Радость Евангелия
3. Душепопечение в миссионерском ключе требует от нас отказаться от такого удобного пастырского критерия «всегда так делалось». Призываю всех к смелому и креативному переосмыслению задач, структур, стилей и методов евангелизации, принятых в ваших общинах. Декларация целей без совместного поиска средств их выполнения неминуемо окажется чистой фантазией. Настоятельно прошу всех без запретов и страхов самоотверженно и отважно воплощать в жизнь указания данного документа. Самое важное – идти не в одиночку, а опираться на помощь братьев и сестер и, особенно, на наставления епископов, следуя мудрой и реалистичной пастырской рассудительности.
III. Из сердца Евангелия
34. Если мы хотим все делать в пастырском ключе, то это должно касаться также манеры передачи сообщения. В сегодняшнем мире с присущей ему быстротой коммуникаций и предвзятым отбором информации в масс-медиа, более чем когда-либо велик риск, что весть, которую мы несем, дойдет искаженной или будет сведена к ее вторичным аспектам. Так некоторые темы, составляющие неотъемлемую часть нравственного учения Церкви, зачастую изымаются из контекста, придающего им смысл. Самая серьезная проблема появляется тогда, когда возвещаемая нами весть отождествляется с теми вторичными аспектами, которые при всей их важности не выражают сердца учения Христа. Поэтому нужно быть реалистами и не принимать как данность, что наши собеседники знакомы со всей подоплекой того, что мы им говорим, или что они способны связать наши слова с сущностным ядром Евангелия, которое придает им смысл, красоту и привлекательность.
35. Душепопечение в миссионерском ключе не увлекается передачей множества разрозненных сведений о вероучении и не пытается упорно навязывать их. Выбирая пастырские цели и такой стиль миссии, который действительно будет понятен всем без исключений и изъятий, оно сосредотачивается в своем благовестии на существенном, на самом прекрасном, великом, привлекательном и, в то же время, самом необходимом. Предлагаемое упрощается, не теряя при этом своей глубины и истинности, и потому становится более убедительным и лучезарным.
36. Все истины откровения проистекают из одного божественного источника и являются предметом одной веры, но некоторые из них важнее, поскольку непосредственнее выражают суть Евангелия. В этом основополагающем ядре сияет красота спасительной любви Божьей, явленной в умершем и воскресшем Иисусе Христе. Вот почему II Ватиканский собор заявляет, что «существует порядок, или “иерархия”, истин католического вероучения, поскольку их связь с первоосновой христианской веры неодинакова». Это касается как догматов веры, так и всей совокупности учения Церкви, включая ее нравственную доктрину.
37. Св. Фома Аквинский говорил, что в нравственном учении Церкви также имеется определенная иерархия добродетелей и актов, вытекающих их них. Самое важное – это «вера, действующая любовью» (Гал 5, 6). Дела любви к ближнему – совершеннейшее внешнее проявление внутренней благодати Духа: «Первооснова нового закона – это благодать Духа Святого, которая проявляется в вере, действующей из любви». Поэтому Аквинат поясняет, что, если говорить о внешних актах, милосердие нужно признать величайшей из всех добродетелей: «Милосердие само по себе – величайшая из добродетелей, так как оно печется о других и восполняет недостающее им. Это свойственно тому, кто выше, и потому Богу присуще милосердие, в котором Его всемогущество сияет наиболее ярко».
38. Важно сделать для себя практические выводы из соборного учения, отражающего древнее убеждение Церкви. Прежде всего, нужно сказать, что в возвещении Евангелия необходима адекватная пропорция. Она выражается в частоте, с которой поднимаются те или иные темы, и в ударениях, которые расставляются в проповеди. Например, если настоятель на протяжении года десять раз говорит о воздержании и только два-три раза о милосердии и справедливости, то образуется определенная диспропорция, когда на второй план отодвигаются как раз таки те добродетели, которым должно отводиться первое место в проповеди и катехизации. То же происходит, когда большее внимание уделяется закону, чем благодати, Церкви, чем Иисусу Христу, и Папе, чем слову Божьему.
39. Как органичная связь между добродетелями не позволяет исключить одну из них из христианского идеала, так же нельзя отрицать ни одну из истин. У нас нет права искажать целостное единство евангельской вести. Более того, любая из истин станет понятнее, если сопоставить ее с гармоничной совокупностью христианского учения, а потому все истины важны и освещают друг друга. Когда проповедь верна Евангелию, со всей ясностью обнаруживается центральность некоторых истин, и становится понятно, что христианская нравственность – это не стоическая этика, это больше, чем аскеза, это не просто практическая философия и не каталог грехов и погрешностей. Благая весть, прежде всего, призывает ответить любящему Богу, спасающему нас, распознавая Его в других и выходя из рамок собственного «я», чтобы искать добра ближних. И данный призыв нельзя заглушать ни в коем случае! Все добродетели служат этому ответу любви. Если евангельский зов не звучит мощно и притягательно, здание церковной морали рискует превратиться в карточный домик, и в этом состоит самая большая опасность для нас. А все потому, что возвещается не Евангелие, а пункты вероучения и нравственности, почерпнутые из тех или иных идеологических течений. Весть рискует потерять свою свежесть и «благоухание Евангелия».
IV. Миссия, воплощаемая в человеческой
ограниченности
40. Церковь как ученица-миссионерка должна углублять свою интерпретацию богодухновенного слова и понимание истины. Труд экзегетов и богословов помогает «вызревать суждению Церкви». Той же цели по-своему служат другие науки. Например, Иоанн Павел II, говоря о социологических дисциплинах, отметил, что Церковь внимательно относится к их достижениям, «чтобы почерпнуть конкретные указания, которые помогут ей в исполнении ее миссии учительства». Кроме того, внутри самой Церкви есть множество вопросов, которые обсуждаются и исследуются с большой свободой. Различные направления философской, богословской и пастырской мысли, если позволяют Духу приводить их к гармонии друг с другом в уважении и любви, также могут поддержать рост Церкви, помогая полнее раскрыть богатейшую сокровищницу слова. Тем, кто мечтает о монолитной доктрине, защищаемой всеми и лишенной нюансов, вышесказанное может показаться нежеланным распылением. Однако, в действительности подобное многообразие позволяет яснее проявлять и познавать различные аспекты неисчерпаемого богатства Евангелия.
41. В то же время, огромные и быстрые культурные перемены требуют от нас постоянно следить за тем, чтобы всегда высказывать истины на таком языке, который позволил бы почувствовать их непреходящую новизну. Ведь в депозите христианского вероучения «одна вещь – сущность…, а другая – форма выражения». Бывает, что верующие, слыша совершенно ортодоксальный язык, пытаются понять сказанное, переводя все на понятный им язык, которым пользуются сами, и делают выводы, чуждые истинному Евангелию Христову. Снедаемые святым желанием преподать им истину о Боге и человеческом существе, мы порой предлагаем им ложных богов и ложный идеал человека, далекий от подлинно христианского. В итоге мы блюдем верность формуле, но не передаем сущность. Это величайшая опасность. Будем помнить, что «истину можно выразить множеством путей, и обновление форм выражения необходимо для передачи сегодняшнему человеку евангельской вести в ее неизменном значении».
42. Подобное обновление имеет огромное значение для возвещения Евангелия, если мы действительно хотим, чтобы его красота была полнее узнана и воспринята каждым. Конечно, нам в любом случае никогда не удастся превратить учение Церкви в нечто легкоусвояемое и радостно признаваемое всеми. Вера всегда несет в себе аспект креста, некую тайну, которая не делает легче согласие с ней. Есть вещи, которые можно понять и оценить только с момента такого согласия – этой сестры любви, поскольку они выходят за рамки ясности доводов и аргументов. Поэтому нужно помнить, что любое преподавание вероучения должно сопровождаться такой евангелизацией, которая пробуждала бы согласие сердца своей близостью, любовью и свидетельством.
43. В непрерывном самоанализе Церковь может признать, что те или иные ее обычаи не связаны непосредственно с ядром Евангелия, а некоторые из тех, которые с течением истории успели пустить глубокие корни, сегодня воспринимаются иначе, а их смысл понимается уже неверно. Они могут быть прекрасны, но уже не служат, как прежде, передаче Евангелия. Не стоит бояться пересматривать их. Точно так же некоторые церковные нормы или предписания могли быть очень актуальны в прошлом, но на сегодня потеряли былую воспитательную силу и перестали нести жизнь. Св. Фома Аквинский отмечал, что повелений, данных народу Божьему Христом и апостолами, «совсем немного».
Vatican.va.
КРЕДО, перевод А.Н.
