Тропинок много, но Путь – один

День всех святых, ежегодно празднуемый Католической Церковью 1 ноября, согласно Откровению Иоанна Богослова (7, 9-14), собирает вокруг престола Божьего людей всех народов, поколений и языков, которые, славя Бога и Агнца, держат в своих руках пальмовые ветви – символ вечной жизни как высшей награды для человека. Собор святых – великое торжество, которое все мы исповедуем в Символе веры, произнося: «Верую в общение святых, прощение грехов, воскресение плоти и жизнь вечную». Тем самым мы признаем реальную связь, которая существует между небесной и земной Церковью: между теми, кто уже достиг славы с Богом, и всеми нами, кто пока еще находится на пути к вечности.

Однако в этот день к небесному ликованию присоединяют свои голоса не только те, чьи лики украшают церковные алтари, а имена золотыми буквами вписаны в историю Церкви. Конституция «Свет народам» («Lumen gentium») указывает, что в сонме святых пребывают все, кто еще на земле стяжал святость «при различных образах жизни и занятиях», а именно был движим Духом Божиим, послушен голосу Отца и следовал за Христом, неся свой крест (LG, 41).
Откровение не случайно говорит о людях разных поколений, т.е. разных возрастов, потому что в глазах Отца слава апостолов, обращавших в христианство целые народы, во всей своей полноте равна славе тех, кто прожил недолгую и неприметную для многих жизнь без ослепительных подвигов, но в исполнении Его заповедей. Наш рассказ именно о таком человеке: о пятилетнем мальчике Пете Шмидтляйне (1967-1973 гг.).

Он родился 16 апреля 1967 г. в многодетной немецкой семье Петра и Серафимы Шмидтляйн. Его крестными родителями стали ссыльный униатский епископ о. Александр Хира и с. Клара Риттер, имена которых сегодня хорошо известны католикам в Казахстане и за его пределами. Как самый младший в семье, Петя был всеобщим любимцем. Братья и сестры с удовольствием возились с ним, потому что малыш всегда и во всем участвовал на равных, будь то детские шалости или занятия по подготовке к причастию. Шмидтляйны жили в Сарани, и в их доме была особая комната, отведенная под часовню, где вся семья молилась и где хранились Пресвятые Дары. А по воскресеньям и в праздничные дни в эту домашнюю часовню приходили верующие для общей молитвы, приезжали священники служить литургию и уделять таинства верующим.

Катехизация детей также проходила у Шмидтляйнов. Пете еще довелось слушать с. Гертруду Детцель, которая, несмотря на болезнь и преклонный возраст, продолжала готовить детей к причастию. В августе 1971 г. она умерла, и 4-летний мальчик вместе со всеми поехал в Майкудук, чтобы попрощаться с ней. Всю обратную дорогу он был очень задумчив, а однажды, когда мама перед сном поправляла ему постель, вдруг сказал: «Мама, когда я умру, положите мне розарий так, как у тети Гертруды».
Вскоре Петя заболел. Всегда очень веселый и подвижный, он стал вялым, быстро уставал и уходил полежать. В детской поликлинике Сарани его долгое время пытались лечить, но безрезультатно. В конце концов, мальчика направили в областную больницу Караганды и положили вместе с мамой, чему Петя был очень рад. Вскоре маму пригласили на разговор с врачами, которые и сообщили ей о диагнозе сына. У Пети обнаружили опухоль мозжечка, но, чтобы исключить ошибку, его анализы и снимки отправили в алма-атинский республиканский центр на подтверждение.

Диагноз подтвердился, но делать операцию врачи не советовали, прогнозируя очень большой риск и очень малые (всего 5-10%) шансы на благополучный исход. Кроме того, ко всем прежним недомоганиям добавилось еще одно: нарушилась координация движений, и врачи запретили Пете ходить. Одновременно стали усиливаться головные боли, смягчить которые могли только сильные обезболивающие препараты. Петиному отцу, приехавшему забирать жену с сыном из больницы, врачи порекомендовали оставить мальчика, сухо объяснив, что в домашних условиях с болезнью справиться нельзя, потому что такие больные испытывают невыносимые боли. Но, поговорив с врачами, отец собрал Петины вещи, взял сына на руки и понес к выходу. При этом провожавшая его врач обреченно произнесла: «Все равно вы через три дня привезете его обратно. Больше вам не выдержать».

В этот день (16 декабря 1971 г.), когда родители вернулись с Петей из больницы, их встретила приехавшая к ним в гости давняя знакомая из Майкудука Эмма Бельман. Она была не одна, а вместе со священником, который только что освободился из политзаключения. Это был о. Антоний Шешкявичус. Увидев Петю и узнав о его болезни,
о. Антоний поговорил с ним на религиозные темы, и, уделив мальчику полагающееся в таких случаях таинство елеопомазания, дал ему и первое святое причастие. Свое решение он объяснил тем, что, несмотря на свой малый возраст и тяжелую болезнь, ребенок прекрасно владеет основами веры и четко осознает смысл и назначение
причастия.
О. Антоний разрешил причащать Петю ежедневно, чему тот был необыкновенно рад. Слова покойной с. Гертруды о том, что во время Евхаристии мы принимаем Иисуса в свое сердце, всякий раз ликующим эхом отзывались в душе мальчика, который теперь каждый день готовился к пришествию Иисуса, с утра не кушал и терпеливо ждал причастия. Это ежедневное ожидание Петей самого дорогого и любимого Гостя заслоняло его страдания и помогало жить с неизлечимой болезнью. Головные боли то утихали, то возвращались с новой силой. Снять их невыносимую остроту помогали только лекарства и глиняные компрессы, и Шмидтляйн-старший регулярно ходил за новой порцией глины на ближайший карьер. Отцовский долг и ответственность никогда не были для этого человека тяжкой повинностью, но призванием. Как-то в буранный зимний день Пете захотелось яблок, которые он очень любил. Поблизости купить было негде, автобусы из-за непогоды не ходили, и тогда отец пошел пешком на рынок в Михайловку (17 км от дома), чтобы купить Пете фруктов.

В один из дней к Шмидтляйнам приехал Петин крестный – о. Александр Хира, который бывал у них дома чаще других, неся ответственность за их домашнюю часовню и находившиеся там Пресвятые Дары. Петр и Серафима рассказали ему о том, что о. Антоний дал Пете причастие и разрешил причащать его ежедневно, на что епископ Хира сурово возразил, что детей в этом возрасте причащать нельзя, так как ребенок, которому всего четыре с половиной года, еще не понимает смысла таинства.
Когда на следующее утро он уехал, ничего не подозревающий Петя, как обычно, собирался принять причастие, но ему сказали, что теперь он не сможет причащаться, так как о. Александр считает его слишком маленьким. Мальчик тут же расплакался и отказался кушать, сказав, что ему очень нужно сначала принять Иисуса. Потребовалось много уговоров и объяснений, на которые расстроенный ребенок никак не реагировал. Тогда, отложив все дела, бабушка поехала в Майкудук к епископу Александру, чтобы объяснить ситуацию. Услышав ее рассказ, удивленный о. Хира ответил, что если ребенок так глубоко вникает в смысл таинства и жаждет Тела Христа, то святое причастие следует дать. При первой же возможности он сам приехал в Сарань, чтобы поговорить со своим крестником. После беседы с Петей о. Хира сказал: «Этот мальчик, действительно, все понимает. Он знает, Кого принимает в святом причастии, знает главные истины веры и поэтому вполне может причащаться».

Наступил февраль 1972 г. В гости к Шмидтляйнам, как обычно, заехала Эмма Бельман. Перекинувшись парой слов с хозяйкой дома, она зашла в комнату к Пете и села рядом поговорить. Потом тетя Эмма достала из сумки большое красное яблоко, и, подавая мальчику, сказала, что оно не только красивое, но и очень вкусное. Он улыбнулся, поблагодарил и протянул за яблоком руку, но совсем не в ту сторону, с которой держала яблоко тетя Эмма... От внезапной догадки у нее ком подкатил к горлу – мальчик ничего не видит! Она молча вложила яблоко в Петину руку, поправила ему подушку и с проступившими на глазах слезами тихо вышла из комнаты.
Все домашние были поражены: никто и не догадывался, что Петя ослеп, потому что сам он никогда не жаловался, а всех входящих легко узнавал по голосам. На мамин вопрос, почему он ничего никому не сказал, мальчик только вздохнул: «Просто чтобы вас не огорчать».

Чтобы сообщить о слепоте сына врачам, Шмидтляйн-старший снова поехал в карагандинскую больницу. Едва он зашел в ординаторскую, как врач Пети тут же шагнула ему навстречу: «Что? Умер»? «Нет, качнул головой отец и глухо добавил: Но он ослеп». Врач отвела взгляд в сторону: «Тогда крепитесь. Еще год он проживет».
Летом 1972 г. Валентина Детцель готовила дома у Шмидтляйнов группу детей к первому причастию. Петя неизменно присутствовал на этих занятиях вместе со всеми. Специально для него папа смастерил коляску, и в ней братья и сестры возили его на катехизацию. Среди всех детей, которым было по 7 лет и больше, пятилетний Петя был самым младшим. Но когда Валентина задавала вопросы, и старшие медлили с ответом, Петя тянул руку и просил: «Спросите у меня», отвечая при этом очень точно и правильно.

Всякий раз, когда наступало облегчение, мальчик шутил, рассказывал забавные истории и сам заразительно смеялся. Утром и вечером он обязательно молился к Матери Божьей и любил петь религиозные песни. Его любимыми были песня к Пресвятой Деве „Es blüht der Blume eine" («Расцветает цветок») и евхаристический напев „Beim letzten Abendmale" («На Тайной вечере»), первой и последней строчкой которого было: „Gab sich zum Opfer hin" («Иисус принес Себя в жертву»). И не случайно он снова и снова просил тетю Регину, которая всегда запевала во время молитв, еще раз спеть эту песню для него. Жертва была для него не отвлеченным понятием, но исполненным глубокого смысла участием в страданиях Того, Кого он всегда любил и ждал. Свое «подражание Христу» мальчик исполнял уже тем, что никогда не плакал и не жаловался на болезнь и страдания. Всякий раз, когда он чувствовал нарастающую, как волна, боль, он лишь негромко просил дать ему лекарство или сделать компресс.
Петя всегда с удовольствием говорил о Боге и часто напоминал всем остальным детям о Его присутствии. Дома были настенные часы со звоном, висевшие в соседней комнате, рядом с той, в которой лежал Петя. Когда часы пробивали очередной час, он спрашивал у того, кто был с ним рядом, потому что его никогда не оставляли одного: „Wie muss man sagen wenn die Uhr schlägt"? («Что нужно сказать, когда бьют часы»?) И если старший брат или сестра не могли вспомнить нужные слова, он, очень довольный, тоном тети Гертруды произносил: „Liebster Jesu bleib bei mir, diese Stunde weih ich Dir" («Дорогой Иисус, пребудь со мной, этот час я посвящаю Тебе».)
Петя умер 5 февраля 1973 г. Все время, пока он болел, его бабушка часто разговаривала с ним о смерти и том, что нас ожидает после нее. Как-то она его спросила: «Петя, а сам ты чего хочешь? Выздороветь или пойти на небо к Матери Божьей, к ангелам и тете Гертруде»? Мальчик на минутку задумался, а потом, разулыбавшись, произнес: «Нет, я хочу на небо к Матери Божьей и тете Гертруде». Детям постарше это было очень трудно принять. Одна из сестер Пети (ныне с. Мария, SJE) вспоминает, что ей в то время это казалось несправедливым. «Бабушка, возражала она, ведь намного лучше, если Петя не умрет, а выздоровеет и будет жить с нами». Но бабушка всегда учила: «Господу нельзя ставить условия. Он лучше знает, что для нас хорошо. Мы должны молиться о том, чтобы исполнилась не наша воля, но Его».
Воля Божья исполнилась, и Петя Шмидтляйн ушел в вечность. Если приступить к его жизни с земными мерками, то покажется, что отмерять как будто бы нечего. Крестные родители Пети – о. Александр Хира и с. Клара Риттер – намного пережили своего крестника и, покинув этот мир в преклонном возрасте, успели совершить несравненно больше. Христова Церковь Караганды доныне живет плодами их трудов, и тысячи людей сегодня являются свидетелями их исполненной страданий жизни. Начат беатификационный процесс первой Петиной наставницы в вере – с. Гертруды, которую Александр Хира часто называл «ангелом в человеческом обличьи», и процесс беатификации самого о. Александра. Надеемся, что оба процесса завершатся успешно, и почитание, воздаваемое этим людям на земле, отразит правду их присутствия на соборе святых в праздник 1 ноября. В отличие от них процесс беатификации Пети Шмидтляйна не начнется никогда. Но мы почему-то уверены, что в праздник торжества Всех святых Петя приблизится к Престолу Агнца не с пустыми руками, но крепко сжимая в своих детских ладошках никогда не увядающую и вечно зеленеющую пальмовую ветвь.

Аида Махмудова