Ватикан. «Христианское смирение» стало третьей темой проповеди отца Канталамессы для Папы и сотрудников Римской курии во время Великого поста. «Не думайте о себе более, нежели должно думать» и «не высокомудрствуйте» (Рим 12, 3. 16). Эти два призыва к умеренности и скромности составляют рамку христианского смирения, как об этом говорит св. Павел в Послании к римлянам.
«Можно говорить о смирении с разных точек зрения, как это делает апостол, но его глубочайший смысл во Христе, Который «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2, 8). По-настоящему смирен тот, у кого есть сердце, как у Иисуса».
«Греческие философы, – продолжил папский проповедник, – знали и хвалили практически все достоинства, кроме смирения. Словом смирение (tapeinosis) обозначали ничтожность, мелочность, подлость и трусость. У них не было понимания учения о творение и о грехе. Только Библия показывает связь между смирением и правдой. Вера в творение отражает уверенность в том, что всё доброе и красивое исходит от Бога, а грех – это уверенность в том, что всё злое происходит от созданной свободы. Таким образом, добро и зло по-своему поощряют библейского человека к смирению.
«Святая Тереза из Авилы писала: «Я когда-то задавалась вопросом, почему Бог так сильно любит смирение, и внезапно мне пришло на ум, что это должно быть так, потому, что Он – высшая Истина, и что смирение является истинной» (Внутренний Замок в 6, 10, 9)».
«Апостол Павел постепенно формулировал правду о нас самих, говоря: «Что ты имеешь, чего бы не получил?» (1 Кор 4, 7). В другом послании он говорит открыто: «Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя» (Гал 6, 3), и не «чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога» (2 Кор 3, 5)».
«Итак, мы медленно открываем истинный характер нашей ничтожности, прозрачной и чистой, и видим, что Слово Божье заставляет нас узнать и признать, кто мы на самом деле, надутые ничтожностью. Я тот, кто думает, что является кем-то, в то же время, являясь ничем.
В конце нашего поиска мы не видим в себе смирения, но гордыню, – сказал о. Раньеро Канталаменса. – Именно это открытие – то, что мы радикально горды, – не Божья вина, а наша ошибка, потому что мы плохо использовали нашу свободу, именно это – правда и великая благодать, которая приносит мир душе.
«Великий духовный учитель, св. Анджела из Фолина, незадолго до своей смерти, сказала: «О, неизвестный! Душа не может иметь лучшего представления в этом мире о себе, чем созерцание собственной ничтожности, в которой она может жить как в тюремной камере» (Illibro della Beata Angela d aFoligno, Quaracchi 1985, с.734). Эта святая часто приглашала своих духовных дочерей и сыновей как можно быстрее вернуться в эту камеру, если по каким-либо причинам им пришлось ее покинуть. В этом совете есть огромная тайна, таинственная истина, которая распознаётся опытом. Мы видим, что эта камера действительно существует, и каждый может войти в нее, когда захочет. Она состоит из мирного и успокаивающего чувства, что я – ничтожество. Мы не можем из этой камеры видеть недостатки нашего соседа, или мы их видим, но в другом свете. Здесь, с благодатью и практикой, понимается, что можно реализовать то, что говорит апостол Павел, и что на первый взгляд может показаться преувеличенным, а именно: «по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя» (Флп 2, 3), или понимать, как это было возможно для святых».
«Закрыться в этой камере означает нечто совершенно иное, чем замкнуться в себе. Напротив, это открытость бытию, другим, вечной объективности. Это противоположность тому, что думают враги христианского смирения. Это закрыться от эгоизма, а не в эгоизме» – проповедовал отец Раньеро Канталаменса.
Источник: radiovaticana.cz
