АПОСТОЛЬСКАЯ ПОЕЗДКА ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА ФРАНЦИСКА
В ИРАК
(5-8 марта 2021 г.)
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ СВЯТОГО ОТЦА
ВО ВРЕМЯ ОБРАТНОГО ПЕРЕЛЕТА
Папский самолет,
понедельник, 8 марта 2021 г.
8 марта день завершилась трехдневная поездка Папы Франциска в Ирак. Во время обратного полета Понтифик в рамках традиционной уже пресс-конференции подвел итоги этого «паломничества в землю Авраама». Ниже мы приводил самые интересные выдержки из этого разговора.
Кратко поблагодарив в начале пресс-конференции сопровождавших его в поездке журналистов, Святой Отец, конечно же, вспомнил о Международном женском дне (кстати, в нынешнем году отмечается столетний юбилей этого праздника) и поздравил всех представительниц прекрасной половины человечества:
– Сегодня женский день: поздравляю женщин. Женский праздник… Можно было бы спросить, почему нет мужского праздника… При встрече с женой президента (Республики Ирак) я объяснил ей: «Потому что у нас, мужчин, всегда праздник!» Женщинам нужен праздник. Супруга президента высказала прекрасные мысли: о той силе, которая есть у женщин, чтобы передавать жизнь, двигать вперед историю, хранить семейный очаг… и еще для многого.
Поздравляю всех!
Первый вопрос ему задал, как назвал его директор ватиканского пресс-центра Маттео Бруни, представитель арабского мира журналист «Sky News Arabia» Имад Абдул Карим Атрах:
– Ваше Святейшество, два года назад в Абу-Даби на встрече с имамом Аль-Тайибом из Аль-Азхара Вы подписали совместную «Декларацию о братстве». А три дня назад вы встречались с аль-Систани: стоит ли ожидать подобного общего жеста и с шиитским направлением в исламе? И еще один вопрос по поводу Ливана, о котором св. Иоанн Павел II говорил, что это больше, чем страна – это послание. К сожалению, как ливанец вынужден сказать, что это послание глохнет. Можно ли ожидать в будущем Вашего визита в нашу страну? Спасибо.
Папа Франциск:
– Абу-дабийский документ от 4 февраля (2019 г.) мы вместе с великим имамом готовили тайно на протяжении шести месяцев, молясь, размышляя и корректируя текст. Это было, я сказал бы, немного претенциозно… Смотрите на это как на некий задел на будущее – первый шаг к тому, что вы имеете в виду. Можно сказать, что сейчас был второй шаг. И будут еще шаги. Это важно на пути братства. Теперь о двух документах: первый, из Абу-Даби, оставил во мне чувство братского беспокойства, потому и появилась энциклика «Все братья». Нужно прочесть оба документа, потому что они движутся в одном направлении, ищут… братства. Аятолла аль-Систани как-то высказал одну мысль, которую я стараюсь не забыть: люди – или братья по вере, или равны как творения. Братство и равенство, но без равенства нам не пойти вперед. Уверен, что у нас один путь, в том числе культурный. Взглянем на нас, христиан: вспомним, например, Тридцатилетнюю войну, Варфоломеевскую ночь. Подумаем об этом. Как у нас меняется менталитет. Потому что наша вера заставляет нас понять, что откровение Иисуса – это любовь и милосердие, ведет нас к этому. Но сколько веков для этого потребовалось!
Человеческое братство – важно, чтобы мы, люди, все были братьями, и нам нужно идти вперед вместе с другими религиями. II Ватиканский собор сделал большой шаг в этом направлении, а потом в том же направлении пошли соответствующие учреждения: Совет по единству христиан и Совет по межрелигиозному диалогу… Кардинал Аюсо сегодня с нами. Ты – человек, ты – чадо Божье, ты – мой брат, и точка. Вот главный указатель, и так часто приходится рискнуть, чтобы сделать этот шаг. Сами знаете, как меня порою критикуют: «Папе не хватает мужества, он не понимает, что творит, нарушает католическое вероучение, балансирует на грани ереси…». Всегда есть риск. Но такие решения всегда принимаются в молитве и диалоге после консультаций и размышлений. Это не просто прихоть, и соответствует линии собора. Вот что касается первого вопроса.
По второму вопросу могу сказать, что Ливан – настоящее послание. Эта страна страдает. Она больше, чем просто равновесие, ее слабость в разнообразии, в котором нет согласия, но она крепка, как кедр, благодаря великому народу, который ищет примирения. Патриарх Раи просил меня сделать в ходе этой поездки остановку в Бейруте, но мне показалось, что этого слишком мало. Капля в океане бед такой страдающей страны, как Ливан. Я написал ему письмо с обещанием приехать к вам. Однако, в Ливане сейчас глубокий кризис… и не хотел бы никого обидеть, но это кризис самой жизни. Ливан так щедр в своем гостеприимстве к беженцам… То будет вторая поездка.
Йоханнес Клаус Нейдекер («DeutschePresse-Agentur», Германия):
– Мой вопрос тоже касается встречи с аль-Систани. Эта встреча была в какой-то степени и посланием религиозным лидерам Ирана?
Папа Франциск:
– На мой взгляд, это было универсальное послание. Я чувствовал, что должен в этом паломничестве веры и покаяния найти великого и мудрого человека Божьего. И только слушая его, можно понять это. Что касается посланий, то я сказал бы, что это было послание для всех… послание для всех. И он – тот человек, у которого есть такая мудрость… и благоразумие. Он сказал мне: «Вот уже десять лет… – так, кажется, он говорил, – я не принимаю людей, которые ко мне приходят с другими целями – политическими или культурными, нет, только с религиозными». И он вел себя очень и очень почтительно на этой встрече, и для меня это была большая честь. Даже когда мы здоровались: он никогда не встает, а тут встал, чтобы приветствовать меня, а потом еще встал попрощаться. Смиренный и мудрый человек. Эта встреча оставила хороший след в моей душе. Это свет. И такие мудрецы повсюду, потому что мудрость Божья рассеяна по всему миру. Они – как те святые, которых мы не рисуем на иконах, повседневные святые «за соседней дверью», как я их называю, святые-мужчины и женщины, последовательно живущие своей верой, какой бы она ни была, последовательно воплощающие в своей жизни человеческие ценности и братство. Мне кажется, что мы должны искать таких людей, показывать их, потому что столько есть примеров… Когда случаются скандалы, которых много и в Церкви, то пользы от них мало… Но давайте присмотримся к людям, которые ищут путей братства, святых за соседней дверью, и, наверняка, найдем их среди наших же родных: может быть, дедушек или бабушек… Наверняка!
АаронПатрикХарлэн («The Washington Post», США):
– Эта поездка, несомненно, стала сверхъестественным событием для людей, которые смогли увидеть Вас, но ведь с ней были связаны мероприятия, создававшие условия для распространения вируса, особенно когда такая масса невакцинированных людей поет. Планируя эту поездку, Вас беспокоило то, что люди, которые придут увидеться с Вами, могут заболеть и даже умереть? Не могли бы Вы поделиться своими мыслями и предположениями на эту тему?
Папа Франциск:
– Как я недавно уже говорил, поездки какое-то время «варятся» в моей голове, а эта была одной из тех, которые особенно занимают мои мысли… Я много думал, много молился и, наконец, свободно принял такое решение, которое родилось где-то внутри меня. И я сказал себе: Тот, Кто вдохновил меня на это, позаботится о людях. Так я принял данное решение: молясь и сознавая риски, обдумав всё.
Филиппин де Сен-Пьер (M.C. KTO, Франция):
– Ваше Святейшество, мы видели мужество и динамизм иракских христиан, мы также видели проблемы, с которыми им приходится справляться, угрозу насилия со стороны исламистов, массовое бегство и свидетельство веры среди окружения. С такими проблемами христиане сталкиваются по всему региону. Мы говорили о Ливане, а также о Сирии и Святой Земле… Десять лет назад проходил ближневосточный синод, но его прервало нападение на собор в Багдаде. Вы планируете организовать что-то для всего Ближнего Востока – региональный синод или другое подобное мероприятие?
Папа Франциск:
– Синода не планирую. Какие-нибудь мероприятия – да, я открыт на многие, но о синоде не думал. Вы бросили первое зернышко, посмотрим, что из него вырастет.
Жизнь христиан в Ираке тяжела, но не только христиан… Я говорил уже о езидах… и верующих других религий, не покорившихся власти ДАИШ. И не знаю как, но это придало им очень много сил. Есть проблема миграции, которую вы упомянули. Вчера, когда мы возвращались на машине из Каракоша в Эрбиль, то по дороге видели столько людей, молодежи, совсем маленьких детей. Много молодых. И кто-то задал мне вопрос: какое будущее ждет этих молодых людей? Куда они идут? Многим придется покинуть родину, очень многим. В пятницу перед поездкой меня навестили двенадцать иракских беженцев: у одного был протез вместо ноги, которую он потерял, когда убегал под грузовиком… Так много, так много беженцев. Право на миграцию носит двойственный характер: это право остаться, а не только переехать. У этих людей нет права ни на первое, ни на второе, так как они не могут остаться, потому что не видят такой возможности. Но не могут и переехать, потому что мир до сих пор не осознал, что миграция – это право человека.
Как-то в разговоре один итальянский социолог говорил мне о демографической зиме в Италии: «Нам придется сорок лет «импортировать» иностранцев, чтобы они работали и платили налоги на наши пенсии». Вы, французы, оказались хитрее, и ушли вперед на десять лет со своим законом по поддержке семьи, и у вас очень высокий уровень прироста. Но миграцию воспринимают как вторжение. Вчера после Мессы я принял отца того ребенка – Айлана Курди, потому что он сам просил меня о встрече… Этот ребенок – символ; поэтому я подарил его скульптуру FAO. Этот символ выходит за рамки гибели ребенка: это символ гибели цивилизаций, которые умирают, не могут выжить, это символ человечества. Необходимы срочные меры для того, чтобы у людей была работа в их собственной стране, и не нужна была миграция. Необходимы также меры по защите права на миграцию. Да, каждая страна должна хорошо обдумать, сколько беженцев она может принять. Ведь их нужно не просто встретить и оставить на пляже: нужно принять их, поддержать, помочь им развиваться и интегрироваться. Интеграция мигрантов – это ключевой вопрос. Вот всего два примера. Террористы в бельгийском Завентеме были бельгийскими гражданами, родились в Бельгии, но выросли в исламском гетто среди неинтегрированных иммигрантов. С другой стороны, когда я был в Швеции, то при отъезде меня провожала одна совсем молодая министр со специфическими чертами лица, не характерными для местных. Она была дочерью иммигранта и шведки, причем настолько интегрированной в общество, что стала министром! Вот два примера, которые заставляют нас подумать о многом: об интеграции, о миграции, которая, на мой взгляд, стала подлинным бичом этого региона. И мне хотелось бы поблагодарить те великодушные страны, которые принимают переселенцев. Ливан проявил огромное великодушие к ним – к двум миллионам сирийцев, если я не ошибаюсь… точнее полутора миллионам сирийцев и 400 тысячам палестинцев. Иордания… Жаль, что мы не будем над ней пролетать… Король Абдалла был так добр, что хотел оказать нам почет, отправив в сопровождение свои самолеты… Спасибо ему. Иордания тоже повела себя очень великодушно: более полутора миллионов мигрантов. И, помимо этих двух, еще многие другие страны. Спасибо этим великодушным странам! Спасибо, большое спасибо!
Стефания Фаласка («Avvenire», Италия):
– За три дня, проведенных в этой ключевой для Ближнего Востока стране, Вы сделали то, о чём сильные мира сего спорили три десятка лет. Сейчас при нынешних обстоятельствах, думая об этом регионе, Вы не допускаете возможности поездки в Сирию?
Папа Франциск:
– На данный момент единственная страна на Ближнем Востоке, куда я собирался и обещал приехать – это Ливан. О поездке в Сирию я не думал, потому что пока не было такого вдохновения. Но я всем сердцем разделяю боль истерзанной и возлюбленной Сирии, как я ее всегда называю. Мне вспоминается тот вечер молитвы на площади Св. Петра в начале моего понтификата. Тогда было поклонение Пресвятым Дарам, и мы молились розарием… Как раз сообщали о жестоких бомбардировках в Сирии, и сколько, сколько мусульман на ковриках молились вместе с нами о мире в этой стране и о прекращении бомбежек. Сирия всегда в моем сердце. Но о поездке туда сейчас я пока не думал. Спасибо.
Сильвия Высоцка («Polska Agencja Prasowa», Польша):
– Ваше Святейшество, все эти двенадцать весьма трудных месяцев Вы также были ограничены в своих действиях и вчера в Каракоше впервые близко и непосредственно общались с людьми. Что Вы почувствовали?
Папа Франциск:
– После всех этих месяцев заключения (а я действительно чувствовал себя немного, как в тюрьме) для меня это, как заново ожить: ожить от прикосновения к Церкви, к святому народу Божьему, ко всем народам. Священник становится священником, чтобы служить – служить народу Божьему, а не ради карьеры или денег. Сегодня утром на Мессе было чтение об исцелении сирийца Неемана, который предложил дары пророку Елисею, но тот отказался. Библия далее рассказывает, что помощник пророка, заботясь о его благополучии, догнал Неемана и попросил этих даров. И сказал Бог: «Проказа, которая была на Неемане, теперь перейдет на тебя» (ср. 4 Цар 5, 1-27). Боюсь, что мы, мужчины и женщины в Церкви, и прежде всего, мы, священники, потеряли ту бескорыстную близость с народом Божьим, что нас спасает, и ведем себя, как тот слуга Елисея: да, мы сначала помогаем людям, а потом бегаем за ними… Этой проказы я боюсь. И единственное, что нас спасает от проказы алчности и гордыни – это святой народ Божий. Об этом Бог говорил Давиду: «Я взял тебя из стада, так что не забывай о стаде». И Павел говорил Тимофею: «Помни свою маму и бабушку, которые «вскормили» тебя верой». То есть нам нельзя перестать быть частью народа Божьего и превратиться в привилегированную касту посвященных клириков или кого-то там еще. Так что контакт с народом нас спасает, помогает нам. Мы даем народу Евхаристию, проповедь, наше служение, а они дают нам принадлежность к этому народу. Не будем забывать об этой принадлежности к святому народу Божьему.
В начале Вы спросили, что я почувствовал в Ираке, в Каракоше… Я даже не представлял себе масштабы разрушений в Мосуле и Каракоше, не представлял… Да, я видел кадры оттуда, читал книгу, но это потрясает, просто потрясает. Сильнее всего меня потрясло свидетельство одной мамы из Каракоша. Свое свидетельство дал священник, по-настоящему познавший бедность, служение и покаяние, и женщина, которая при первых же бомбардировках ДАИШ потеряла сына. Она сказала одно слово: прощение. И я был тронут. Мама, которая говорит: «Прощаю и прошу прощения за них». И мне вспомнилась поездка в Колумбию, та встреча в Вильявисенсио, где множество людей, преимущественно женщин, рассказывали о том, как пережили убийства их детей и мужей, и говорили: «Прощаю, прощаю». Но мы потеряли это слово и умеем только громогласно осуждать, и я в первую очередь. В этом-то мы преуспели. А нужно прощать! Прощать врагов – вот чистое Евангелие. Именно это сильнее всего тронуло меня в Каракоше.
Катрин Лоренс Марсиано («AgenceFrance-Presse», Франция):
– Ваше Святейшество, хотелось бы узнать, что Вы почувствовали, когда увидели с вертолета разрушенный Мосул, а потом молились на руинах церкви. Ну, и сегодня, в женский день, мне хотелось бы задать маленький вопрос о женщинах. Вы постарались поддержать женщин в Каракоше прекрасными словами, но что Вы думаете о том, что, если мусульманка по любви выйдет замуж за христианина, то семья отречется от нее, а может случиться и что-нибудь похуже?
Папа Франциск:
– О Мосуле я уже сказал немного. Когда я стоял перед руинами церкви, то у меня просто не было слов. Это что-то невообразимое, в такое трудно поверить… Разрушена не только эта церковь, но и другие, даже мечети. Видно, что люди не смирились с захватчиками… Наша человеческая жестокость невероятна. Мне не хочется об этом говорить, но сейчас всё это начинается заново: посмотрите на Африку, просто посмотрите на Африку! И после всего, что мы видели в Мосуле, эти разрушенные церкви и всё такое, снова зарождается вражда, война, и поднимает голову это так называемое Исламское государство. Это ужасно, просто ужасно.
И прежде чем ответить на второй вопрос… Когда я был в той церкви, то одна мысль не выходила у меня из головы: кто продает оружие этим вандалам? Ведь они же не мастерят оружие дома. Возможно, делают какие-то бомбы… Но кто продает им оружие? Кто несет ответственность за это? Прошу тех, кто продает оружие, по крайней мере, честно признаться: «Мы продаем оружие». Но они не признаются. Это ужасно.
Женщины… Женщины смелее мужчин, и это правда, чувствую это. Но даже сегодня женщина терпит унижения. Возьмем хотя бы такую крайность… Не знаю кто, но одна из вас показала мне прейскурант на женщин… Я не мог в это поверить: если женщина такая-то, то стоит столько-то, стоит… на продажу. Женщины продают себя, идут в рабство. Даже в центре Рима. С торговлей людьми нужно бороться каждый день. В Юбилей милосердия я посетил один из множества домов Дела дона Бенци: выкупленные девушки, одной отрезали ухо, потому что в тот день она не заработала нужной суммы, другую похитили в Братиславе и привезли в багажнике машины, чтобы сделать рабыней. Такое происходит среди нас, «цивилизованных» – торговля людьми. А в некоторых странах, особенно кое-где в Африке их еще калечат: так просто, как какой-нибудь обязательный обряд. Женщины по-прежнему остаются рабынями, и мы должны бороться – бороться за женское достоинство. Они двигают историю вперед, и это не преувеличение: женщины двигают историю вперед. Это не просто комплимент сегодня, в женский день, а чистая правда. Рабство – это отбраковка женщин… Только подумайте, что в мире есть места, где всерьез спорят о том, обязательно ли письменно уведомлять жену, чтобы выгнать ее, или достаточно устно. Да ни у кого вообще нет права выгонять жену! И такое происходит сегодня. Но зачем далеко ходить: прямо в центре Рима можно встретить девушек, которых похитили и используют. Наверное, это всё на эту тему.
.
