В первом чтении и Евангелии мы находим два параллельных жеста: священник Ездра выносит на возвышение книгу закона Божьего, открывает его и читает перед всем народом, а Иисус в назаретской синагоге разворачивает свиток Священного Писания и читает перед всеми отрывок из пророка Исаии. Две эти сцены рисуют нам одну фундаментальную реальность: центральное значение для жизни святого народа Божьего и пути веры имеем не мы сами с нашими словами. Центральное значение имеет Бог с Его словом.
Все началось со слова, которое обратил к нам Бог. Во Христе, Его извечном Слове, Отец «избрал нас прежде создания мира» (Еф 1, 4). Своим Словом Он сотворил вселенную: «Он сказал, и сделалось» (Пс 33/32/, 9). С древних времен Он говорил с нами через пророков (ср. Евр 1, 1), пока, наконец, в полноту времен (ср. Гал 4, 4) не послал к нам Свое Слово, единородного Сына. Поэтому, закончив чтение Исаии, Иисус в Евангелии возвещает нечто неслыханное: «Ныне исполнилось писание сие» (Лк 4, 21). Исполнилось: слово Божье больше не просто обетование – оно свершилось. В Иисусе оно стало плотью. Действием Святого Духа оно поселилось среди нас и пожелало обитать в нас, дабы исполнить наши ожидания и исцелить наши раны.
Сестры и братья, давайте пристально смотреть на Иисуса, как те люди в назаретской синагоге (ср. Лк 4, 20). Они смотрели на Него: Он был одним из них, так что же это за новости? Что Он собрался делать? О Нем столько говорят! Давайте пристально смотреть на Него, внимая Его слову. Поразмышляем сегодня над двумя связанными между собой аспектами: Слово, приоткрывающее Бога, и Слово, ведущее нас к человеку. Оно в центре: приоткрывает Бога и ведет нас к человеку.
Прежде всего, Слово приоткрывает Бога. Иисус в начале Своей миссии, комментируя этот известный отрывок из пророка Исаии, возвещает однозначное решение: Он пришел освободить нищих и угнетенных (ср. Лк 4, 18). Таким образом, именно посредством Писаний Он являет нам лик Бога как Того, Кого беспокоит наша скудость и заботит наша судьба. Он – не хозяин, отстранившийся на небеса. Скверно представлять так себе Бога. Но Он не такой, нет. Он – Отец, идущий рядом. Не холодный отрешенный и бесстрастный наблюдатель, не «Бог-математик». Он – Бог-с-нами, Который глубоко сопереживает нам и вовлекается в нашу жизнь, даже плачет нашими слезами. Это не нейтральный и равнодушный божок, а любящий человека Дух, Который защищает нас, подсказывает, стоит на нашей стороне, включается в игру, сострадает нашей боли. Он всегда здесь. Вот она – благая весть (ср. Лк 4, 18), которую возвестил Иисус перед изумленным взором всех: Бог близок, и Он желает заботиться обо мне, о тебе и обо всех. Таково свойство Бога – близость. Он Сам, говоря о Себе, спрашивает народ во Второзаконии: «К какому народу так близки его боги, как Я близок к тебе?» (ср. Втор 4, 7). Бог близок той близостью, которая сострадательна и нежна, хочет поднять тебя, раздавленного тяжестями, разогреть холод твоих зим, хочет озарить твои темные дни, поддержать твои неуверенные шаги. И Он делает все это Своим словом, посредством которого говорит с тобой, чтобы возродить надежду из пепла твоих страхов, помочь тебе найти радость в лабиринтах твоих печалей, наполнить надеждой горечь твоего одиночества. Он подталкивает тебя, но не в лабиринт, а в путь, на котором Ты сможешь открывать Его снова и снова каждый день.
Братья, сестры, давайте спросим себя: носим ли мы в своих сердцах такой освобождающий образ Бога – Бога близкого, сострадательного, любящего? Или же мы представляем Его себе суровым судьей, строгим патрульным нашей жизни? Наша вера порождает надежду и радость, или же (только между нами) она все еще отягощена страхом: такая пугливая вера? Какой образ Божий мы возвещаем в Церкви? Избавляющего и исцеляющего Спасителя или Бога грозного, подавляющего нас чувством вины? Чтобы обратить нас к Богу истинному, Иисус подсказывает нам, с чего начать: со слова. Оно, рассказывая историю любви Бога к нам, избавляет нас от касающихся Его страхов и предрассудков, которые гасят радость веры. Слово низвергает ложных идолов, разоблачает наши проекции, разрушает излишне человекоподобные представления о Боге и вновь ставит нас пред Его истинным ликом, Его милосердием. Слово Божье питает и обновляет веру: вернем же его в центр молитвы и духовной жизни! В центре должно быть Слово, явившееся нам как Бог. Слово приближает нас к Богу.
А теперь второй аспект: Слово ведет нас к человеку. Оно ведет нас и к Богу, и к человеку. Именно тогда, когда мы открываем, что Бог есть сострадательная любовь, мы побеждаем соблазн замкнуться в сакральной религиозности, сводящейся к внешнему благочестию, которое не затрагивает и не меняет жизнь. Это идолопоклонство: скрытое идолопоклонство, утонченное, но все же идолопоклонство. Слово подтолкивает нас выйти из себя, чтобы направить нас на путь навстречу братьям одной лишь кроткой силой освобождающей любви Божьей. В назаретской синагоге Иисус открывает нам именно это: Он послан, чтобы идти навстречу нищим, т.е. всем нам, и освободить их. Он пришел не для того, чтобы передать список правил или провести какой-то религиозный ритуал. Нет: Он снизошел на дороги мира сего, чтобы встретиться с израненным человечеством, обласкать лица, изборожденные страданиями, исцелить разбитые сердца, освободить нас от оков, сковавших наши души. Тем самым Он являет нам, в чем состоит самый богоугодный культ: в попечении о ближних. И мы должны вернуться к этому. Сейчас, когда Церковь подвергается искушению такого извращения, как ортодоксальность, когда многие думают, что найти Бога – значит стать еще более ортодоксальным, все более и более ортодоксальным, расплодить правила, верные и четкие нормы… Но это не так. Столкнувшись с искушением ортодоксальности, мы должны сразу вспомнить: это идол, а не Бог. Наш Бог не такой.
Сестры и братья, слово Божье меняет нас, а ортодоксальность не меняет, прячет нас. Слово Божье меняет нас, пронзая душу, как меч (ср. Евр 4, 12), потому что, с одной стороны, утешает, приоткрывая лик Божий, а с другой, провоцирует и потрясает, возвращая нас к нашим противоречиям. Оно рушит, не дает нам успокоиться, если ценой нашего спокойствия является мир, терзаемый несправедливостью и голодом, и платят эту цену всегда слабейшие. Всегда платят слабейшие. Слово рушит те наши оправдания, которые всегда сваливают неудачи на другого и других. Сколько боли причиняет нам вид наших братьев и сестер, гибнущих в море, потому что им не дают причалить! И ведь некоторые поступают так во имя Божье. Слово призывает нас выйти вон, не прятаться за сложностью проблем, за отговорками типа «ничего не поделаешь», «это их проблема», «это его проблема» или «а что я могу сделать?» или «Бог с ними». Оно призывает нас действовать, сочетать богопочитание с заботой о человеке. Потому что Писание дано нам не для того, чтобы мы поразвлеклись и побаловали себя ангельской духовностью, а для того, чтобы мы пошли навстречу другим и прикоснулись к их ранам. Выше я говорил об ортодоксальности – об этом современном пелагианстве, являющемся одним из искушений для Церкви. И еще это второе искушение ангельской духовности – это немного другое сегодняшнее искушение: гностические духовные течения, гностицизм, предлагающий тебе слово Божье, которое выводит тебя «на орбиту» и не заставляет прикоснуться к реальности. Слово, ставшее плотью (ср. Ин 1, 14), хочет воплотиться в нас. Оно не отрывает нас от жизни, а погружает в нее, в повседневные ситуации, в страдания братьев, заставляет услышать вопль бедных, увидеть насилие и несправедливость, ранящие общество и планету, чтобы мы были не равнодушными христианами, а деятельными, креативными и пророчествующими.
«Ныне, – говорит Иисус, – исполнилось писание сие» (Лк 4, 21). Слово хочет обрести плоть сегодня, в то время, в которое мы живем, а не в каком-то идеальном будущем. Одна французская мистик прошлого века, решившая жить по Евангелию на периферии, писала, что слово Господне – «не “мертвая буква”: оно есть дух и жизнь… Акустика, которой требует от нас слово Господне – это наше “сегодня”: обстоятельства нашей повседневной жизни и нужды нашего ближнего» (M. Дельбрель, «La Joie de croire», «Seuil», Париж, 1994 г.). Итак, спросим себя: готовы ли мы подражать Иисусу, став служителями освобождения и утешения для других и претворяя слово в жизнь? Мы – Церковь, послушная слову? Церковь, которая слушает других, старается протянуть руку, чтобы поднять угнетенных братьев и сестер, развязать узлы страхов, освободить слабейших из темниц нищеты, внутренней усталости и печали, которая гасит жизнь? Мы готовы к этому?
В этот праздник некоторые наши братья и сестры будут поставлены в чтецы и катехизаторы. Они призваны к важной миссии: служить Евангелию Иисуса, возвещать Его, чтобы Его утешение, радость и освобождение достигли всех. Та же миссия возложена и на каждого из нас: быть достоверными глашатаями и пророками слова в этом мире. Итак, проникнемся страстной любовью к Священному Писанию, будем «вгрызаться» в слово, раскрывающее новизну Божью и побуждающее любить других, не уставая. Вернем слово Божье в центр пастырской и церковной жизни! И тогда мы освободимся от любого ортодоксального пелагианства, любой косности, освободимся от иллюзии духовности, которая выводит тебя «на орбиту» и заставляет забыть о братьях и сестрах. Вернем слово Божье в центр пастырской и церковной жизни. Будем слушать его, молиться им, воплощать его в жизнь.
Источник: vatican.va
.
