ о том, как мои родители попали в Казахстан, но я еще раз повторюсь, потому что это, наверное, одно из самых сильных свидетельств веры XX в.
В 1931 г. в степи центрального Казахстана привезли 30 00 поволжских немцев. Среди них был и мой отец, которому к тому времени исполнилось всего 7 лет. Их выгрузили из телячьих вагонов и оставили под открытым небом на произвол судьбы. Там на Волге у них отняли дома, земли, скот, чтобы из награбленного организовать колхозы – этот «фундамент светлого будущего коммунистического общества». Их же самих – кулаков как препятствие на пути туда партия решила уничтожить раз и навсегда. Стояла осень, сыпал уже первый снег. Люди закапывались в землю. Рыли ямы и поверх накрывали их карагайником, затем глиной и землей. Когда зима прошла, из 30 тысяч человек осталось всего 12 тысяч.
И все же тогда, когда их выбросили из вагонов в пустую степь, они свою новую жизнь на чужбине начали с молитвы. Один старый человек обратился к окружающим и сказал: «Братья и сестры, если мы в добрые времена благодарили Бога, не забудем сделать это и в злые времена». И он запел «Te Deum laudamus» – «Боже, хвалим мы Тебя».
И этот же дух веры и молитвы тех первых переселенцев сохранился и потом. Сколько я себя помню, вся жизнь с раннего детства была пронизана христианской верой и молитвой. Утром мама «ставила» каждого индивидуально на молитву, потому что вставали мы, дети, в разное время: кто-то шел в школу в первую смену, кто-то только после обеда, а кто-то в школу не ходил еще и вовсе. А вечером была всегда совместная молитва...
Каждое воскресенье мы шли в «в церковь». Начиная с 1954 г. у католиков в Караганде всегда были священники (о. Владислав Буковинский, еп. Александр Хира, о. Штауб, о. Штефан).
Очень хорошо помню такой курьезный случай. Мама собиралась на Мессу, а самая маленькая начала капризничать: «Хочу тоже на Мессу!» Мама ее успокаивала: «Ты пойдешь на третью Мессу» (до II Ватиканского собора каждый священник служил «свою» Мессу, сослужения не было, поэтому сколько было священников, столько было и Месс). И малютка успокоилась: «Ладно, пойду на третью Мессу...».
Особенно запомнились похороны и другие молитвенные крестные ходы на кладбище. Молитвы совершались много часов.
Когда однажды перед Вознесением верующие собрались, как обычно, на краю нашего поселка (в народе «маленький Берлин») для крестного хода. Дорогу в ста шагах от нас преградила милиция. Одна мужественная женщина, Марьяна Беккер, взяла крест у мальчиков (они обычно несли его в процессии) и сказала: «In Gottes Namen» и смело пошла прямо на милиционеров. Они расступились, и крестный ход состоялся, как всегда.
Торжество «милосердия Божьего» установлено в Церкви совсем недавно. Но могу засвидетельствовать, что венчик к Божьему милосердию был у нас одним из многих так называемых «малых» розариев (самая любимая была и самая короткая «O Maria, hilf»). Перед поездкой я еще раз спросил с. Марию, и она подтвердила, что, по крайней мере, уже в начале 60-х гг. мы эту молитву читали.
Петропавловск, 14 апреля 2012 г.
