Ватикан. Римский Епископ в рамках Святого года милосердия пригласил священников на трёхдневные духовные упражнения, которые завершились сегодняшней праздничной Литургией Торжества Святейшего Сердца Иисуса на площади Святого Петра.
На этих упражнениях присутствовало примерно 6000 епархиальных и монашествующих священников не только из Римской Епархии, но также и со всей Италии и всего мира. Настолько массовое общественное участие, и особенно подобный стиль Папского учительства не имел прецедентов в истории пастырского служения Римских Епископов.
Стоит отметить также исключительную личную физическую отдачу, и особенно степень открытости, с которой Преемник Петра позволяет каждому верующему смотреть и делиться духовностью священнической служебности. Сочетание чувствительности и радикализма, которые являются свойственным ему пастырским стилем, достигли кульминации в его нынешних раздумьях, раскрывающих его человеческое и пастырское сердце.
В общей сложности Папа Франциск провёл [вчера] три часа в размышлениях, основанных на чтении ежедневных молитв Римского Бревиария, поочерёдно находясь в трёх Римских Базиликах: Святого Иоанна Латеранского, Санта-Мария-Маджоре и Сан-Паоло-фуори-ле-Мура. За всеми размышлениями Святейшего Отца наблюдали собравшиеся священники: один раз вживую, и два раза в прямом телеэфире.
В Латеранской Базилике, которую организаторы выделили священникам Римской Епархии, Папа Франциск начал духовное обновление в 10 часов утра (2 мая), среди прочего сказав:
«Милосердие позволяет увидеть, что объективные способы классического мистицизма (мистики) – путь очищающий, освещающий и объединяющий – никогда не следуют друг за другом, чтобы можно было оставить один из них позади. Нам всегда необходимо новое обращение, [обращение] большего созерцания и обновлённой любви. Эти три этапа всегда смешиваются и возвращаются. Ничто так не соединяет с Богом, как действие милосердия, идёт ли речь о милосердии, которым Бог прощает наши грехи или о благодати, которую Он даёт нам, чтобы совершать дела милосердия во Имя Его. Ничто не освещает веру больше, чем очищение наших грехов, нет ничего более ясного, чем 25 [глава Евангелия от] Матфея, а также [фраза] “Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут” (Мф. 5, 7), чтобы понять, какова воля Божья и миссия, которую Он даёт нам».
В первом размышлении, основываясь на притче о милосердном Отце и блудном сыне, а также используя духовные упражнения Святого Игнатия Лойолы, Папа Франциск рассуждал о таинственной напряжённости между стыдом и достоинством.
«Мы стоим здесь, в этом пространстве, где сосуществуют наша наиболее позорная нищета и наше самое высокое достоинство. Что мы чувствуем, когда люди целуют нам руку, когда мы замечаем свою внутреннюю нищету, а народ Божий чествует нас? Эта ситуация поможет нам это понять. Вновь мы видим это противоречие. В этом пространстве), где сосуществуют наша наиболее позорная нищета и наше самое высокое достоинство мы должны задержаться: Грязные, порочные, низкие, самодовольные эгоисты… Самодовольство – это грех священников… И одновременно: с омытыми ногами, призванные и избранные, разделяющие умноженные Им хлеба, благословлённые нашим народом, любимые и оберегаемые. Лишь милосердие позволяет выносить подобное положение. Без неё, мы либо будем считать себя справедливыми, как фарисеи, либо отдалимся, как те, кто не считает себя достойными. В обоих случаях затвердеет наше сердце. В таком случае, мы должны быть посрамлены с достоинством. Необходимо и то, и другое вместе.
Углубимся в это ещё немного. Спросим себя: почему эта напряжённость так плодотворна? Я сказал бы, что она плодотворна, поскольку её поддержание исходит из свободного решения. И Господь действует прежде всего на нашу свободу, хотя и помогает нам во всём. Милосердие – это вопрос свободы. Это чувство появляется спонтанно, и когда мы говорим, что оно «внутренне», кажется, что это значит, что это нечто (досл.: синоним) “животное”. Но животным не знакомо «моральное» милосердие, хотя некоторые и могут испытывать что-то вроде сострадания, как, например, верный пёс, остающийся рядом со своим больным хозяином. Милосердие – это потрясение, которое затрагивает [нашу внутреннюю] сущность, но оно также может зародиться из тонкого интеллектуального восприятия, подобного молнии, но из-за это, [эта вещь] не менее сложная: человек интуитивно чувствует множество вещей, когда ощущает милосердие. Один, к примеру, понимает, что другой находится в пограничной, безнадёжной ситуации; с ним происходит что-то, что превосходит его грехи или вину; другой же, понимает, что он точно такой же, и что он сам может оказаться на его месте; и что зло – так огромно и опустошающее, что нельзя привести [всё] в порядок лишь справедливостью… В глубине души, человек убеждается в том, что ему не хватает бесконечного милосердия, как то, что исходит из сердца Христа, чтобы возместить как огромное зло и страдание, так и увидеть [его] в жизни людей… Меньшего, чем милосердие, здесь недостаточно».
Второе размышление преемника Петра состоялось в полдень в Базилике Санта-Мария-Маджоре (на фото), где были собраны священники со всех итальянских Епархий. Папа размышлял о грехе, как о тайнике милосердия. «Часто бывает» - сказал он, «что наш грех – словно решето, дырявый кувшин из которого быстро вытекает благодать».
«Подлинным тайником милосердия является само милосердие, которое получил каждый, и которое каждому воссоздало [его] сердце; это – те самые “новые мехи”, о которых говорит Иисус (ср.: Лк. 5, 37), оздоровлённый колодец.
Таким образом, мы оказываемся в Тайне Сына Иисуса, Который есть воплощённое милосердие Отца. Окончательный образ тайника милосердия мы находим благодаря Ранам Воскресшего Господа: образе следов греха, искупленного Господом, который не исчезает полностью, но и не нарывает более – это шрам, а не гноящаяся рана.
У Святого Бернарда есть две прекрасные проповеди о Ранах Господа. Там, в Ранах Господа мы находим милосердие. Святой Бернар отважно спрашивает: “Ты чувствуешь себя потерянным? Ты чувствуешь себя плохо? Войди туда, войди внутрь Господа, и ты найдёшь там милосердие”.
В этой «чувствительности», свойственной шрамам, которые напоминают нам о ране, хотя и сильно не болят; напоминают об исцелении, не заставляя нас забывать [о своей] слабости; там – обитель Божьего милосердия: в наших шрамах. Раны Господа, остаются до сих пор, Он взял их с Собой. У Него прекрасное Тело, на Котором нет синяков, но Он захотел взять [эти] шрамы с Собой. А также наши шрамы. Это происходит с каждым из нас, когда мы идём к врачу, имея какой-то шрам, а врач спрашивает нас: “из-за чего была эта операция”, не так ли?
Давайте посмотрим на шрамы души: это – операция, которую сделал Ты, Своим милосердием, Ты исцелил [её]… В чувствительности Воскресшего Христа, Который сохраняет Свои Раны, не только на руках и ногах, но и в Сердце, которое есть израненное Сердце, мы находим справедливое ощущение [как] греха [так]и благодати. Там, в израненном Сердце. Созерцая израненное Сердце Господа, мы отражаемся в Нём. Наше сердце уподобляется Его Сердцу, в Котором оба они изранены и воскрешены. Но мы знаем, что Его сердце было чистой любовью, и было ранено потому, что позволило повредить Себе; наше же, напротив, было чистой раной, которое исцелилось потому, что позволило полюбить себя. Этим согласием и становится тайник милосердия».
«Благовоние Христа и свет Его милосердия» - такое название носило третье и последнее размышление Преемника Петра, которое он совершил в четыре часа пополудни в полностью заполненной Базилике Сан-Паоло-фуори-ле-Мура, где его слушали священники, приехавшие из-за рубежа, которые смогли воспользоваться возможностью синхронного перевода на другие языки. Святейший Отец размышлял о делах милосердия в Церкви и их социальном измерении. Заключительную часть размышлений, он уделил исповеди, в которой священник является «знаком и орудием милосердной любви Бога к грешнику». При этом [Папа] отталкивался от беседы Иисуса с блудницей (ср.: Ин. 8, 3-11):
«Меня всегда трогает отрывок о Господе и блуднице: не осудив её, Он “не почтил” закон, в тот момент, когда Его просили [чётко] определил, “следует ли побивать её камнями или нет?”- Он не сформулировал и не применил закон. Он притворился глухим, и в тот момент указал им на другую вещь. Так Он начал процесс в сердце той женщины, которой нужно было услышать: “И Я не осуждаю тебя”. Он протянул ей руку и поднял её, и это позволило ей встретиться с взглядом, исполненным нежности, который изменил её сердце . Иногда я чувствую смесь боли и негодования, когда кто-то спешит прояснить последний совет: “иди и впредь не греши”, используя эту фразу, чтобы “защитить” Иисуса, чтобы стало не заметным, что оказался преступлен закон. Я думаю, что эти слова, которые использует Господь, находятся в полном соответствии с Его действиями. Тот факт, что Он дважды нагнулся, чтобы писать на земле: сделав паузу перед тем, как обратился к тем, кто желал побить женщину камнями; и затем, уже непосредственно обращаясь к ней, говорит нам о времени, которое Господь берёт, чтобы судить и прощать. Это время Он даёт каждому, чтобы он заглянул себе в душу, и этим заставляет тех, кто судит удалиться.
В своём диалоге с женщиной, Господь открывает другие пространства. Одно из них – пространство неосуждения. Евангелие особо выделяет это освободившееся пространство. Оно помещает нас во взгляд Иисуса, и говорит нам, что Он: “не видит никого, кроме женщины”. А затем, Иисус Сам заставляет женщину посмотреть вокруг Своим вопросом: ‘Где те, кто ‘относил тебя к какой-то категории? Эти слова важны, поскольку Иисус говорит о том, что мы так часто отрицаем, о том, что на нас навешивают ярлыки или пародируют…).Заставив её взглянуть в это пространство, освободившееся от суда других, Он говорит ей, что также не вторгнется туда со Своими камнями: “и Я не осуждаю тебя”. И тут же открывает ей другое свободное пространство: “иди и впредь не греши”. Эта заповедь дана на будущее, чтобы поддержать в пути, чтобы “идти в любви”. Такова деликатность милосердия, которое с состраданием смотрит на прошлое и даёт поддержку для будущего. Слова “впредь не греши” – это не что-то очевидное. Господь говорит их “вместе с ней”, помогает ей вложить в них то, что она сама чувствует, это “нет” – свободное по отношению ко греху, так же, как и “да” Марии – к благодати. Это “нет” говорится относительно корня греха каждого. В случае с женщиной, речь шла об общественном грехе, той, к который люди подходили, чтобы быть с ней, или же чтобы побить её камнями. Поэтому Господь не только расчищает дорогу, но и ставит её на неё, чтобы она перестала быть “объектом” чужих взглядов, чтобы она стала действующим лицом. Я думаю, “ впредь не греши” относится не только к моральному аспекту, но к такому типу греха, который не позволяет ей жить своей жизнью. Иисус говорит так же и парализованному у купальни в Вифезде: “не греши” (Ин. 5, 14). Ему же говорит это потому, что он оправдывал себя печальными обстоятельствами, которые “с ним приключились”, что он имел психологию жертвы; Иисус немного провоцирует его, говоря: “чтобы не случилось с тобою чего хуже”. Господь использует его манеру мышления, его страхи, чтобы избавить его от паралича. Скажем так, Он убеждает его, вызвав страх. Так и каждый из нас должен слушать это “впредь не греши” погружаясь глубже, лично» - произнёс помимо всего прочего, Папа Франциск в третьем размышлении вчерашнего духовного обновления для священников в рамках Святого года милосердия.
Источник: Ватиканское радио
