«Когда я начинал работу над книгой, думал, что смогу навести порядок в некоторых вопросах, касающихся харизматиков, объяснить что-то, может даже кое-что скорректировать. Однако со временем я увидел, что их опыт вполне совместим с тем, что пишет Фома Аквинский», — говорит отец доктор Томаш Галюшка OP в беседе о харизмах, пятидесятническом движении и теологии Аквината.
Давид Господарек (KAI): Харизматическое движение активно действует уже десятилетиями, однако богословы редко обращаются к этой теме.
О. Томаш Галюшка OP: На это обратил внимание в своём учебнике по католической догматике отец профессор Чеслав Бартник из Люблинского католического университета. Он написал, что богословское осмысление феномена и харизматического опыта всё ещё находится на начальном этапе. Он даже использовал очень резкое выражение, на которое я бы себе никогда не позволил, но, видимо, профессор мог — благодаря своему опыту и годам служения. Он сказал, что харизматики не любят логику. Это очень жёсткое утверждение. Но даже отец Канталамесса, которого сейчас считают авторитетом в харизматических вопросах, говорит, что харизматическое движение страдает от нехватки богословского осмысления.
Подготавливая новую книгу, я убедился, что богословского осмысления действительно крайне мало, а если оно и есть, то обычно лишь вскользь или когда сам богослов вовлечён в подобное душепопечение. Однако никто до сих пор не взял эту тему как самостоятельный предмет научного исследования. В Польше нам повезло — этим занимаются, например, епископ Анджей Семеневский и отец Мирослав Кивка. Для меня это было первое серьёзное столкновение с этой темой, которое потребовало изучения различных областей — начиная с библеистики, через всю классическую и мистическую теологию, и вплоть до современных высказываний пап.
Признаюсь, что начиная работу над книгой, думал, что смогу кое-что харизматикам разложить по полочкам, что-то объяснить, может даже немного подкорректировать. Однако со временем я понял, что их опыт вполне совместим с тем, что пишет Фома Аквинский.
Вы имели дело с харизмами святого Фомы. Томисты преуспевают лучше, чем теологи?
К сожалению, нет, это полная трагедия. Надо сказать прямо: самые важные томисты практически совсем не занимаются харизмами. Отец Ив Конгар написал знаменитые книги о Святом Духе, и там немного говорится о харизмах. Но лишь вскользь, в контексте большого движения, происходившего во время Второго Ватиканского Собора. А вот более поздние богословы, занимающиеся трудами Фомы, вообще обходят эту тему стороной — и это просто шокирует. Самый выдающийся живущий томист в мире, отец Жан-Пьер Торрель, в своих книгах полностью игнорирует вопрос харизматической теологии у Фомы. Он занимается мистикой, доходит до определённого уровня, но харизмы полностью обходит.
Если такие выдающиеся томисты не нашли у Фомы ничего достойного описания о харизмах, может, этого там действительно очень мало или это вообще не имеет значения?
Ничего подобного! Оказалось, что мне совсем не пришлось проводить какие-то глубокие исследования и искать что-то в недрах, словно золотые крупицы, — сведений о харизмах у святого Фомы очень много. Его богословие харизм просто прекрасно встроено во всю общую богословскую схему. Поэтому у теолога, который хочет разобраться с проблемой теологии харизм у Св. Фомы, нет проблем с исходным материалом.
Реклама
Так в чём же тогда проблема?
В подходе к теме. Здесь возникает вопрос о «живом богословии», в котором присутствует опыт. Это очень сильная мысль. Одним из эпиграфов к книге я привожу интересную цитату святого Фомы, где Аквинат, комментируя Евангелие от Иоанна, размышляет о пути Петра и Иоанна ко гробу после Воскресения. Он пишет, что очень примечательно: Иоанн остановился у гроба и ждал, чтобы первым вошёл Пётр. Фома комментирует это так: очень часто бывает, что контемплятивные (созерцательные) натуры первыми приходят к познанию тайны Христа, но не заходят вглубь — и опыт приходит позже, а иногда не приходит вовсе. Тогда как деятельный человек, не имеющий такого интеллектуального осмысления, сразу входит в опыт — а осмысление приходит позже. Это очень интересно. Мне кажется, Фома здесь показывает два пути, которые не конкурируют между собой.
Кажется, что это противоречиво…
Иногда так просто бывает, что одни люди познают тайну, размышляют над определёнными истинами, даже передают их другим, но не касаясь глубины, оставаясь на уровне интеллекта. Другие же — переживают это всем своим существом, даже если не всегда осознают, что именно. Это похоже на то, как большинство людей воспринимают свет — мы сейчас сидим в монастырском крипте, нас освещает свет, но я не имею ни малейшего представления, как он работает. Однако он работает, и мы его воспринимаем. А вот физик может всё это прекрасно объяснить — как движутся фотоны, что происходит в проводах и лампочках. Это потрясающе, что кто-то может всё это понять, но для большинства людей такая подробная информация, возможно, не является необходимой. Можно сказать, что святой Фома Аквинский — это как раз такой «физик», который точно описывает, как всё это работает.
Харизматическое движение связано с XX веком, а в Католической Церкви — со второй его половиной. Между тем, нам придется вернуться в Средние века, чтобы узнать что-то об этом опыте.
Сегодня у нас нет такого богослова, который смог бы описать харизматический опыт от самого начала и до Марии. Богослов, обращающийся к трудам Фомы (Аквинского), если он любит логические структуры, действительно может наслаждаться порядком, а также великолепным встраиванием харизматической реальности во всей Традиции Церкви.
Я не знаю, почему богословы не занимаются теологией харизм. Боюсь, что это может быть связано с тем, что, когда ты начинаешь переживать это, входишь в нечто, что полностью тебя превосходит. Интеллектуал может «закрыть» реальность в определённых понятиях, чтобы чувствовать себя в безопасности. Однако проблема возникает тогда, когда эта реальность начинает не только ускользать от понятий, но в какой-то момент приходит осознание, что это не ты охватываешь понятие, а оно охватывает тебя — и не поддаётся охвату. Это не богослов постигает Бога, а Бог постигает его. И вот тут заканчиваются слова. Святой Фома, когда пережил своё знаменитое видение 6 декабря 1273 года, полностью прекратил писать трактаты, потому что испытал нечто, что его превзошло и разрушило все его понятия.
Мейстер Экхарт, доминиканский мистик, всё пережил наоборот...
Да, он начал писать именно после того, как пережил мистический опыт. Это разные пути. Но суть здесь — это страх перед переживанием, идея, что лучше остановиться у самой гробницы. Я увидел — и мне этого достаточно: Иисус воскрес. Но вот пережить холод гроба, пережить не только разумом, но также волей, чувствами, всей гилеморфной сферой (то есть всей телесно-душевной структурой) — это уже совсем другое.
А как к этому подходил Фома?
Это феноменальная вещь — Фома пишет ясно, имеет прекрасно составленную антропологию, с ясным пониманием интеллекта и воли, интеллектуальной сферы человека, чувственного и телесного. Он говорит, что было бы недоразумением ограничивать опыт Бога только интеллектуальной сферой. Вся теология харизмы направляет человека к моменту прикосновения, переживания. Очень интересно, что у Фомы прикосновение — с одной стороны, считается самым слабым из пяти чувств: в нём нет богатства красок, звуков или вкусов. Это самое слабое чувство, но одновременно — единственное, в котором присутствует взаимность. Потому что, если ты прикасаешься — ты одновременно прикасаем. Ты можешь видеть, не будучи видимым, слышать, не будучи услышанным, но ты не можешь прикоснуться, не будучи прикасаемым.
Как связано это прикосновение с харизмой?
Харизматический опыт — это момент, в котором происходит таинственное прикосновение. Это прикосновение — на самом деле вхождение в реальность жизни в состоянии освящающей благодати, жизни в благодати, поскольку вся теология харизм у Фомы основана на теологии благодати. Один из редакторов посчитал, что слово «благодать» в моей книге встречается более 300 раз. Жизнь в благодати по Фоме — это просто нормальная жизнь, это жизнь, соответствующая христианину. Жизнь в благодати настолько является естественной формой христианского существования, что Фома говорит: человек без благодати — ничто. В то же время он ценит всю природу, не утверждая, что человеку не нужна благодать для его определения.
С одной стороны, без благодати мы — ничто, но человек может жить и без неё, только позже возникает проблема с его самым глубоким стремлением — к познанию и любви, которое, к сожалению, ничто сотворённое не в состоянии удовлетворить. Всю реальность благодати без самой благодати понять невозможно. В общем, благодать — это и отправная точка, и конечная цель. Всё, на самом деле, происходит в благодати. Вся теология харизм погружена в освящающую благодать. Значит, она связана и с таинствами?
Да, она начинается с крещения и ведёт к таинствам — она просто полностью сакраментальна.
Здесь могут возникнуть сложности для экуменических размышлений о харизмах...
Одна вещь, которая точно не понравилась бы Фоме, — это распространённое в литературе (в значительной степени заимствованное из пятидесятнической и протестантской традиции) убеждение, что харизматический опыт — это опыт внесакраментальный. Такой подход предполагает, будто существуют два пути: одни католики живут нормально, принимая таинства, но они не являются харизматами. И другой, параллельный путь — внесакраментальный, как бы прогулка по боковой аллее.
Для Фомы это полнейший абсурд, потому что всё, что происходит — вся харизматическая деятельность — не происходит вне таинств, а скорее супрасакраментально, т. е. происходит в рамках таинств. При этом Фома чётко говорит, что, конечно, и грешник в состоянии тяжёлого греха может совершать харизматические действия, но тогда это просто кощунство.
Грешник — целитель или пророк?
Если харизматик, зная, что находится в состоянии тяжёлого греха, пользуется харизмами, то он просто оскорбляет, буквально «использует» Бога. Объясню это образно. Через крещение ты получаешь приглашение жить в доме. Но если в какой-то момент ты перестаёшь любить родителей, то ты просто пользуешься их гостеприимством. Родитель не закроет от тебя холодильник на замок, но когда ты лезешь в него, ты просто крадёшь. Мы чувствуем, что если сын — негодяй, который пользуется родительской любовью, — родители всё равно будут любить и всё дадут, но в этом есть глубокая несправедливость.
Подобным образом обстоит дело и в теологии харизм у святого Фомы. Ты можешь обладать харизмами, можешь даже исцелять, пророчествовать и воскрешать, но если ты не находишься в состоянии освящающей благодати, а значит, эта харизматическая деятельность не связана напрямую с отношениями с Богом, то это прямая дорога к цинизму, чтобы в конце концов на вопрос: «Господи, разве мы не исцеляли во имя Твое?» — услышать: «Я не знаю вас». Если кто-то находится в состоянии смертного греха и при этом говорит, что обладает харизмами, Фома бы сказал: да, ты можешь. Потому что Бог справедлив: за любовь Он вознаграждает любовью, а за веру — тем, что принадлежит к вере, а именно — сверхъестественными дарами. Если кто-то обладает харизмой, он, конечно, может даже исцелять, но, к сожалению, лицом к лицу с Богом, скорее всего, не встретится. Здесь речь идет об отношениях любви, а не о деловом использовании (даров).
Значит, размышление о харизмах без теологии благодати и сакраментологии ни к чему не приведёт?
Фома прекрасно это показывает. Теология харизм у него начинается с осознания того, кем человек является по отношению к Богу, какое у него место, как прийти к Богу. Вся харизматическая деятельность — это естественное явление, но как бы побочное. Начинать размышления о теологии харизм с самих харизм — это недоразумение. Откуда оно берётся? Даже те немногие томисты, которые занимаются харизмами, иногда совершают определённую богословскую неловкость: начинают с анализа харизм, который появляется во второй части Summa Theologiae – («Сумма теологии»), где описываются действия человека. Там, в семи больших вопросах, описаны харизмы. Они вдруг выхватывают их, исследуют по-разному, приходят к любопытным выводам.
Однако они не осознают, что Фома, когда писал Сумму теологии, создавал её как единое целое. Все три части тесно взаимосвязаны. Фома просто надеялся, что читатели будут читать её с начала до конца, а не выбирать интересные фрагменты где-то посередине.
Когда Фома Аквинский впервые упоминает о харизмах?
Харизмы у Фомы впервые упоминаются в первой части Суммы теологии, в вопросе 43, который касается невидимого послания Божественных Лиц, что тесно связано с тринитологией. Харизмы — это естественное явление, когда Бог действует в сотрудничестве с тобой, а ты сотрудничаешь с Богом, когда Он послан в тебе, и ты участвуешь в этом послании. Тогда ты получаешь харизмы, необходимые для твоего служения. Чтобы человек мог красиво говорить, он должен сначала родиться и вырасти. Так же выглядят отношения с Богом.
Может показаться странным, что свою книгу я начинаю с главы, посвящённой отношению Бога к творению — ко всему творению, включая цветы и животных. Как доминиканец, я также занимаюсь вопросами природы. Сначала нужно увидеть, как Бог относится ко всему сотворённому, чтобы увидеть этот первичный план, которая ясно показывает, что Он присутствует во всём, пронизывает всё, не смешиваясь, позволяя творению быть творением. Только на этом фоне можно увидеть исключительность человека, который единственный создан по образу и подобию Бога. Поэтому последующие главы моей книги постепенно ведут нас дальше — вплоть до момента, когда становится ясно: начинает происходить нечто важное. Это происходит тогда, когда человек входит в состояние освящающей благодати, когда он превосходит природу и начинает жить в состоянии благодати, которая, как известно, не уничтожает природу, а усовершенствует и возвышает её.
Наша цель и полнота — жизнь в благодати?
Она тоже не является окончательной целью — она ведёт к жизни в славе. Эти три этапа — природа, благодать, слава — представляют собой естественный путь человека. Отсюда и название книги: «Обновление в благодати» — это связано с главной идеей святого Фомы: нечто происходит тогда, когда Божественные Лица посылаются, когда человек пребывает в состоянии освящающей благодати и может пережить то, что он называет «quaedam innovatio per gratiam» — своего рода обновление через благодать, что некоторые называют харизматическим «крещением в Духе Святом».
Фома не использовал бы такую формулировку. Для него формулировка «крещение в Святом Духе» означает нечто иное. Переживание, которое харизматики описывают как крещение в Духе, действительно присутствует у Фомы, но он называет его по-другому — например, обновлением в благодати.
Это всё звучит красиво, но немного не по-современному…
Это очень актуально сегодня. Мир сильно обратился к жизни в пределах природы. Даже Церковь очень часто - видно в её учении — часто воспитывает, а не обращает.
Обращение же требует преодоления, выхода на совершенно иной уровень, это не копание в самой только природе, Церковь не может быть лишь воспитателем. Мы не воспитательная организация — мы организация, призванная к обращению, к «прыжку» на совершенно иной уровень. Это происходит через крещение, через таинства, когда несмотря на то, что человек остаётся человеком, в состоянии освящающей благодати все его природные способности внезапно поднимаются на совершенно новый уровень — и Бог может действовать через них, даже несмотря на наши самые большие недостатки. Современный мир — это мир тренеров, психологов, воспитателей и консультантов. Между тем Фома показывает, что мы не в первую очередь призваны воспитывать на уровне природы. Природу нужно ценить, нужно увидеть, что Бог присутствует в ней и управляет ею, что Бог заботится о нас — но прежде всего речь идёт о выходе за пределы природы, об обращении.
Часто говорят, что харизмы были в ранней Церкви, но уже во времена Отцов Церкви как будто растворились, иногда проявляясь у мистиков, чтобы наконец вернуться в XX веке — и то через протестантов…
В этом и заключается проблема: трудность, которую Церковь имела с опытом. Уже в XIV веке дискуссия о духовном опыте и харизмах в значительной степени остановилась. Появляется неортодоксальное повествование, во многом из-за множества разных самозваных мистиков — ревностных, но необразованных людей. Церковь реагировала не слишком умело — запретами, немного как испуганный родитель.
Позже наступает эпоха сильного интеллектуализма — то, что уже в XIII веке предвидел Бонавентура. Для Фомы это было бы немыслимо, а Бонавентура обладал глубокой интуицией. Он был одним из первых, кто сказал, что со временем могут появиться богословы, которые будут заниматься богословием без веры.
Фома сказал бы, что это невозможно, абсурдно, что это похоже на решение проблемы любви без любви.
Святой Фома сегодня сильно бы удивился…
Была ещё одна вещь, которая просто не укладывалась бы у него в голове — и, возможно, поразила бы его ещё сильнее: что существуют люди, которые сознательно живут в состоянии смертного греха, которые не живут в состоянии освящающей благодати. Для Фомы было бы гораздо более вероятно встретить марсианина, чем человека, который сознательно говорит: «я живу в состоянии тяжкого греха».
Бонавентура это предвидел — так же, как и практику теологии без веры.
А что дальше происходило с этой «харизматической лакуной» в богословии?
Интересно, что вопросом преемственности между апостольскими временами и Новым временем занялся в XVI веке доминиканский кардинал Каетан (Томмазо де Вио) — выдающийся комментатор трудов святого Фомы и главный оппонент Мартина Лютера, — это произошло в контексте его комментария к томистской теме дара языков. Фома Аквинский размышлял над тем, существует ли ещё этот дар языков, и не смог дать окончательного ответа. Обычно он высказывал своё мнение, но в этом случае сослался на Августина, который утверждал, что такой дар уже больше не нужен. Однако Каетан, комментируя этот фрагмент Суммы теологии, сказал, что с Августином, а значит и фактически со святым Фомой, нельзя согласиться. Он утверждал, что они неправы, потому что Иисус, говоря о том, что будет даровать харизмы, пообещал участие в миссии Церкви — а эта миссия не заканчивается.
Каетан пишет, что если харизм нет, то это не знак молчания Бога, а свидетельство нашего неверия, особенно — среди кардиналов, прелатов и епископов; что это проявление нашего равнодушия, малодушия.
Это странно, потому что Каэтан никогда не бывает столь экспансивным в своих комментариях к «Сумме теологии», тем более что он повторял аргументы многих ранних протестантов. Если человек осознанно подходит к миссии, то ему часто необходимы знамения, превосходящие его естественные способности — риторические, организационные — и именно поэтому Христос даёт харизмы.
И действительно, Каетан обычно совсем не ассоциируется с такой позицией.
Нужно сказать ещё об одном. Многие религиозные движения XIV века, а также чрезмерная интеллектуализация богословия превратили доктрину в науку, которая не требует опыта, а более того — не требует веры. Это привело к тому, что богословы перестали заниматься вопросом духовного опыта и отдали его в ведение богословов духовности, которые стали анализировать поведение мистиков.
Между тем, если мы наблюдаем за мистиками, становится очевидно: они переживали излияние Святого Духа, именно так, как это описывал, например, святой Фома. Он очень часто размышлял над самим понятием «крещения в Святом Духе», или, как я это называю, обновления в благодати.
Например, он задавался вопросом: переживает ли человек это только один раз в жизни?
Так же, как и таинство Крещения. И как он отвечает на этот вопрос?
Что это можно переживать каждый день! Сегодня многим серьёзным томистам могло бы показаться, что он должен был бы сказать: «нет ничего подобного крещению в Святом Духе», а Фома объясняет: одно дело — крещение в Духе Святом, другое — то, что вы называете крещением в Духе Святом, — хотя это то же самое переживание, которое он называет излиянием Святого Духа или обновлением в благодати. На мой взгляд, главными проблемами в размышлении о харизмах стали: чрезмерная интеллектуализация, определённые гетеродоксальные движения, а затем и сведение всего к опыту мистиков. У Фомы харизмы, опыт действия благодати — это нечто доступное каждому крещённому в полной мере.
В обсуждениях харизм часто возникает проблема с наименованием этих явлений, и потому нередко используется терминология, выработанная в протестантских общинах. Между тем, оказывается, что достаточно было бы заглянуть к святому Фоме...
Да, и, по моему мнению, это как раз самое интересное, что Фома может нам предложить. Жаль, что харизматическая терминология не была основана на Аквинском в 70-х и 80-х годах. К тому же, не только Аквинский - Бонавентура также занимался теологией харизм. Надеюсь, какой-нибудь францисканский богослов однажды серьёзно разработает эту тему. У нас действительно есть чем заполнить огромную пропасть между теологами и харизматиками, например, можно показать, что в нашей традиции есть великолепные инструменты, что мы «сидим на сокровищнице», обладаем целой огромной традицией, способной защитить нас от множества недоразумений. Нам вообще не нужно использовать терминологические достижения пятидесятников, потому что у нас уже есть фантастическая терминология. Конечно, существуют общие переживания, однако пятидесятники и протестанты создали свой язык, свои термины, которые уже прижились и стали почти неотъемлемыми, например: «крещение в Духе Святом». Фома, как я уже говорил, никогда не согласился бы на такое название этого опыта. Но поскольку этот термин уже укоренился, нам приходится добавлять: «так называемое», писать это в кавычках. Фома очень чётко объясняет, чем харизма отличается от добродетели, является ли харизма постоянной способностью или скорее открытостью к действию, можно ли харизму развивать, можно ли кого-то назвать харизматиком?
Можно ли развивать харизмы?
Харизма — это не умение и не что-то, что человек умеет делать, как, например, знание иностранного языка. Харизму нельзя развивать, как добродетели или способности. Харизма — это дар, который человек получает, это безвозмездный дар Бога. В то же время Фома замечает, что существует нечто, что он называет habilitas — способность или расположенность, которую человек однажды получает, и которая впоследствии становится лёгкостью, склонностью и открытостью к получению определённой харизмы.
А как святой Фома описывал, например, дар языков?
Этот харизматический дар находится вне добродетелей, а даже вне самих харизм — он представляет собой ещё некую третью реальность, которая инициирует новый путь и новое направление в богословском размышлении. Скорее всего, Фома никогда не имел личного опыта молитвы на языках или дара языков. Но он был очень верен Преданию, внимательно изучал Священное Писание, и в богословской системе, которую он выстроил, его размышления о даре языков являются одним из самых точных и глубоких описаний этой реальности.
Подробности раскрываются Отцом в его книге. А как обстоит дело с этим крещением в Духе?
У святого Фомы совершенно потрясающим образом прослеживаются связи так называемого «крещения в Духе Святом» с таинствами миропомазания и Евхаристии. Само это соединение с миропомазанием — то, как Фома пишет о нем и как оно встроено в его богословскую систему — это просто настоящее мастерство. Зачем нужно миропомазание? Что это за таинство? Именно здесь нередко появляются теологические абсурды, я, например, сам слышал, как один священник говорил: мол, крещение — это всего лишь водное крещение, а только потом человек якобы получает настоящее крещение в Духе Святом. Это полное непонимание. Сакраментальное крещение — это и есть подлинное крещение, в котором человек получает полноту даров Святого Духа, это то, что Фома называет новым творением, инновацией (innovatio). При этом он поясняет, что в крещении человек рождается и становится ребёнком Божьим, а благодать, полученная в крещении, может быть обновляема через другие таинства — то есть через многократное участие в сакраментальной жизни. Крещение совершается один раз, но обновляется многократно. То же самое — с миропомазанием: оно совершается один раз, но излияние Святого Духа может повторяться.
Каково предназначение миропомазания?
Фома пишет, что до момента сошествия Святого Духа ученики спокойно сидели в Сионской горнице. Они почти что были готовы устроить такую себе «горницу» — уютную, замкнутую, безопасную. И вот Святой Дух вырывает их из этого уюта и замкнутости. Миропомазание — это как раз такое "вырывание" из безопасного внутреннего пространства Церкви. Это запуск человека в миссию. Это, по сути, дар огромной силы, мощи (virtus), благодаря которой человек выходит в мир, проповедует, действует. Миропомазание делает миссию конкретной и актуальной для данного человека, потому что человек — это не только сын, который обладает, но и наследник, который управляет всем, что получил. Поэтому у Фомы главное послание Святого Духа совершается в таинстве миропомазания, но впоследствии оно многократно "переводится" на конкретные "влияния" Святого Духа, которые фактически являются обновлением миссии. Это всегда вырывание человека из него самого — либо через мистический опыт, либо через конкретную деятельность в определённом месте и времени в жизни Церкви. Например: ты проходишь мимо людей, которые не верят, и Бог в какой-то момент даёт тебе дар исцеления или даже воскрешения — прежде всего для того, чтобы укрепить веру и пробудить этих людей к вере.
В своей книге Отец иллюстрирует всё это образом лодки…
Этот образ, на мой взгляд, очень просто объясняет всю теологию Фомы, которая сама по себе тоже проста. Человек в крещении получает лодку, состояние освящающей благодати позволяет поднять мачту с парусом — и тогда он начинает спокойно плыть. А вот в состоянии тяжёлого греха этот парус полностью свёрнут. Конечно, Бог каким-то Своим способом подталкивает эту лодочку, она себе дрейфует. Но излияние в Духе Святом происходит тогда, когда ты находишься в состоянии благодати, у тебя расправлен парус, и ты спокойно плывёшь, вдруг этот парус наполняется мощным ветром — и лодка идёт вперёд с ощутимой силой. У Фомы освящающую благодать ты можешь не ощущать, но излияние в Духе Святом ты обязан почувствовать.
Вот почему, например, вступление в монастырь, по мнению Фомы, — это конкретное выражение излияния: все вокруг видят, что с человеком что-то происходит.
Могли бы Вы конкретнее объяснить отношение между «крещением в Святом Духе» и таинством крещения?
Это чрезвычайно просто. У Фомы есть два вида крещения Святым Духом: первый — это, конечно, крещение водой и Святым Духом, т. е. таинство крещения. Второй — когда человек не имеет доступа к крещению, но имеет большое желание, и это baptismus flaminis, что мы переводим как крещение желания, но на самом деле flamen означает дыхание Святого Духа. Это происходит, когда человек, увлеченный Святым Духом, духовно принимает крещение. Это первый и уникальный акт «innovatio per gratia», т. е. обновления через благодать. Возвышение человека с уровня природы на уровень благодати — это крещение Святым Духом. Тогда человек становится чадом Божьим, новым творением, получает полноту даров Святого Духа. Крещение Святым Духом очищает человека и воскрешает его из греха к жизни. Однако «quaedam innovatio per gratiam» или обновление в благодати, называемое «крещением Святым Духом» по Фоме, происходит, когда вы уже находитесь в состоянии освящающей благодати. Его цель не в очищении, а в том, чтобы вырвать человека из комфортной жизни, от самого себя и заняться миссией. Через крещение Святым Духом, таинство крещения, человек начинает жить. Через миропомазание и так называемое «крещение Святым Духом» вы начинаете действовать. Согласно Фоме, обновление в благодати нельзя назвать «крещением Святым Духом», потому что у него другая цель. Оно дает возможность предвкушения переживания жизни во славе.
Поскольку освящающая благодать необходима для переживания этого «крещения Святым Духом», как бы это объяснил Фома, и допустил ли бы он вообще, чтобы протестанты могли его пережить?
Это очень интересный вопрос. Когда Пётр спрашивает Иисуса уже после воскресения: «А что будет с ним?» — Иисус отвечает: «Что тебе до того?» (Ин 21, 21-22). Это очень хорошая отправная точка. Зачем вообще мы задаём такой вопрос? Мы размышляем: «А что будет с ними?» Как теологи, мы можем теоретически рассуждать на эту тему. Первый фундаментальный момент, который присутствует у Фомы и, кстати, содержится в Катехизисе Католической Церкви, — никогда нельзя быть абсолютно уверенным, что находишься в состоянии освящающей благодати. Следовательно, если у тебя нет стопроцентной уверенности в себе, тем более ты не можешь иметь её относительно других. Это интересный ход, который здесь использует Фома. При этом у него очень твёрдая позиция, что человек никогда не должен терять надежду на другого человека, пока тот жив. Третий тезис Фомы, часто неправильно понимаемый и даже злоупотребляемый теологами, заключается в том, что Бог никогда не связан Таинствами. Бог может действовать по-разному, может действовать иначе, может находить другие пути.
Таинства — это самый простой путь, но они не исключают других путей…
Можно доехать из Кракова до Варшавы за 2 часа 14 минут — это самый простой маршрут. Но до Варшавы можно добраться и через Пекин. Конечно, вы будете много работать, вы потеряете много денег, но в итоге вы туда доберетесь. Мы, католики, имеем простые и надёжные пути, данные Богом, однако то, как Он действует по отношению к другим людям — это отдельный вопрос, но нельзя отрицать, что Бог там действует.
Фома, например, рассматривал такой случай — что делать, если рядом нет священника, а жизнь в опасности и ты находишься в состоянии тяжкого греха. По мнению Бонавентуры, если нет священника, то ситуация безнадёжна. Для святого Фомы же в такой ситуации при объективной невозможности доступа к священнику человек должен сделать всё, что в его силах — совершить все акты покаяния, исповедаться даже мирянину, кому угодно. Сделать всё, что может, веря, что Бог как Верховный Священник, Первый Распорядитель, прямой Даритель всех благодатей восполнит то, чего не хватило со стороны священника.
Можно ли это отнести к протестантам?
Нужно задуматься, не находятся ли они в очень похожей ситуации. У них есть объективные препятствия. Например, первой преградой может быть ситуация, когда кто-то с детства воспитывался в ненависти к Католической Церкви и имеет психологический барьер по отношению к Церкви и Таинствам. Таким образом, у него есть объективные препятствия, но при этом он делает всё со своей стороны, чтобы спастись и ответить на Божью любовь. Протестанты часто имеют различные формы своего покаяния, отрешения от греха. Нужно верить в то, что они делают всё, что могут со своей стороны. А как в этом действует Господь Бог — оставим это Ему. Я верю, что протестанты могут находиться в подобной ситуации, как тот человек, у которого нет священника, когда он в состоянии тяжкого греха, и его жизнь под угрозой. У некоторых протестантов также могут быть объективные препятствия, и поэтому нашей задачей прежде всего является умение задуматься, каким образом эти препятствия преодолевать.
Разве это не какая-то релятивизация?
Это скорее простое утверждение в духе Фомы: действительно, Бог — первый, кто заботится о человеке и делает всё, чтобы до него достучаться. Таинства — это определённый путь, однако Бог имеет и свои пути, чтобы достичь человека. Но вместе с тем Фома пишет, что состояние благодатной жизни необходимо для переживания излияния Святого Духа. Если человек находится в состоянии тяжкого греха, знает об этом и утверждает, что пережил излияние Святого Духа, то Фома сначала бы задумался, не притворяется ли этот человек, а затем — не столкнулись ли мы здесь с какой-то более серьёзной духовной проблемой.
Не кажется ли, что Бог, давая харизмы протестантам, во-первых, укрепляет их в ошибке, а во-вторых, может вызвать соблазн или переманить католиков на их сторону?
Я иногда использую такой пример: ты математик, освоил теорию относительности, имеешь возможность проникать в самые глубокие слои реальности. А потом оставляешь всё это и решаешь остановиться на таблице умножения… Для меня странна ситуация, когда католик отказывается от всей глубины того, что он имеет в Церкви, и выбирает что-то, что, может, и не является ложью, ведь таблица умножения — это правда. Харизмы — это как знание таблицы умножения или дробей по сравнению со всей католической реальностью с таинствами во главе, которая подобна мощной теории, например теории относительности. Однако иногда у нас может быть доступ к теории относительности, и мы совсем не пользуемся ею, более того — не пользуемся даже сложением и вычитанием. В таком случае тот, кто пользуется таблицей умножения или дробями, выглядит лучше, чем тот, кто отвергает всю математику. Предполагаю, что некоторые протестанты могут нас смутить, потому что они мастера в сложении, вычитании и даже делении. Но если мы гордимся тем, что знаем теорию относительности, а совсем не используем эти знания, то мы достойны сожаления.
Дар языков, с которым можно столкнуться в харизматических сообществах, звучит как какое-то бормотание, это странно. В чём же суть этого дара?
Фома выделяет отдельную категорию для дара языков, потому что хотя этот дар и связан с теологией харизм, сам по себе он не является харизмой. По Фоме дар языков теоретически может быть у каждого. Поскольку это первый дар, связанный с новой жизнью, естественная форма такого начального развития, Фома называет это «младенчеством». Это не язык, который можно понять.
Это скорее определённые звуки, которые произносит человек. Дар языков — это как бы форма лепета. Фома пишет, что человек, использующий дар языков, хоть и не делает ничего плохого, но при этом не выбирает сознательно добра. Потому что в случае дара языков задействованы только воля и чувства, тогда как интеллект как бы находится в состоянии сна. Молитва же должна задействовать весь ум человека — и интеллект, и волю. Поэтому Фома пишет прямо, что человек, обладающий даром языков, должен, следуя примеру святого Павла, одновременно просить дар понимания и дар пророчества, потому что харизмы должны служить созиданию Церкви. Уже проблемой коринфян было то, что люди останавливались только на даре языков и не хотели ничего большего.
Молился ли Фома языками?
Думаю, на 99% — нет, но если бы он сегодня столкнулся с этим, то сказал бы, что именно об этом писал в своём трактате. Здесь есть ещё один очень интересный момент, я в книге лишь кратко его обозначаю и надеюсь, что этим займутся литургисты. По мнению Фомы, из дара языков в ранней Церкви в некотором смысле эволюционировали разные формы литургии, например, система и порядок чтений в утреннем богослужении. Оказывается, что у истоков некоторых строгих литургических правил на самом деле стоит харизматическая деятельность. Когда я говорил с несколькими литургистами, они были этим удивлены. В 14 главе Первого послания к Коринфянам молитва языками представлена как своего рода литургическая форма, где святой Павел вводит правила, некоторый порядок — сначала пусть молится один, потом другой, потом перевод...
Что касается литургии и дара языков, мне вспомнился мотив из византийских или греческих песнопений в восточной литургии, где для подчеркивания торжественного, возвышенного момента песнопение удлиняется набором слогов, например, «тируриру»...
Так же, как существует пропасть между богословами и харизматами, существует пропасть и между харизматической молитвой и литургистами. Эти сферы пока еще разделены, потому что в харизматической практике присутствует полная спонтанность, о чем, конечно, пишет и Фома. Литургисты должны заняться этим с интеллектуальной честностью, без предубеждений.
А может ли каждый иметь дар исцеления?
У Фомы только вера творит чудеса. Это очень сильно сказано. Если есть вера, то даже без любви человек получает то, во что верит — сверхъестественные блага, которых он ожидает. Поэтому, если у человека крепкая вера, он действительно может творить чудеса, когда откроет для себя, что может, что имеет доступ к этому сокровищу. Эти дары не являются как бы «естественными и обычными» последствиями жизни в близости с Богом, то есть в состоянии благодати, но если человек сознательно пребывает в тяжком грехе и пользуется этими дарами, он ведёт себя как вор. По мнению Фомы, Пресвятая Богородица несмотря на то, что обладала полнотой харизм, не использовала дар исцеления, потому что в этом не было необходимости. Зато она пользовалась даром пророчества. В своей книге я посвятил отдельную главу вопросам чудес. Святой Фома подробно объясняет, как происходит, что чудеса происходят во имя Иисуса.
Почему бывают люди, живущие Таинствами и имеющие веру, но не видят у себя этих харизм?
Фома говорит, что человек получит ровно столько, сколько ожидает. Давайте помнить, что каждый получает харизму индивидуально для себя. Я могу сказать, что у меня нет дара исцеления, по крайней мере пока, но я знаю, что у меня есть другие харизмы, которые действительно мои. Легко проверить, что является харизмой — по Фоме, это проявляется тогда, когда человек делает что-то с лёгкостью и удовольствием, без усилий, а в результате люди приходят к обращению. Не стоит ограничивать харизмы только исцелением или пророчеством. Кстати, Фома прекрасно объясняет дар пророчества, у него можно найти несколько теологических размышлений, которые проливают новый свет на так называемый «покой в Святом Духе». Но для всего этого я отсылаю к книге.
Является ли пятидесятничество угрозой для Церкви? В Польше этот вопрос уже много лет является предметом споров...
Фома лично дал мне возможность отстраниться от людей, которые с этим спорят. Угроза может возникнуть, когда мы вдруг начнем думать, что есть два альтернативных несакраментальных пути. Более того, та таинственная, обычная дорога для католиков кажется серой и унылой, а мы, харизматики, выбираем что-то лучшее. Это абсолютно неправильное понимание проблемы. Ключевая мысль моей книги проста: ты, человек, должен выйти, должен проповедовать. По моему мнению, протестанты-пятидесятники показывают нам, у которых много всего, что мы не используем многие вещи. Сейчас время, когда духовенство страдает, духовенство — в полевом госпитале. В этот момент нужна миссия всей Церкви. Церковь — это мы все, каждый по силе благодати крещения и миропомазания является частью великой миссии евангелизации.
Так же, как протестанты идут и проповедуют, так ещё больше должны вовлекаться в это польские миряне - католики. В Таинстве покаяния человек время от времени обновляет благодать крещения, так, на мой взгляд, каждый из нас должен несколько раз в год обновлять Таинство миропомазания и задумываться, к чему он призван.
У нас есть фантастические инструменты: вся сакраментология, Церковь, Традиция. Но приходит время, когда нам действительно нужна наша собственная, католическая пятидесятница — то есть выведение человека из безопасного внутреннего пространства Церкви. Чтобы реализовать то, что произошло на миропомазании, мы должны позволить себя вырвать и открыть, что мы призваны к миссии. Фома указывает на третий путь. Я надеюсь, что эта книга станет лекарством для всех, кто устал от дискуссий о пятидесятничестве Церкви. Нужно открыть то, что у нас есть. Конечно, никто не может обвинить меня в том, что я из открытой или либеральной Церкви. Я просто сидел несколько месяцев на скамье в церкви Св. Фомы и спокойно читал. Возможно, в этом для меня лично и заключается вся фантастика — что у меня не было никаких предубеждений, у меня был только один вопрос: что такое то, что переживают эти харизматики, и что на этот счёт говорит Фома.
Отец, анализируя описание харизм Фомы, приходит к Марии...
Это первый в своём роде общий очерк теологии харизм у Фомы, от теологии творения до Марии. Признаюсь, что последний раздел, посвящённый Марии, я написал в самом конце не потому, что он последний, а потому что в первоначальной версии этой главы его не было. Очень часто в католических книгах Марии вообще нет, и я просто упустил это из виду, что признаю со стыдом.
Однако в последний момент, когда готовая книга уже была отредактирована, у меня внезапно случилось озарение. Мою работу впервые представили, когда меня пригласили в Лихень на встречу харизматиков. Несколько дней я проповедовал им Фому и увидел, как сильно это трогает людей. Я очень благодарен за этот опыт, потому что сам я ни разу не был в какой-либо харизматической группе. Однако именно в Лихене определённые ситуации заставили меня сосредоточиться на Марии. Вдруг я понял, что если вся томистовская теология харизм основана на теологии благодати, то Та, которая является полнотой благодати, естественным образом может стать той, кто проверит всю книгу. Интересно, что, когда я писал последний раздел, некоторые вещи наконец встали на свои места — например, про дар пророчества, исцеления, не говоря уже о том, что дорогой святой Фома прямо писал, что Мария обладала харизмами.
Мария — это просто венец и своего рода проверка всей теологии, которую я описываю в 23 главах. Я начал книгу с теологии творения и заканчиваю на Той, которая является венцом творения и одновременно новым творением.
Томаш Галушка OP, Давид Господирек
"deon.pl"
Перевод: "Кредо"
.
