Глава I
Мы поверили любви (ср. 1 Ин 4, 16)

Авраам – наш отец в вере
8. Вера указывает нам путь и направляет наши шаги в истории. Поэтому, если мы хотим понять, что есть вера, то должны вспомнить ее историю и пути, пройденные верующими людьми, первое свидетельство о которых дает Ветхий Завет. Особое место среди них занимает Авраам – наш отец в вере. В его жизни произошло нечто невообразимое: Бог обратил к нему Слово, явился ему как Бог глаголющий и зовущий его по имени. Вера сочетается со слышанием. Авраам Бога не видит, но слышит Его голос. Так вера приобретает личностное измерение. Бог являет Себя не как Бог какого-то места, не как Бог, связанный с каким-то особенным священным временем, а как Бог личности – Бог Авраама, Исаака и Иакова, могущий встретить с человеком и заключить с ним союз. Вера – это ответ Слову, которое спрашивает лично, ответ некоему «Ты», зовущему нас по имени.

9. Сказанное Аврааму этим Словом содержит в себе призвание и обетование. Прежде всего, это призвание покинуть родину, предложение согласиться на новую жизнь, начало исхода, ведущего на неизведанный путь. Перспектива, которую вера открывает перед Авраамом, всегда будет связана с этой необходимость сделать еще один шаг вперед: вера «видит» настолько, насколько идет, насколько вступает на поприще, открытое Божьим Словом. Но Слово содержит также обетование: семя твое умножится, и будешь отцов великого народа (ср. Быт 13, 16; 15, 5; 22, 17). Да, вера Авраама как ответ на произнесенное прежде Слово всегда будет актом памяти. Однако, память эта не остановится в прошлом, но как память об обетовании сможет открывать будущее и освещать шаги на пути. И здесь мы видим, как вера, эта память о будущем, тесно связана с надеждой.

10. От Авраама требуется довериться этому Слову. Вера понимает, что Слово, нечто, казалось бы, эфемерное и преходящее, когда оно произносится Богом верным, становится самым надежным и нерушимым из всего, что можно представить, и способным обеспечить последовательность и непрерывность нашего странствия во времени. Вера принимает это Слово как крепкую скалу, на которой можно строить как на надежном фундаменте. Вот почему в Библии идея веры передается еврейским словом «'emûnah», являющимся производным от глагола «'amàn», корень которого означает «подпирать». Термин «'emûnah» может относиться как к верности Бога, так и к вере человека. Верующий человек обретает силу, предаваясь в руки Бога верного. Используя оба эти значения слова, т.е. «pistós» (по-гречески) и «fidelis» (на латыни), святой Кирилл Иерусалимский превозносит достоинство христианина, получающего имя самого Бога: оба называются «верными». Святой Августин поясняет: «Верный человек верит Богу, дающему обетования; верный Бог дарует обетованное».

11. И последнее размышление над историей Авраама, имеющее большое значение для понимания его веры. Слово Божье, сколько бы нового и непредвиденного оно не содержало в себе, оказалось не совсем чуждым опыту патриарха. В голосе, обращенном к нему, он узнал тот глубинный зов, который всегда звучал в его сердце. Бог связывает Свое обетование с тем «местом», в котором жизнь сулит человеку особенно много, а именно отцовство и рождение новой жизни: «Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя: Исаак» (Быт 17, 19). Бог, потребовавший от Авраама полностью доверить Ему, Сам являет Себя как источник, из которого проистекает всякая жизнь. Так вера сочетается с Божьим Отцовством, из которого рождается творение: Бог, призывающий Авраама – это Бог Творец, «называющий несуществующее, как существующее» (Рим 4, 17), «Он избрал нас в Нем прежде создания мира..., предопределив усыновить нас Себе» (Еф 1, 4-5). Вера Авраама в Бога озаряет глубочайшие уголки его души, наделает его способностью познать родник всякого блага, который есть начало всего сущего, и обрести уверенность в том, что его жизнь возникла не из ничего или случайно, а из призвания и личностной любви. Таинственный Бог, призвавший его, не чуждое божество, а Бог – начало и опора всего сущего. Огромное испытание для веры Авраама, принесение в жертву сына Исаака, показывает, насколько эта первая любовь способна гарантировать жизнь даже после смерти. Слово, смогшее восставить сына из тела Авраама, которое «уже омертвело» и из бесплодной «утробы Сарриной в омертвении» (ср. Рим 4, 19), сможет исполнить и обетование будущего вопреки всем угрозам и опасностям (ср. Евр 11, 19; Рим 4, 21).

Вера Израиля
12. История израильского народа, описанная в книге исхода, созвучна примеру веры Авраама. От прежде данного дара вновь рождается вера: Израиль отдает себя в руки Бога действующего, желающего избавить его от беды. Вера становится призванием пустить в долгий путь, чтобы поклониться Богу на Синае и получить наследие земли обетованной. Божественная любовь принимает образ отца, который ведет по дороге своего сына (ср. Втор 1, 31). Исповедание веры Израиля становится повествованием о благодеяниях Бога и о том, что Он совершил, чтобы освободить и вести Свой народ, и этот рассказ народ передает из поколение в поколение. Свет Божий сияет в памяти Израиля о деяниях Господа, которые напоминает и исповедует культ, а родители передают своим детям. И здесь мы видим, как свет, излучаемый верой, сочетается с конкретными фактами жизни, с благодарным воспоминанием о благодеяниях Бога и с Его постепенно исполняющимися обетованиями. Эту мысль хорошо иллюстрирует нам готическая архитектура: в больших кафедральных соборах небесный свет льется сквозь витражи, на которых запечатлена священная история. Свет Бога изливается на нас сквозь рассказ о Его откровении и благодаря этому может озарять наше странствие во времени, напоминая о божественных благодеяниях и показывая нам, как исполняются обетования.

13. История Израиля рассказывает нам также и об искушениях неверности, в которую народ впадал не раз. Противоположностью веры здесь является идолопоклонничество. Когда Моисей говорил с Богом на Синае, народ не мог снести тайны сокрытого божественного лика и выдержать время ожидания. Вера по самой природе своей требует отказаться от непосредственного обладания, которое дает, на первый взгляд, видение. Вера – это призыв открыться источнику света, уважая при этом тайну Лика, желающего явить себя лично и в нужное время. Мартин Бубер приводит определение идолопоклонничества, данное раввином из Кока: мы имеет дело с идолопоклонничеством, «когда лицо благоговейно обращается к лицу, которое не является лицом». В сравнении с верой в Бога проще поклоняться идолу, которому можно смотреть в лицо и происхождение которого мы знаем, потому что сами сделали его. Перед идолами никто не рискует услышать какое-то призвание, которое потребовало бы от него отказаться от безопасного благополучия, потому что «есть у них уста, но не говорят» (Пс 114(113), 13). Таким образом, идол – это своего рода предлог, чтобы поставить в центр реальности себя самого, поклоняясь делу собственных рук. Человек, уклонившись от важнейшего направления, дающего его жизни единство, разбрасывается вслед за множеством своих желаний; не желая ждать времени обетования, он рассеивается среди тысяч моментов своей истории. Поэтому идолопоклонничество – это всегда многобожие, беспрерывный бег от одного господина к другому. Истуканы не указывают путь, а завлекают на множество троп, которые не ведут к цели, а скорее запутываются в лабиринт. Кто не хочет довериться Богу, вынужден слушать голоса идолов, которые кричат: «Положись на меня!» Вера, связанная с обращением, является противоположностью идолопоклонничества; она уводит человека от идолов, чтобы вернуть его к Богу живому в личной встрече. Верить значить отдать себя в руки милосердной любви, которая принимаем и прощает всегда, поддерживает и направляет жизнь и обладает огромной силой, чтобы исправить ошибки нашей истории. Вера присутствует, когда есть готовность непрестанно заново преображаться по зову Господню. И вот парадокс: непрерывно обращаясь к Господу, человек находит надежный путь, избавляющий его от хаотичного бега, к которому подгоняют идолы.

14. В вере Израиля есть также Моисей – посредник. Народ не может снести лицезрения Бога, и потому Моисей беседует на горе с ЯХВЕ и сообщает всем волю Господню. Благодаря наличию этого посредника Израиль научился странствовать вместе. Акты веры индивидуума совершаются в общине, в рамках общего «мы» народа, выступающего в вере, как один человек, «сын Мой, первенец Мой», как называет весь Израиль Сам Бог (ср. Исх 4, 22). Посредничество становится здесь не препятствием, а открытием: во встречи с другими нашим глазам открывается более полная истина о нас самих. Ж.Ж. Руссо сокрушался, что не может видеть Бога лично: «Сколько людей между Богом и мной!» «Разве не просто и неестественно для Бога, пришедшего к Моисею, поговорить и с Жаном Жаком Руссо?» Основываясь на индивидуалистичной и узкой концепции познания нельзя понять смысл посредничества – этой способности соучаствовать в зрении другого, этого общего знания, которое свойственно знанию любви. Вера – бескорыстный дар Бога, требующий смирения и смелости, чтобы довериться и отдаться себя в Его руки и увидеть в итоге светлый путь, на котором встречаются Бог и люди – историю спасения.