Она осталась одна, ей пришлось столкнуться с многочисленными угрозами, поскольку в 50-е годы она считалась позором для своей семьи. Но вместо того, чтобы убить своего ребенка она отдала его на усыновление. Сегодня она не сожалеет о том, что дала ему возможность родиться.

Патрисия смогла восстановить свою жизнь, вышла замуж, у нее родилось еще несколько детей, и десятилетия спустя, она смогла познакомиться со своим сыном, которого отдала на усыновление. Ниже приводится ее свидетельство, опубликованное «Salvar el 1», которое может помочь многим женщинам, которые ощущают принуждение сделать аборт.

 

Мне 78 лет и хочу рассказать свою историю, пока у меня есть такая возможность. Я хочу, чтобы люди знали, что беременность вследствие изнасилования – это не вина ребенка, и следовательно, почему мы должны наказывать его за то, что сделал его биологический отец?

 

Мои юношеские годы были трудными. Моя мать слишком многое мне позволяла, а моего отца не было там, чтобы решить проблемы, которые были у меня в тот момент моей жизни. Папа отказывался даже платить алименты, установленные судьей. Я воспринимала все это так, что они меня не любили. Поэтому я вступила в Армию женщин Соединенных Штатов.

 

 

После восьми недель базовой подготовки, я отправилась на свидание вслепую. Он также был в армии, в отряде, размещенном на той же базе, что и я. Все, что я помню, это то, что он отвез меня куда-то и дал мне что-то выпить. После чего я отключилась, и у меня не осталось никаких воспоминаний с той ночи. Я даже не знаю, как я вернулась в казарму и в свою постель.

 

Две недели спустя, я упала в оборок. Меня отвезли в лазарет, где врач осмотрел меня и сказал, что судя по симптомом я беременна. На что я ответила ему, что не могу быть беременна, поскольку не делала ничего, чтобы забеременеть! Тогда он сказал, что это необходимо проверить.

 

 

Я была сражена наповал, узнав, что беременна. Поскольку я не вступала в случайные связи и сразу же поняла, что это произошло той ночью. Должно быть, в день свидания он опоил меня чем-то и изнасиловал. Разумеется, я рассказала врачу о том, что случилось, и армия начала расследование, связавшись с моим насильником, но они не дали мне никакой информации, мне никогда не рассказывали ни о чем.

 

Мой командир дал мне 48 часов, чтобы позвонить домой и рассказать маме о том, что случилось, и что я была беременна. Когда я позвонила домой и рассказала ей, что меня изгнали из армии потому что я была беременна, она сразу же завалила меня вопросами: «Кто? Что? Где? Почему? Когда и как?». Я рассказала ей об изнасиловании, и она сказала мне, что мне нужно возвращаться домой. Через пару недель, уладив все формальности, я ушла из армии, вернувшись домой.

 

Моя мать и две мои сестры встретили меня на автобусной станции, и мы сели в машину моей матери. Ее первыми словами были: «Патрисия, ты сделаешь аборт».  Это был май 1957 года, мне было 18 лет, и я не знала, что означает это слово. Она сказала мне, что у меня «заберут ребенка». Но по тому, как она это сказала, я поняла, что она хотела сказать, что что-то произойдет очень быстро. Кроме того, она не сказала о том, что они собираются отдать ребенка на усыновление после рождения. Тогда я поняла, что это означает, что они собираются убить моего ребенка.

 

Тогда я ответила: «Я не буду делать аборт, потому что это убийство; я не предстану перед Богом, как тот, кто совершил убийство». Мать ответила мне:«Патрисия, ты дура». Мои сестры также были согласны с ней в том, что я должна сделать аборт. Я чувствовала, словно весь мир обратился против меня, но знала, что должна была защищать то, что было правильным.

 

 

В последующие недели отношения между мной и моей матерью становились всё более прохладными. Однажды вечером, когда я спала в своей кровати, проснувшись, я увидела, что моя мать приставила винтовку к моему лицу, между моих глаз. Я была ужасно напугана. Я сразу же отвела ствол в сторону, в отчаянии сказав ей: «Что ты делаешь?». На что она ответила: «Я пытаюсь запугать тебя, чтобы ты сделала аборт».

 

В тот момент я решила уйти из дома своей матери. Она смеялась надо мной, говоря: «Куда ты пойдешь?». Я ответила, что моя старшая сестра Хуанита поможет мне». Но мать сказала мне: «Она не хочет, ей стыдно за тебя».

 

Тем не менее, через несколько дней я переехала жить к Хуаните. Вскоре после переезда в ее дом, другая моя сестра, Мария, пришла ко мне и сказала: «Патрисия, протяни руку». Когда я протянула руку, она положила туда 20 таблеток и сказала: «Мама говорит, что ты должна выпить их, все сразу». Я достаточно хорошо понимала, что прием 20 таблеток любого рода опасен для здоровья, и что моя мать пыталась убить меня. Я пошла в ванную и выбросила таблетки в унитаз, после чего сказала своей сестре: «Я могу молчать, но я не дура».

 

 

После рождения моего сына, мать призналась мне, что те таблетки были препаратом для пациентов, имеющих проблемы с сердцем, и если бы я выпила их, как говорила моя сестра, то у меня бы случился инфаркт. Она никогда не извинялась за это, но я думаю, что она пыталась сказать мне, что сожалеет.

 

В конце концов, был предпринят ряд усилий, чтобы в ноябре 1957 года я поступила в дом для матерей-одиночек в Сент-Луисе, Миссури, принадлежащий «Армии Спасения», где я провела оставшееся время беременности. Там я впервые в жизни ощутила безусловную любовь, любовь со стороны местных работниц, которые любили всех нас и никогда не упрекали ни одну из девяти находящихся там девушек в том, что мы находились на их содержании.

 

Мой сын родился 11 января 1958 года, на рассвете. Это был большой, красивый малыш. Пока его отдавали на усыновление (поскольку такой была политика в «Армии Спасения» по отношению к биологическим матерям), мои глаза были покрыты полотенцем. Мне также связали руки внизу, чтобы я не могла снять его с себя. Мне не позволяли видеть его еще два дня, до тех пор, пока я не увидела его в присутствии социального работника.

 

Мне сказали, что я могу взять его на руки, но я решила не делать этого, чтобы он не почувствовал единения со мной, но чтобы привязался к своей приемной матери, а не ко мне. Ради его и моего блага, я думала, что будет лучше отдать его на усыновление. Даже сегодня, мое сердце разрывается, когда я думаю об этом моменте; смотря [на все] через окно комнаты, я говорила ему: «Мне очень жаль, мой дорогой малыш, что я должна отказаться от тебя, ради твоего и моего блага, я должна сделать это, поэтому, пожалуйста, прости меня». Меня очаровывал этот ребенок. Я боролась за него. Я знала, что поступила правильно ради него.

 

 

Я не была верующей, в тот момент я не была христианкой, но я знала, что есть справедливый Бог, и что я поступала правильно перед Ним и, что почитала Его каким-то образом.

 

Отказ от этого ребенка был и остается одной из самых трудных вещей, которые мне пришлось сделать в своей жизни, но я знала, что его жизнь того стоила и не раскаивалась ни в чем, что произошло.

 

 

Когда я смотрела на своего сына, я видела его, а не насильника; видела своего сына, мою собственную плоть и кровь.

 

Две недели спустя, я вернулась домой, и мне никогда не позволяли говорить о том, что произошло. Мне сказали, что из-за того, что я стала матерью, я больше «никогда не найду достойного мужчину, который бы женился на мне». Тем не менее, через семь месяцев я встретила Уэйна.

 

 

 

Я боялась, что моя мать может оказаться права. Однако, через месяц свиданий, я сказала Уэйну, что у меня есть сын. Я знала, что мы влюбляемся друг в друга, и считала, что он имеет право знать мою историю. После того как я рассказала ему ее, он отвел меня домой и я подумала: «Вот и другой ушел… Никто не хочет использованный товар».

 

Но через два дня Уэйн позвонил мне и спросил, может ли он прийти повидать меня. Он отвез меня в чудесное место в горах Сан-Габриэль, припарковал машину под деревом, красивой сосной, вернулся ко мне и сказал: «Патрисия, мне не важно, где ты была, или что ты делала. [Единственное], что для меня важно, это то, чем ты можешь быть для меня сейчас и в будущем». Через пять дней он попросил меня выйти за него замуж.

 

Мы поженились 36 лет, 8 месяцев и 2 дня назад, и он любил меня, несмотря на все, что произошло. У нас родилось три дочери. Я молилась Богу: «Почему Ты не дашь мне вырастить сына?». И чувствовала, что Бог отвечает мне (поскольку моя дочь родилась в день Рождества), напоминая о том, что Он знает, каково отдать Своего Единственного Сына.

 

 

Много лет спустя, 20 мая 1993 года мы отправились в поездку в штат Миссури в родной город моего сына Боба. Мы договорились встретиться на стоянке магазина «Wal-Mart». Когда мы с Уэйном приехали туда, мы не увидели никого, кто мог бы быть моим сыном, поэтому мы стали ждать на скамье, снаружи магазина. Через 10 минут к нам стал приближаться крупный мужчина. Вместе с ним была женщина. Я описала Бобу, одежду, которая будет на мне, чтобы он смог опознать меня. Когда он приблизился, я почувствовала себя, словно частица головоломки, только что нашедшая свое место. Мы пожали друг другу руки и немного поговорили, после чего его жена и он попросили нас пойти к ним домой.

 

Тем вечером, Боб привел меня и моего мужа в дом усыновившей его матери на ужин. Для меня было честью познакомиться с этой чудесной женщиной, которая стала матерью моего сына и вырастила его. Я испытываю глубокую благодарность за те труды, что она сделала, поскольку я не могла сделать их. Она всегда была героиней для меня.

 

Я поблагодарила ее за прекрасную работу, которую она сделала, воспитав моего сына, ее сына. Хотя я и являюсь его биологической матерью, фактически его матерью является она. Она делала всё, что делает мать и делала это хорошо. Для меня, она всегда будет его матерью.

 

Перед обедом, она сказала: «Патрисия, не причинило бы тебе неудобств благословить нашу еду?» – это была честь для меня.

 

 

Тот день был очень особенным для меня, ведь я смогла впервые поговорить со своим сыном и обнять его. Мое сердце наполнилось радостью, и я чувствовала гордость за то, что дала ему жизнь тогда, когда другие заставляли меня убить его.

 

Я рассказала им детали произошедшего, и что единственной вещью, которую я могла сделать в тот момент, ради его и моего блага, было отдать его на усыновление. Когда я закончила рассказ, Боб сказал мне два слова, которые заставили меня понять, что 35 лет ожиданий того стояли. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Большое спасибо».

 

В прошлом году, через неделю после своего дня рождения, мой сын совершенно удивил меня, отвезя на обед в ресторан, который я часто посещала в своем родном городе. Я представила официантке своего сына, сказав ей, что это тот сын, которого я отдала на усыновление. Мой сын пристально посмотрел на официантку, указал на меня и сказал: «Я хочу, чтобы все знали, что это очень сильная женщина». Мое сердце наполнилось гордостью, когда я услышала, как он произносит эти слова.

 

Я надеюсь, что все Вы сможете оценить, как Бог берет невзгоды нашей жизни и превращает их в прекрасный образ.