Мне часто доводилось смотреть на фотографию о. Алексия Зарицкого, но я всегда чувствовал, что совсем не знаю его. Поэтому симпозиум в его память стал для меня не просто обязательным мероприятием, а возможностью лучше узнать этого подвижника и ближе познакомиться с ним.
Но, открывая встречу в тот день, 3 ноября, о. Василий Говера сказал: «Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы не только вспомнить об о. Алексии, но и укрепиться на его примере...». Когда я это услышал, то понял, что, похоже, мою мотивацию придется с самого начала подкорректировать. Так оно и случилось, потому что уже в своей вступительной речи епископ Януш Калета сослался на слова владыки Николая Мессмера, который однажды сказал, что во времена преследований благодаря свидетельствам священников и мирян следующее поколение стало отчетливее осознавать смысл своего предназначения. Тогда я подумал, что и мое пребывание здесь, в Казахстане, не случайно: сегодня я (и не только я) нахожусь на этой земле благодаря жизни и свидетельству истинных друзей Иисуса. И потому цель нашего здесь присутствия состоит в том, чтобы максимально приблизиться к Богу... Тогда сам собой встает вопрос: что, в таком случае, нам нужно делать, чтобы это произошло?
Одного этого уже было достаточно для серьезного размышления, но тут в своем вступлении А.З. Махмудова сказала о том, что Караганда изначально была городом сосланных и для сосланных. Кажется, этим она хотела сказать, что и те люди, и я, в том числе, оказались здесь не случайно, ведь не случайно когда-то Иисус произнес: «Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою» (Мф 9, 38). Вложив в уста о. Алексия прошение Иисуса: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят...», ведущая симпозиума тем самым дала понять, что размышления о прошлом должны стать не поводом к осуждению этого прошлого, а стимулом к молитве. «О. Алексий Зарицкий, - сказала Аида Забировна, - был тем, кто за свою жизнь, может быть, не одну сотню раз произнес: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят...», и сегодня, вместе со св. Иосифом, бл. о. Алексий является вторым покровителем Карагандинской епархии».

Симпозиум начался, и я довольно скоро почувствовал, что нагрузка возрастает, а поток информации расширяется на глазах. Гость из Украины, о. Андрей Михалейко, привел много данных из истории преследований Церкви в Западной Украине и также отметил, что в 40-е гг. прошлого века Греко-католическая Церковь оказалась между фашистами и коммунистами, и в этой ситуации она должна была дать свидетельство.
Первоначально Греко-католическая Церковь предполагала существовать в коммунистической России на законных основаниях, но Сталину, который видел в УГКЦ вражеского шпиона, хотелось оторвать ее от Ватикана и присоединить к Православной Церкви. Вскоре указом Сталина Греко-католическая Церковь была ликвидирована и формально присоединена к православию. Так как с этого момента любое действие греко-католиков расценивалось как незаконное, Церковь ушла в подполье и пережила все: и рукоположения в лагерном бараке между кроватями, когда литургическим облачением служило обычное пальто, и преподание таинств в перерывах между обходами караульных, и многое другое... И все это делалось не ради славы и собственного блага, а из любви к Богу.

Не скрою, что, когда я слышал об этом, на душе у меня стало плохо. Сейчас есть все условия, нет гонений, а как трудно бывает порой... И я понял, что наши проблемы вовсе не в трудностях, а в наличии или отсутствии настоящей Любви. Для загнанных в катакомбы греко-католиков приходом и епархией стала вся Украина, и хотя имена священников не произносили вслух, а службы нередко проводились в лесу, все проходило очень торжественно и красиво, и слово Божие читали полностью. Как сказал о. Андрей, во время гонений, когда не хватало подпольных священников, верующие могли ходить на исповедь и приступать к другим таинствам в римско-католической церкви, а сестры-монахини стали прекрасным мостом, соединяющим народ со священниками. Этих женщин запугивали, принуждали к сотрудничеству, но они твердо отказывались, прекрасно сознавая, чем это им грозит. Огромная ответственность легла и на плечи жен священников.

В 60-е гг. по-прежнему в подполье была разработана целая система обучения и воспитания молодых священников. Часто кандидатами были дети священнослужителей или их родственники. Некоторые учились в Каунасе либо в Риге у римо-католиков, многие занимались индивидуально, кто-то, отработав пятидневку на государство, учился только по субботам и воскресеньям. Так жила и развивалась подпольная семинария. Всю церковную утварь и облачения, естественно, прятали, и это продолжалось в течение почти полувека.
Ярким примером свидетеля веры являлся митрополит Иосиф Слипый, который, несмотря на 18 лет, проведенных в тюрьмах и лагерях, сумел сохранить прежние и создать новые церковные структуры. А сколько молитв священниками и верными было произнесено за все это время! Господь внял им и принял жертвы постов и лишений. Греко-католическая Церковь вновь была зарегистрирована в 1989 г., а уже в 1991 г. возродилась семинария.
После о. Андрея слово на симпозиуме взял о. Поликарп Марцелюк, постулатор беатификационного процесса, в докладе которого говорилось об о. Зарицком как о примере верного служителя Господня. Начало глубокой молитвенной жизни будущего священника положил его верующий отец. Это был простой крестьянин, церковный псаломщик, который первым приходил в Церковь и последним из нее уходил.

Когда о. Алексий учился в семинарии, догматика была для него не просто предметом, а страстью. Семинария всегда должна быть источником, из которого черпаются силы для возрастания в вере. По окончании обучения 23-летний Зарицкий сразу просил о рукоположении, желая поскорее стать священником.
Воспитание молодежи всегда было важнейшей задачей в Церкви. Став священником, о. Зарицкий оплачивал обучение бедных детей, чтобы те могли окончить школу, многому учил сам, тщательно готовил их к первому причастию. Он не уставал напоминать о необходимости сохранения веры, считая это самым главным в своем служении; делился едой и одеждой, отдавая последнее, умел так влиять на людей, что те искренне почитали его за родного. За 10 лет существования общины он основал детский сад, из самых способных детей организовал группы маленьких катехизаторов, создал библиотеку.
Потом был Карлаг. Лагеря Караганды всегда имели дурную славу, но именно там расцвел дар этого замечательного священника. Только тогда, когда он стал настоящим другом Иисуса, Тот удостоил его венца мученичества. В 1962 г. его снова арестовали за проживание без прописки, и он получил 3 года заключения. Но через год он сумел «освободиться досрочно», то есть умер и «получил прописку» на Долинском кладбище, а потом был перезахоронен в Украине. И чем больше я слушал о его жизни, тем больше мне казалось, что он невидимо находится где-то совсем близко, рядом со мной.

Хотя, как говорилось в докладе Людмилы Бургардт, прочитанном с. Инной, о. Алексий был «кочующим» священником, мне показалось, что где бы он ни был, он везде был дома, пусть даже ему приходилось вновь и вновь этот дом оставлять! Однажды промозглой осенней ночью в еще не просохшей, полусырой одежде он, не говоря ни слова, покинул очередной кров, когда люди, напуганные тем, что о. Алексия ищут, попросили его уйти. Получается, что наставлениям Иисуса он внимал даже в малом: не брал с собой двух одежд...
Епископ Атаназиус Шнайдер выступил с докладом, рассказывающим о письмах о. Алексия из Долинки. Вот о чем были мысли человека, который, находясь в лагерном бараке, полностью вверил себя Божьему провидению: «...обстоятельства ужасные, все в Божьих руках. Иисус, Ты даешь мне болезнь, прошу Тебя дать мне только Свою Любовь... Помоги мне умереть без греха»... (Мне снова стало стыдно за свое маловерие и малодушие: сам-то я сколько раз хныкал, жалуясь Ему и не понимая, что иго Его сладко, а бремя легко...). Епископ Атаназий сказал, что о. Алексий каждый день служил в Долинке св. Мессу, а в письмах к близким сообщал: «...Ничего не пишу о моей болезни... Болезнь – это голос Бога, призывающий к страданиям... Пусть весь мир будет Иудой, но если Иисус в нас, то мы вечно будем счастливы». После этих слов может звучать только тишина, и все сказанное о. Алексием в очередной раз становится для меня призывом довериться Господу еще сильнее.
За год до смерти в письме к отцу он пишет: «...Принимаю работу, как долг..., Сам Иисус помогал Иосифу, и я все отдаю в Его руки. Иисус – единственный Праведник, призывающий человека все сносить, взирая на Него. Всякую минуту Он тратил на то, чтобы творить добрые дела...» (на этом месте я уже не знаю, что мне делать: молиться, раскаиваться, спешить к кому-то на помощь – слова блаженного просто переполняют меня, переливаются через край...).

Епископ Иосиф Милан с Украины в дополнение к уже сказанному поделился своим опытом служения в катакомбной Греко-католической Церкви. «Истинной Церковью, сказал он, является та, которую преследуют. В период гонений она обрела бесценные дары, ибо получила необыкновенную милость, и эта милость Божья проросла в людских сердцах и дала им силы для неустанного свидетельства». «Когда я, говорил епископ Милан, впервые оказался в Риме на площади св. Петра, мне хотелось разрыдаться, снять обувь и вечно благодарить Бога за то, что я вошел в Его Церковь. Ибо быть в такой Церкви – великая милость...».
Доклад о. Збигнева Григорцевича ярче раскрыл евхаристическую духовность о. Алексия. В тех условиях, в которых тот находился, было просто невероятным, что он каждый день служил св. Мессу. Когда в 1948 г. о. Зарицкий получил срок, который отбывал в Сибири, а затем в Караганде, он, несмотря на нечеловеческие трудности, молился о своих палачах, подобно Его Учителю, и всегда продолжал служить: для греко-католиков – на родном украинском языке, для немцев и поляков – на латинском. Через несколько лет после смерти Сталина в 1956 г. он, как и многие депортированные из Западной Украины, был реабилитирован и получил разрешение вернуться на родину. Но от репатриации отказался, предпочтя относительному покою и приемлемому к себе отношению скитания и небезопасную жизнь миссионера. (Воистину, кто открывает в себе дар и счастье провозглашения, молчать уже не может... А смогу ли так я? Я еще не успеваю как следует это обдумать, а на подходе уже новая мысль: преследования всегда сплачивали христиан, а общее свидетельство их укрепляло, но как же силен Тот, Кто вечно дает им силы для того, чтобы выстоять!)
Продолжая историческую тему о положении греко-католиков после подписания в 1939 г. пакта Молотова-Риббентропа, о. Василий Говера сказал, что Церковь оказалась в очень сложной ситуации, выбором в которой было только мученичество. Кровь мучеников, пролитая во времена преследований, соединялась с кровью Христа, и в своем жертвенном служении все священники стремились, прежде всего, к спасению душ. Но, чтобы не впасть в профанацию, следовало очень тщательно заботиться о материальных знаках (литургической утвари, Пресвятых Дарах, молитвенниках и проч.), которые обеспечивали бы действенность преподанных таинств. О. Василий стал зачитывать инструкцию митрополита И. Слипого «Основные правила современного душепастырства», в которой священникам предписывалось: всегда при себе иметь молитвенник, потому что в случае неожиданного ареста и отправки в лагерь самое необходимое должно быть при тебе; какими бы тяжелыми ни были обстоятельства, сохранять и прятать вещи, необходимые для таинств; быть предельно внимательными к материи, с помощью которой совершаются таинства: хлебу, воде, вину и т.д. Когда о. Василий стал подробно перечислять все условия, которые требовалось соблюдать ссыльным и подпольным священникам, в зале стало очень тихо, потому что все поняли, что такой документ может написать лишь тот, кто навсегда соединен с Ним. (Прозвучало столько замечательных слов, что я перестал ощущать пробиравший меня холод. Мне даже захотелось где-то укрыться, чтобы хорошенько обдумать услышанное, и стало казаться, что уже все, и ничего нового не предвидится. Но вновь нет, потому что зазвучал заключительный доклад А. З. Махмудовой о проблеме христианского выбора).

Завершая встречу, посвященную памяти этого необыкновенного священника, докладчик обратила всеобщее внимание на то, что о. Алексий, выбирая что-то в своей жизни, всякий раз делал этот выбор не в свою пользу. Ему было предложено сменить объявленное вне закона вероисповедание на «подзаконное», и он отказался. После реабилитации он отклонил предложение вернуться в Украину, оставшись служить ссыльнопоселенцам Сибири и Казахстана. Когда во время миссионерской поездки милиция выписала его из комнаты, он отказался от восстановления своего «конституционного права» на жилье и стал священником-скитальцем, переезжая с места на место только с паспортом в руках. В ущерб себе как человеку, он предпочел оставаться бездомным, как Человек, некогда сказавший о Себе: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф 8, 20). О. Алексий был бездомен, и именно поэтому всегда был у себя дома. Почему? Потому что тот, кто соединен со Христом, чувствует себя как дома везде, где бы он ни находился...
Вершиной этой встречи стала совместная Евхаристия вечером в новом кафедральном соборе и пример биритуализма, который дал своей жизнью и служением бл. о. Алексий, получил свое завершение в воскресной литургии в греко-католическом соборе.
Я благодарю всех организаторов, докладчиков и, прежде всего, Господа Бога за дар моей личной встречи с о. Алексием Зарицким во время этого симпозиума, который стал для меня днем сосредоточения. Я не только познакомился с блаженным, но он стал родным мне человеком и вновь привел меня к Иисусу в час Евхаристии. Я понял, что мне нужно жить и проповедовать, опираясь на пример бл. Алексия. Тогда я смогу всякий раз приходить ко Христу сам и приводить к Нему других так же, как о. Алексий Зарицкий привел ко Христу меня самого за время этой особенной встречи!

о. Петр Пытлованы
Карагандинская Епархия