Ватикан. «Эгоизм отнимает у нас нашу подлинную идентичность», – предостерег Папа Франциск в утренней проповеди 12 марта. Продолжаются ежедневные прямые трансляции папской Мессы из часовни Дома св. Марфы, которые будут идти и в выходные дни, с тем только, что в воскресенье литургия начнется не, как обычно, в 7:00, а в 7:30.
Перед началом Мессы Папа огласил интенцию, с которой приступает к алтарю:
Перед лицом бушующей пандемии продолжим вместе молиться о больных, родственниках, родителях и детях в домашнем карантине, но, прежде всего, мне хотелось бы просить вас молиться о власть предержащих: им приходится принимать решения о мерах, которые не всегда нравятся людям. Но это для нашего же блага. Власть предержащие так часто ощущают одиночество и не встречают понимания. Помолимся же о наших правителях, которым приходится принимать решения об этих мерах, чтобы они почувствовали молитвенную поддержку своего народа.
В проповеди, текст которой мы полностью приводим ниже, Папа остановился на Евангелии дня (Лк 16, 19-31), рассказывающем о богаче и Лазаре:
Смысл этой притчи Иисуса совершенно ясен. Она может даже показаться рассказом для детей, – такая она простая. Иисус здесь не только рассказывает историю, но и намекает, что, возможно, так живет всё человечество, так живем и все мы. Двое мужчин: один – довольный, ухоженный, наверное, одевавшийся у лучших стилистов того времени, носивший порфиру и виссон. Дела у него шли хорошо, раз он устраивал каждый день пышные пиры: и он был счастлив, ни о чём не беспокоился, может быть, предпринимал какие-то меры профилактики, например, принимал таблетки от холестерина из-за пиров, но, в общем, жизнь у него складывалась. Он был спокоен.
А перед его дверями побирался нищий по имени Лазарь. Богач знал об этом, но ему это казалось вполне естественным. Он говорил себе: «У меня всё хорошо. А он… Что ж, се-ля-ви. Как-нибудь да проживет. Возможно, хотя в Евангелии об этом и не сказано, он иногда посылал нищему какие-то объедки. Так оба и существовали. Пока обоих не постиг закон, под которым все мы ходим – смерть. Умер богач, и Лазарь умер. Евангелие говорит, что Лазаря отнесли на небеса к Аврааму. А о богаче лишь сказано, что «похоронили его». Точка. Конец.
И здесь поражают две вещи: тот факт, что богач знал о бедняке и даже знал его имя – Лазарь, но не придавал значения, потому что ему казалась естественной такая ситуация. Возможно даже, что дела богача в конечном счете вредили беднякам. И он хорошо знал это, был осведомлен. И вторая вещь, которая меня поражает, это слова «великая пропасть», которые произносит Авраам: «Между нами и вами «великая пропасть», так что ни мы не можем попасть к вам, ни вы к нам». Это всё та же «пропасть», что была между богачом и Лазарем при жизни: она не образовалась там, пропасть возникла здесь.
Меня не покидает мысль о драме этого человека: драме того, кто был очень и очень хорошо осведомлен, но его сердце было заперто. Информация, которую получал этот богач, не достигала его сердца, он не умел жалеть, не мог растрогаться при виде чужой драмы. Ему и в голову не пришло позвать кого-нибудь из парней, прислуживавших ему за столом, и сказать: «Отнеси-ка ему то-то и то-то…». Вот драма информации, которая не проникает в сердце. Такое бывает и с нами. Все мы знаем, потому что видели по телевизору или прочли в газетах, сколько детей по всему миру страдает сегодня от голода, сколько детей не получает необходимую медицинскую помощь, сколько детей не может пойти в школу. Знаем континенты, где разыгрывается такая драма. «Ах, бедняжки», – говорим мы себе и… идем дальше, как ни в чём ни бывало. Информация не достигает сердца, и многие из нас, множество мужчин и женщин живут с таким разрывом между тем, что они думают, что знают, и тем, что чувствуют: с разрывом между сердцем и умом. Им всё равно. Как тому богачу было всё равно, что Лазарь страдает. Вот она – пропасть безразличия.
Когда я впервые был на Лампедузе, мне пришли в голову такие слова: глобализация безразличия. Возможно, сегодня мы здесь, в Риме, беспокоимся о том, что «магазины, наверное, закроются, и нужно пойти закупиться, взять то-то и то-то, и, наверное, у меня не получится гулять каждый день, и, наверное, еще…». Мы беспокоимся о себе. И забываем о голодающих детях, забываем о тех бедных людях, что стоят на границах, ища свободы, о мигрантах, вынужденных бежать от голода и войны, чтобы в итоге наткнуться на стену – стену из железа, стену из ключей проволоки, но, в любом случае, стену, которая не дает им пройти. Мы знаем всё, но это не проникает в наши сердца… Мы живем в безразличии, и это безразличие и есть та драма: быть хорошо осведомленным, но не чувствовать чужой реальности. Вот она – пропасть безразличия.
Здесь есть еще одна поразительная вещь. Мы знаем имя нищего, знаем, что его звали Лазарь. И богач знал его имя, раз среди адских мук просил Авраама «послать Лазаря». А имя богача нам не известно. Евангелие не говорит нам, как звали этого господина. У него не было имени. Он его потерял. У него были только прилагательные как определения к его жизни: богатый, влиятельный... – куча разных определений. Эгоизм отнимает у нас нашу подлинную идентичность, наше имя, и нам остается только ценить прилагательные. В этом нам помогает обмирщение. Мы погрязли в культуре прилагательных, в которой твоя ценность – это то, что ты имеешь, что можешь… но не то, как тебя зовут. Ты потерял имя. Вот итоги безразличия – потеря имени. Мы просто богатые, мы такие, мы сякие… Мы – прилагательные.
Так что давайте попросим сегодня у Господа той благодати, что не позволит нам погрязнуть в безразличии, благодати, что доведет до сердца всю информацию о человеческих страданиях, которую мы слышим, и подвигнет нас сделать хоть что-то для других»
Источник: radiovaticana.va
.
