13 июня в Риме Папа Франциск обратился к участникам (как первый Папа) Всемирной продовольственной программы (ВПП).
______
Полный текст первого выступления Папы Франциска на ежегодной сессии исполнительного совета Всемирной продовольственной программы
Дамы и господа,
Я благодарю исполнительного директора, г-жу Эртарин Казин (Ertharin Cousin) за приглашение, которое она отправила мне, чтобы я торжественно открыл ежегодную сессию исполнительного совета Всемирной продовольственной программы 2016 года
, а также за слова приветствия в мой адрес. Кроме того, мои приветствия послу [Гватемалы] Стефани Хохштеттер Скиннер-Клее (Stephanie Hochstetter Skinner-Klée), президенту этой важной ассамблеи, на которой собраны представители различных правительств, призванные принять конкретные меры по борьбе с голодом. Поприветствовав всех вас, здесь собравшихся, я благодарю за множество усилий и приверженность делу, которое не может не трогать нас: борьбе против голода, от которого страдают многие наши братья.
Нескольку минут назад я молился перед «Стеной памяти», свидетелем жертвы, которую принесли члены этой организации, посвятив свою жизнь тому, что даже во время сложных событий, голодные не испытывали нужды в хлебе. Нам необходимо сохранить эту память, чтобы продолжать бороться с той же энергией, за достижение долгожданной цели – «нулевого голода». Эти имена, записанные на входе в этот дом являются красноречивым знаком того, что Всемирная продовольственная программа – структура, далекая от анонимности и формальности, и являющаяся ценным инструментом международного сообщества для осуществления с каждым разом всё более энергичной и эффективной деятельности. Доверие к учреждению основывается не на его заявлениях, но на действиях, предпринятых её членами. Оно основывается на их свидетельствах.
Живя в гипервзаимосвязанном мире, географические расстояния кажутся сужающимися. У нас есть возможность вступать в контакт почти синхронно с тем, что происходит в другой части планеты. С помощью технологий связи, мы становимся ближе ко множеству болезненных ситуаций, которые могут помочь (и помогли) «мобилизовать» жесты сострадания и солидарности. Хотя, как это ни парадоксально говоря, эта видимая близость, созданная информацией, с каждым днём даёт всё большие трещины. Излишняя информация, с которой мы сталкиваемся, постепенно создаёт, простите меня за неологизм, «натурализацию» несчастий. То есть, мало-помалу, мы становимся невосприимчивыми к чужим трагедиям и расцениваем их как нечто «естественное, натуральное». Столько образов вторгаются в нашу жизнь, мы видим столько боли, но не касаемся её; мы ощущаем плач, но не утешаем; видим жажду – но не утоляем её. Таким образом, многие жизни становятся частью одной новости, которая вскоре будет сменена другой. Покуда же новости меняются, боль, голод и жажда не меняются. Они остаются. Такая тенденция или искушение требуют от нас сегодня сделать ещё один шаг, и, в свою очередь, раскрывает фундаментальную роль, которую институты, подобные вашему, играют на мировой арене. Сегодня мы не можем довольствоваться лишь знанием о ситуации, [в которой находятся] многие наши братья. Статистика не утоляет. Недостаточно развивать длительные размышления или погружаться в бесконечные дискуссии об этих проблемах (досл.: о них самих), непрерывно повторяя темы, уже известные всем. Необходимо «денатурализовать» несчастье и перестать воспринимать его как ещё одни сведения о реальности. Почему? Потому что у несчастий есть лицо. У них лицо ребёнка, лицо семьи, лицо молодёжи и стариков; лицо нехватки возможностей и труда множества людей; лицо вынужденных миграций, пустых или разрушенных домов. Нельзя «натурализовать» голод стольких [людей]; недопустимо говорить, что их ситуация – результат слепой судьбы, с которой мы ничего не можем сделать. Когда несчастья перестают иметь лицо, мы можем впасть в искушение начать говорить и обсуждать «голод», «продовольствие», «насилие», оставив в стороне конкретное, реальное лицо, которое сегодня продолжает стучаться в наши двери. Когда нет лиц и историй, жизни начинают становиться цифрами, и так постепенно мы рискуем бюрократизировать чужую боль. Бюрократии орудуют бумагами; сострадание – не жалость, а сострадание – напротив, имеет дело с людьми. И я думаю, в этом у нас есть много работы. Вместе со всеми уже реализуемыми действиями, необходимо работать для «денатурализации» и дебюрократизации нищеты и голода наших братьев. Это требует от нас вмешательства в разных масштабах и на разных уровнях, где целью наших усилий был бы конкретный человек, который страдает и голодает, но также и которой заключает в себе огромный потенциал и поток энергии, которые мы должны помочь [ему] воплотить.
«Денатурализовать» несчастье
Когда я находился в ФАО (Продовольственной Сельскохозяйственной Организации ООН – прим. переводчика) по случаю II Международной конференции по вопросам питания, я сказал им, что одним из [наиболее] сильных несоответствий, которые мы призваны принять является факт того, что хотя существует пища для всех, «не все могут питаться, а между тем перед нашими глазами предстаёт расточительство, отбросы, чрезмерное потребление и использование продуктов питания для других целей» (Речь на пленарном заседании конференции [20 ноября 2014], 3).
Внесём ясность, нехватка пищи – это не что-то естественное, это [отнюдь] не явный, очевидный факт. То, что сегодня, в разгар XXI века многие люди страдают от этой напасти – следствие эгоистического и нерационального распределения ресурсов, «коммерциализации» пищи. Земля, эксплуатируемая и измученная, во многих частях мира продолжает давать нам свои плоды, продолжает обеспечивать нас лучшем из самой себя; голодные лица напоминают нам, что мы обесценили их цели. Дар, который имеет всеобщее предназначение, мы превратили в привилегию немногих. Из плодов земли мы сделали дар для человечества - commodities (блага) [доступные лишь] для некоторых, исключив из этого остальных (досл.: породив тем самым исключение). Потребительство, в которое вовлечены наши общества, привело нас к привыканию к излишкам и ежедневным напрасным тратам продовольствия, которому подчас мы не способны придавать правильное значение, которое выходит за рамки чисто экономических показателей. Было бы хорошо нам вспомнить о том, что пища, которая выбрасывается воруется со стола бедняка, который испытывает голод. Эта реальность побуждает нас задуматься над проблемой порчи и бесполезной траты пищи, чтобы распознать пути и способы, которые, путём серьёзного подхода к этой проблеме, стали бы носителями солидарности и деления с наиболее нуждающимися (ср.: Катехеза [5 июня 2013]: L’O.R., еженедельное издание на испанском языке, 7 июня 2013, стр. 12).
«Дебюрократизация» голода
Надо сказать откровенно: существуют темы, которые бюрократизированы. Существуют действия, которые [словно] «упакованы (encajonadas)». Глобальная нестабильность, которую мы переживаем, известна всем. В последнее время войны и угрозы конфликтов преобладают в наших дискуссиях и интересах. Сталкиваясь с разнообразным спектром существующих конфликтов, кажется, что оружие достигло такого небывалого превосходства, что другие способы решения проблем в условиях конфликта [просто] задвинуты в угол. Такое предпочтение [оружия] уже настолько укоренилось, что препятствует распределению продовольствия в зоне военных действий, доходя даже до нарушения фундаментальных принципов и установок международного права, чья сила откатывается на несколько столетий назад. Таким образом, мы столкнулись со странным и парадоксальным явлением: тогда как [оказанию] помощи и [осуществлению] планов по развитию препятствуют запутанные и непонятные политические решения, [вызванные] необъективным идеологическим видением [проблемы] или непреодолимыми таможенными барьерами, они не [препятствуют при этом торговле] оружием; независимо от происхождения, оно находится в практически абсолютно свободном, простите за прилагательное: кичливом, обороте во многих частях мира, питая таким образом войны, а не людей. В некоторых случаях сам голод, используется в качестве орудия войны. Множатся жертвы, потому что число людей, умирающих от голода и истощения прибавляется к числу погибающих на поле боя бойцов, а также [к числу] множества гражданских лиц, погибших в результате столкновений и нападений. Мы полностью осознаём это, но позволяем нашей совести вколоть себе анестезию и стать таким образом нечувствительными. Возможно, оправдываясь такими словами: «ну и ладно, [всё равно] ничего нельзя сделать с такой трагедией». Это – анестезия вручную. Таким образом, сила становится единственным способом действовать, а власть – конечной целью, которую необходимо достичь. Самые слабые группы населения страдают не только от вооруженных конфликтов, но и от несвоевременности всех видов [гуманитарной] помощи. Поэтому необходимо срочно «дебюрократизировать» всё то, что мешает планам по оказанию гуманитарной помощи достичь своих целей. В этом вы играете основополагающую роль, поскольку нам нужны настоящие герои, способные открывать пути, строить мосты, упрощать формальности, которые делали бы акцент на лицах (досл.: ед.ч.) тех, кто страдает. На эту цель должны быть направлены в равной степени инициативы международного сообщества.
Это вопрос не согласования интересов, которые остаются привязанными к центростремительным национальным позициям или непризнаваемому эгоизму. Речь идёт скорее о том, чтобы государства-члены решительно повысили свою реальную готовность содействовать [достижению] этих целей. По этой причине так важно, чтобы политическая воля всех стран-членов достигла согласия и решительно повысилась их реальная готовность сотрудничать со Всемирной продовольственной программой, чтобы последняя не только могла отвечать на срочные нужды, но и могла осуществлять прочно согласованные проекты и содействовать [реализации] долгосрочных программ, в соответствии с запросами каждого из правительств и потребностями людей.
Всемирная продовольственная программа своей деятельностью и направленностью демонстрирует, что возможно скоординировать научные знания, технические решения и практические действия с усилиями, направленными на рациональное получение и распределение ресурсов; то есть, уважая надобности тех, кто их получает и волю тех, кто их даёт. Этот метод в наиболее угнетаемых и бедных областях может и должен обеспечить надлежащее развитие местного потенциала и постепенно ликвидировать внешнюю зависимость, а вместе с тем, по согласию сократить пищевые отходы, чтобы ничего не тратилось впустую. Одним словом, Всемирная продовольственная программа – это ценный пример того, как можно трудиться по всему миру, чтобы искоренить голод, посредством более эффективного распределения человеческих и материальных ресурсов и укрепления местного сообщества. В связи с этим я побуждаю вас идти вперёд. Не дайте усталости, которой немало, победить себя, не позволяйте трудностям отбросить вас назад. Верьте в то, что делаете и продолжайте вкладывать в это энтузиазм, который является формой, в которой твёрдо прорастали бы семена великодушия.
Католическая Церковь, верная своей миссии, хочет сообща трудиться над всеми инициативами, направленными на защиту достоинства людей, а особенно тех, чьи права ущемляются. Я уверяю вас в нашем полном содействии и поддержке, направленной на содействие реализации такого насущного приоритета как «нулевой голод». «Я был голоден, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня». В этих словах заключается одна из христианских максим. Это выражение, выходящее за пределы вер и убеждений, могло бы стать золотым правилом для наших народов. Будущее народа зависит от способности взять на себя ответственность за голод и жажду своих братьев, а также всего человечества. Будущее человечества зависит от способности взять на себя ответственность за голод и жажду своих братьев. Этой способностью оказать помощь голодному и жаждущему можно измерить пульс нашей человечности. Поэтому я хочу, чтобы борьба за искоренение голода и жажды наших братьев, [в которой мы бы участвовали вместе] с ними продолжалась; чтобы она не давала нам спать и заставляла нас мечтать одновременно (досл.: обе вещи).Пусть же она взывает к нам, чтобы творчески искать решения, перемены и преобразования. И пусть Всемогущий Бог поддержит Своим благословением работу ваших рук. Большое спасибо.
(Прим-е: «miseria» – в разных местах переводится как «несчастья» и как «нищета» - прим. переводчика
Перевод: В.П.)
