Жизнь Роберта Коллара колебалась между смертью и жизнью. В эпоху сексуальной революции он вел распутную жизнь, легко бросая беременных женщин, затем делавших аборт. Такое поведение сильно вредило и ему самому, но однажды он узнал, что стал отцом, и взял на себя полную заботу о трехлетней дочери.
Тогда же этот писатель и режиссер обратился в христианство, поставив Бога на первое место. И когда жизнь уже вроде бы сложилась, и всё шло хорошо, его дочь Кристи изнасиловал знакомый парень, и она забеременела.
Жизнь девушки и отца-одиночки перевернулась. Но благодаря вере они смогли победить боль, непонимание, ненависть и гнев. Ребенок родился, и оказалось, что это было лучшим, что могло произойти с этой семьей. Вот рассказ самого Роберта Коллара, опубликованный на сайте Salvarel 1:
Моя дочь забеременела в результате изнасилования,
но рождение внучки нас исцелило
«Кристи беременна?» Никогда не думал, что услышу такой вопрос из уст моего настоятеля и друга, говоря с ним по телефону в воскресенье по возвращении из церкви. Было утро 22 апреля 2018 г. Если бы моя 18-летняя дочь была беременна, то он бы узнал об этом от меня или от нас. Ведь так же?
«Ну, нет… не думаю… – ответил я медленно и неуверенно. – Давай, я тебе перезвоню». Мне самому казалось, что мой голос звучал так, как будто его изменили звуковыми спецэффектами для какого-нибудь фильма. Голова совершенно пуста. Единственная мысль в ней звенела, как далекая сирена: «Кристи беременна… Кристи беременна… Кристи беременна…». Как такое могло случиться? И вдруг я понял, что это правда. Еще одна битва, в которую мне нужно вступить.
За месяц до этого от рака умерла моя мать. А еще раньше отец упал в Мюнхене с обледеневшего крыльца ресторана, переломав всю правую сторону тела: плечо, руку, бедро, колено и голень. Когда его выписали из больницы, я на несколько месяцев уехал, чтобы позаботиться о нём. До того у нас был очень трудный год: мы снимали в своем городке наш первый фильм и были в нём и продюсерами, и сценаристами, и режиссерами, и актерами: наши подлинные личные свидетельства о служении Богу. За 15 лет до этого я узнал, что у меня есть трехлетняя дочь по имени Кристи и очень обрадовался, хотя я ничего не знал о ней, вот уже пару лет не видел ее мать и даже не был уверен в том, что она, действительно, моя дочь, пока не получил на руки тест ДНК.
Весь год без остановки мы с командой из четырех десятков человек снимали фильм, используя как студию наш дом.
На следующий день после премьеры нас уведомили, что нам придется съехать из арендованного нами загородного дома в Монтане, где прошли 19 лет моей жизни. Я любил этот дом, четыре акра земли рядом с лесом и недалеко от реки, 10 км от ближайшей деревни… Кристи росла там со мной большую часть своей жизни.
Мы переехали в новый дом, а 12 часов спустя, когда я заснул, загорелись чердачные балки. Слава Богу, что Кристи в тот вечер была на танцах и не пострадала. Пожарный сказал, мою жизнь спас датчик дыма. То немногое, что у нас осталось, мы сдали в хранилище и несколько следующих месяцев скитались по мотелям и друзьям, пока не оказались в приюте для бездомных, где у нашего домика даже не закрывалась дверь.
Так что неудивительно, наверное, что я не знал о беременности Кристи. Хотя она была очень стройной девушкой, первые шесть с половиной месяцев ничего не было заметно, тем более под зимней одеждой.
После звонка настоятеля я повесил трубку, переждал минутку, глубоко вздохнул, взглянул на Бога и в глубине сердца сказал Ему: «Ты опять мне нужен, помоги», а потом вошел в комнату Кристи.
Как-то сразу накатил шквал эмоций, я обнял ее и стал говорить, как сильно ее люблю и как горжусь ею. Хотя больше я ничего не сказал и не знал никаких подробностей, она поняла, что мне известно всё, и мы оба вместе заплакали. Мои слезы были слезами радости.
Мы долго так плакали и говорили, и она призналась, что уже почти на седьмом месяце. Я поговорил с ребенком, который был в ней, представившись ему «папой». Кристи очень уклончиво отвечала на вопросы об отце и даже не сказала, что тот изнасиловал ее. Но всё же я почувствовал, что что-то здесь не так, но не хотел портить момент. Меня радовало то, что Кристи готова воспитывать своего малыша независимо от обстоятельств.
Потом она говорила, что с самого начала собиралась рассказать мне всё, но в нашей жизни было столько происшествий, что ей не хотелось торопиться с этим. Кристи к тому же готовилась к окончанию средней школы, и просто не могла найти подходящего момента, чтобы сказать мне. Она была одной из самых успешных учениц и единственной в маленькой христианской школе, которая заканчивала ее беременной. Но они ее поддержали.
Самое страшное, что она забеременела из-за того, что, как оказалось, ее изнасиловал парень, которого мы знали, и семья которого ходила в нашу маленькую церквушку. Естественно, никто чужой не знал ни об изнасиловании, ни о беременности Кристи. Она не хотела рассказывать подробности, так как боялась, что я сделаю что-то ему и тем самым наживу себе проблемы, и, наверное, была права. Сами можете себе представить, какие злобные мысли роились в моей голове после того, как я узнал, что он сделал с моей дочерью. Лишь какое-то время спустя она рассказала мне, как этот 19-летний парень запер ее, 17-летнюю, в машине и заставил заниматься сексом. Кристи не пошла в полицию, так как боялась, что окружающие ей просто не поверят. И я вполне могу ее понять: того молодого человека все любили, а мы жили в очень маленькой горной деревушке.
Переговорил об этом со священниками из нашей церкви. Потом вместе с двумя из них мы с Кристи как-то вечером встретились с насильником и его родителями в приходском доме, и он признался в том, что сделал.
Конечно, его честность заслуживала уважения, и я пытался найти в себе силы простить его, но он не проявлял никаких признаков раскаяния. Что меня по-настоящему удивило, так это то, что один из священников (не тот, что мне звонил) посоветовал Кристи и ее насильнику походить на семейную терапию «просто, чтобы понять, подходят ли они друг другу и смогут ли воспитывать ребенка вместе!» Естественно, Кристи отказалась, и я был с ней согласен, но нам сказали, что, если мы не послушаем совета церковных настоятелей, то это будет проявлением эгоизма, и нам не будут рады в церкви.
Сначала мы были просто опустошены. В эту церковь мы ходили и помогали там более 12 лет. То была моя первая церковь. Это была наша семья. Мы любили всех их, а они – нас… до того момента. Мы были там всегда, как только открывались двери, участвовали в разных мероприятиях. Лично я даже руководил некоторыми направлениями приходской деятельности и был инициатором работы в местной тюрьме.
Но теперь они хотели, чтобы мы скрыли преступление против моей дочери, которое навсегда изменит ее жизнь. Так что мы просто ушли. А 27 июля 2018 г., раньше срока, в 6:31 утра родилась Аделина Мари Коллар.
Первым человеком, которого увидела малышка, открыв глаза, был я. Узнав мой голос, она мне улыбнулась. А я полюбил ее с первого взгляда! Это был дар Божий для меня, своего рода компенсация за то, что я не знал когда-то о рождении Кристи и пропустил первые три года ее жизни. Насильник отказался подписать свидетельство о рождении Аделины, так что, благодарение Богу, мы дали ей свою фамилию. Но его родители подали иск об опеке, пока я убеждал Кристи потребовать алиментов.
Наш адвокат, выслушав историю Кристи, посоветовал нам обратиться в службу помощи жертвам насилия. Там добрый молодой человек убедил Кристи заявить о преступлении в полицию, хотя прошло уже 10 месяцев. Он сказал, что так полиция хотя бы сможет установить наблюдение за насильником, чтобы он не совершил новых преступлений.
В полицейском участке меня допрашивала детектив, которая, как мне показалось, готова была немедленно арестовать того парня, если бы это зависело от нее. Затем она же допросила священников из нашей старой церкви, самого насильника и его родителей… А потом позвонила нам, чтобы сказать, что все они отрицают то, что слышали признание молодого человека, так что, если у нас нет другого свидетеля, полиции придется снять обвинения. Естественно, других свидетелей не было. Я любил свой приход и настоятеля, но они солгали, чтобы защитить насильника и чистый, непорочный образ Церкви.
Тем временем Кристи впала в глубокую депрессию из-за стыда и даже некоего чувства вины, что, как я позже узнал, было нормальным явлением для переживших изнасилование. Единственное, что я мог сделать, это помогать ей в воспитании моей внучки. Мне удалось убедить ее не отказываться от мечты о поступлении в театральный университет при нью-йоркской консерватории. Она очень упорно трудилась, чтобы поступить туда.
Это одна из лучших театральных школ мира, и ее туда приняли. Но с ребенком на учебу не поедешь, если только я не перееду вместе с ней, чтобы присматривать за ним. Итак, пару месяцев спустя мы сложили наши пожитки в большой грузовик и направились через всю страну с гор Монтаны в сторону Нью-Йорка. Для нас это, конечно, было новым приключением, и мы понятия не имели, что Бог для нас готовит. Было нелегко, но первые полтора года мы пережили. Рана в душе Кристи немного затянулась, и учеба, как всегда, шла у нее очень хорошо. Новая обстановка помогла ей излечиться от депрессии, так что переезд из маленькой деревушки оказался нашим лучшим решением. Аделине уже 18 месяцев, она счастлива, здорова и знает, что ее любят.
Но осталась еще одна большая тайна, о которой я до сих пор от стыда никому не говорил. В 70-х годах, я, тогда еще подросток, выросший на пляжах Южной Калифорнии, ведомый искушениями секса, наркотиков и голливудского рок-н-ролла, увивался за каждой юбкой. И именно тогда, во времена процесса Роу против Уэйда, в мои 16 лет от меня забеременела моя девушка из школы. Ее мать без всяких споров заставила ее сделать аборт и запретила ей видеться со мной до совершеннолетия. Я помню стыд, вину и боль от осознания того, что из-за меня прервалась жизнь.
Тогда я знал, что эта страшная утрата повлияет на всю нашу оставшуюся жизнь. Свадьбы с той девушкой мы так и не сыграли, но остаемся друзьями по сей день, хотя редко вспоминаем тот трагический эпизод.
За 20 лет, прошедших после смерти моего первого ребенка, у меня было еще пять женщин, в которые, как мне казалось, я был влюблен, жил с ними и собирался жениться. Хотя мы пользовались различными методами контрацепции, каждая из них забеременела, и, несмотря на мои старания, вопреки моей воле сделала аборт, и наши отношения заканчивались.
Мне очень трудно рассказывать об этом, потому что сам себе кажусь ужасной проституткой, виновной в каждой из тех смертей.
Мне всегда хотелось стать отцом, и я никогда не одобрял аборты, но боялся брака, потому что мне не хотелось потом разводиться. Еще в подростковом возрасте меня глубоко ранил развод моих родителей. Став отцом-одиночкой Кристи, я выбрал жизнь в безбрачии и обещал Богу сделать всё от меня зависящее, чтобы за свою жизнь помочь, как минимум, шестерым детям в память о моих собственных потерянных детях.
Через несколько лет я получил полную опеку над Кристи, прошел обучение и получил лицензию приемного отца в Монтане, а потом мы вместе с Кристи помогли найти временных опекунов для нескольких детей. Мы даже работали в Мьянме (Бирма) в разных детских домах, где с нами произошла целая история, достойная целого фильма, который, надеюсь, я когда-нибудь сниму.
Нас с Кристи попросили провести несколько конференций. Кристи делилась своей историей и говорила о преступности любых абортов безо всяких исключений, а я рассказывал об отцовстве. Мне кажется, что если бы в обществе упорнее насаждалось уважение к женщинам и к отцовству, то меньше было бы абортов.
Я занимаюсь своей работой и выполняю ее по благодати Божьей. Переезд в Нью-Йорк обошелся нам дорого, поэтому с деньгами у нас сейчас не так хорошо, как мы привыкли. Но, вопреки всему, я чувствую себя поистине благословенным. У меня есть прекрасная дочь и такая же прекрасная внучка. Мои девчонки!
.
