Добрый день, дорогие братья и сестры!
Рад вновь встретиться с вами лицом к лицу, потому что, признаюсь, не очень приятно говорить в пустоту, в телекамеру. Не очень-то приятно. И сейчас, столько месяцев спустя, благодаря монсеньеру Сапиенце, который сказал: «А давайте проведем ее там», мы собрались здесь. Молодец, монсеньор Сапиенца! Видеть людей, видеть вас, каждого с собственной историей, людей, съехавшихся сюда со всех сторон: из Италии, Соединенных Штатов, Колумбии... Еще эта маленькая футбольная команда – четверо братьев из Швейцарии… Мне кажется, их там четверо. Не хватает только сестренки. Будем надеяться, что увидим и ее… Мне приятно видеть каждого из вас, потому что все мы – братья в Господе, и такие встречи лицом к лицу помогают нам молиться друг о друге, в том числе о тех, кто далеко, но всегда с нами. Непременная сестра Женевьева из луна-парка, люди труда: их так много, и они все здесь. Спасибо вам за то, что вы пришли сюда, чтобы навестить нас. Передайте всем мои слова: то, что я говорю, что молюсь обо всех и прошу молиться обо мне в единении молитвы.
И раз уж мы говорим о молитве, христианская молитва, как и вся христианская жизнь, это не какая-то «прогулка». Никому из великих молитвенников, которых мы видим в Библии и в истории Церкви, не досталась «удобная» молитва. Да, можно молиться, как попугаи: ля-ля-ля, ля-ля-ля... Но это не молитва. Молитва определенно дает великий мир, но ценою внутренней борьбы, порой очень тяжелой, которая может продолжаться довольно долгие отрезки жизни. Молиться нелегко, и потому мы бежим от молитвы. Каждый раз, когда мы собираемся молиться, в голову приходит столько дел, которые в этот именно момент кажутся важнее и насущнее. Так же бывает и со мной: хочу немного помолиться, и... А, надо еще сделать то-то и это… Мы бежим от молитвы: не знаю почему, но это так. И почти каждый раз, отложив молитву, мы понимаем, что все те дела были не такими уж и важными и что, возможно, мы даже зря потратили время. Так враг обманывает нас.
Все мужчины и женщины Божьи рассказывают не только о радости молитвы, но и о скуке и усталости, которые она может вызывать: порой приходится тяжело бороться, чтобы сохранить веру в часы и способы молитвы. Один святой молился годы, не чувствуя ни вкуса к ней, ни пользы от нее. Молчание, молитва, сосредоточение – это нелегкие упражнения, и природа человеческая порой бунтует. Мы предпочли бы оказаться в любой точке мира, но только не здесь, на этой церковной лавке на молитве. Желающий молиться, должен помнить, что вера сама по себе нелегкое дело, и порой движется в почти полном мраке без единого просвета. В жизни веры бывают мрачные периоды, которые один святой назвал «темной ночью», потому что ничего не ощущал. Но я продолжу молиться.
«Катехизис» перечисляет целую череду противников молитвы, которые затрудняют ее и ставят палки в колеса (ср. пп. 2726-2728). Кто-то сомневается в том, что она действительно может достичь Всемогущего: «Почему Бог молчит? Если Он всемогущий, то мог бы просто сказать одно слово и решить проблему». Другие перед лицом несказанной божественности подозревают, что молитва – чисто психологический акт, что-то, возможно, полезное, но ненастоящее и ненужное: можно даже практиковать ее и не верить. И т.д., и т.п. – множество разных версий.
Но худшие враги молитвы таятся внутри нас. «Катехизис» называет их так: «Уныние перед лицом нашей черствости; печаль от того, что мы не все отдаем Господу, ибо у нас “большое имение”; разочарование, потому что наша просьба не выполнена так, как мы сами того хотели; раны, нанесенные нашей гордыне, которая упорствует в недостойности нашей греховности; аллергия на безвозмездность молитвы» (п. 2728). Это, конечно, лишь общий перечень, который еще можно продолжать.
Что же делать в момент искушений, когда все будто рушится? Если мы полистаем историю духовности, то скоро заметим, что великим наставникам душ хорошо была знакома описанная выше ситуация. И каждый из них внес что-то от себя в наше представление о том, как выйти из нее: мудрое слово или же совет, как пережить трудные времена. Речь идет не о теориях, выработанных за письменным столом, нет: скорее о советах, рожденных опытом и говорящих о важности терпения и стойкости в молитве.
Интересно будет присмотреться хотя бы к некоторым из их советов, потому что все они заслуживает тщательного осмысления. Например, «Духовные упражнения» св. Игнатия Лойолы – книга великой мудрости, которая учит, как навести порядок в нашей жизни. Она дает понять, что христианское призвание – это воинская служба, решение встать под знамена Иисуса Христа, а не дьявола, стремиться творить добро даже тогда, когда это бывает тяжело.
В моменты испытаний полезно помнить, что мы не одиноки, что кто-то бдит над нами и хранит нас. Св. аббат Антоний, основавший в Египте христианское монашество, также переживал ужасные времена, когда молитва превращалась в тяжелую борьбу. Его биограф св. Афанасий, епископ Александрийский, рассказывает, что один из худших периодов в жизни отшельника пришелся на середину четвертого десятка, т.е. на средний возраст, который у многих сопровождается кризисом. Антония терзало это испытание, но он держался. Когда, наконец, пришел покой, он сказал своему Господу почти с упреком: «Где же Ты был? Почему не пришел сразу, чтобы положить конец моим мучениям?» И Иисус ответил: «Антоний, Я был с тобой. Но хотел увидеть, как ты будешь биться» («Житие св. Антония», 10). Молитвенная битва. Молитва так часто становится битвой. Мне вспоминается один случай, свидетелем которого я был в другой епархии. У одной супружеской пары была девятилетняя дочь, которая страдала от болезни, которую врачи даже не могли определить. В итоге как-то в больнице врач сказал ее маме: «Синьора, позовите мужа». А муж был на работе: они оба работали целыми днями. И врач сказал отцу: «Девочка не доживет до утра. У нее инфекция, перед которой мы бессильны». Тот мужчина, может, и не ходил на Мессу каждое воскресенье, но у него была великая вера. Он вышел со слезами на глазах, оставил жену с ребенком в больнице, сел на поезд и проехал семьдесят километров до базилики Луханской Богоматери, покровительницы Аргентины. Но там оказалось, что базилика уже закрыта, потому что уже было почти десять вечера. Тогда он схватился за решетки базилики и всю ночь молился Приснодеве, сражаясь за здоровье дочери. И это не вымысел: я сам видел это, пережил это, глядя, как этот человек сражался там. Наконец, в шесть утра церковь открылась, и он вошел внутрь, чтобы почтить нашу Владычицу… Всю ночь он «сражался», а потом отправился обратно. Вернувшись, стал искать жену, а не найдя, подумал: «Она ушла… Нет, Приснодева не могла так поступить со мной». А потом все-таки нашел ее, и та с радостной улыбкой сообщила: «Не знаю, что произошло, но врачи сказали, что все вдруг изменилось, и она выздоровела». Этот человек, сражаясь в молитве, обрел милость Богоматери. Она услышала его. И я видел это! Молитва творит чудеса, потому что касается самого сердца милосердия по-отцовски любящего нас Бога. И если Он не дает нам той благодати, которой мы хотели, то даст другую, которую потом со временем увидим. Но всегда нужно сражаться в молитве, чтобы вымолить благодать. Да, порой мы просим о благодати, которая нам нужна, но как-то без особого желания, без борьбы, а чего-то серьезного так не просят. Молитва – это битва, а Господь всегда с нами.
Если в моменты слепоты мы не можем разглядеть Его присутствия, то еще увидим Его в будущем. И у нас однажды будет повод повторить слова, которые когда-то произнес патриарх Иаков: «Истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал» (Быт 28, 16). И в конце жизни, обернувшись назад, мы тоже сможем сказать: «А я-то думал, что один, а оказалось, нет, я был не один: Иисус был со мной». Все мы сможем сказать это.
Источник: vatican.va
.
