Добрый день, дорогие братья и сестры!
Следуя линии «Катехизиса» и опираясь на живой опыт молитвы, в этом поучении мы стараемся раскрыть некоторые весьма распространенные трудности, которые нужно выявить и преодолеть. Молиться нелегко: столько трудностей поджидает нас при этом. И их необходимо знать, определять и преодолевать.
Первая проблема, с которой сталкивается молящийся – это рассеянность (ср. ККЦ, 2729). Ты начинаешь молиться, а ум кружится, кружится по всему миру, твое сердце там, а ум сям… Все это отвлекает от молитвы. Молитва часто сосуществует с рассеянностью. Ведь человеческому уму трудно надолго задерживаться на одной мысли. Все мы переживаем такой безостановочный вихрь вечно движущихся образов и видений, который не покидает нас даже во сне. И все мы знаем, что не стоит идти на поводу у этой беспорядочной склонности.
Борьба за достижение и поддержание концентрации сопровождает не только молитву. Без достаточной степени сосредоточенности нельзя ни успешно учиться, ни работать, как следует. Спортсмены знают, что соревнования выигрываются не только физической подготовкой, но и дисциплиной ума: прежде всего, умением сосредоточиться и неусыпным вниманием.
Мы не виноваты в том, что что-то нас отвлекает, но с этим нужно бороться. В сокровищнице нашей веры есть одна добродетель, о которой часто забывают, но о которой есть много упоминаний в Евангелии. Она называется «бодрствованием». И Иисус так часто повторяет: «Бодрствуйте и молитесь». «Катехизис» прямо говорит о ней в своем наставлении о молитве (ср. п. 2730). Иисус многократно напоминает ученикам о долге вести трезвую жизнь, не упуская из виду мысль, что Он рано или поздно вернется, как жених с брачного пира или хозяин из путешествия. И, поскольку нам неведом ни день, ни час его возвращения, каждая минута нашей жизни ценна, и ее нельзя потратить в рассеянности. В одно прекрасное мгновение, которое нам неизвестно, прозвучит голос нашего Господа: и в тот день блаженны те слуги, которых Он найдет деятельными и все еще сосредоточенными на том, что действительно важно. Те, кто не отвлекся, бегая за каждой блесткой, которую заметит их ум, а старался идти по верному пути, творя добро и выполняя свою задачу. Рассеянность – это когда воображение кружит, кружит и кружит… Св. Тереза называла такое кружащееся и кружащееся при молитве воображение «домашней сумасшедшей»: эта сумасшедшая заставляет тебя кружить и кружить… И мы должны остановить и запереть ее, сохраняя бдительность.
Отдельного внимания заслуживает также период сухости. «Катехизис» описывает его так: «Сердце безучастно, не ищет мыслей, воспоминаний и чувств даже духовного характера. Это момент чистой веры, которая остается с Иисусом во время агонии и во гробе» (п. 2731). Сухость заставляет нас вспомнить Страстную пятницу, ту ночь и весь день Великой субботы: Иисуса нет, Он в гробнице, мертв, и мы одни. Эта мысль и есть мать сухости. Часто мы не понимаем причин сухости: она может проистекать от нас самих и от Бога, допускающего определенные ситуации во внешней и внутренней жизни. Иногда погрузиться в молитву тебе могут мешать головные боли или проблемы с печенью. Причина нам зачастую неизвестна. Духовные учители описывают опыт веры как непрерывную череду периодов утешения и пустоши, моментов, когда все легко, и других – очень тяжелых. Сколько раз при встрече с другом, спросив его: «Как дела?», мы слышали: «Да, никак». И с нами часто бывает «никак», т.е. ни чувств, ни утешений, и мы ничего не можем с этим поделать. Такие вот серые дни … И их много бывает в жизни! Но что действительно опасно, так это серое сердце: когда это «никак» проникает в сердце и заражает его… И есть люди, которые так и живут с серым сердцем. Это ужасно: с серым сердцем ни помолиться, ни почувствовать утешение! С серым сердцем не снести и духовной сухости. Сердце должно быть открытым и ясным, чтобы в него проник свет Господень. А если пока не проник, то нужно ждать его с надеждой. Только не прятать его в сером.
Затем еще одна проблема – вялость, еще один недостаток, порок, настоящее искушение против молитвы и вообще против христианской жизни. Вялость – это «форма депрессии, вызванная ослаблением аскезы и бодрствования, небрежением сердца» (ККЦ, 2733). Это один из семи «смертных грехов», потому что, подпитываемый самомнением, он может привести к смерти души.
Что же делать при таком чередовании энтузиазма и инертности? Нужно научиться непрерывно идти, несмотря ни на что. Подлинный прогресс в духовной жизни проявляется не в преумножении экстазов, а в способности выстоять в трудные времена: идти, идти, идти… И, если ты устал, передохни немножечко и опять иди. Иди упорно. Вспомним притчу св. Франциска о совершенной радости: качества монаха измеряются не бесконечными дарами, что сыплются с небес, а умением твердо идти вперед, даже когда его не признают, плохо с ним обращаются, и все теряет изначальный вкус. Все святые прошли этой «темной долиной», так что не будем впадать в панику. Читая их дневники, мы находим рассказы о вечерах вялой молитвы, потерявшей всякий вкус. Нужно научиться говорить: «Даже если Ты, мой Бог, будто делаешь все для того, чтобы я перестал верить в Тебя, я все же по-прежнему молюсь Тебе». Верующие никогда не прекращают молиться! Порой это похоже на молитву Иова, который не может смириться с тем, что Бог поступает с ним несправедливо, протестует и зовет его судиться. Но зачастую протест против Бога – это также способ молитвы. Как говорила та старушка, «злиться на Бога – это тоже молитва», потому что очень часто сыновняя злость на папу – это форма общения с ним: ведь сын злиться на него именно потому, что признает его «отцом»…
И мы, далеко не такие святые и терпеливые, как Иов, тоже знаем что в итоге, в конце этого периода пустоты, когда мы возносим к небесам немой крик со множеством «почему», Бог нам ответит. Не забывайте о молитве «почему»: этой молитвой молятся дети, когда перестают понимать окружающее, а психологи называют этот период «возрастом почемучек», потому что дети все время спрашивают пап: «Папа, а почему то…? Папа, почему это…? Папа, почему так…?» Но будем внимательны: ребенок не слушает ответа папы. Тот начинает отвечать, а у ребенка уже другое «почему». Он хочет только привлечь внимание отца, и, когда мы немного злимся на Бога и начинаем задавать эти «почему», то хотим привлечь сердце Отца к нашим страданиям и трудностям, к нашей жизни. Но да, имейте осмелитесь спросить Бога: «Почему…?» Ведь иногда полезно немного злиться, потому что это заставляет нас пробудить сыновнее, дочернее отношение к Отцу, которое мы и должны испытывать к Богу. И даже самые острые и горькие слова Он примет с отцовской любовью как акт веры, как молитву.
