Биография о. Вацлава Поплавского
19 марта сего года, в торжество св. Иосифа, в г. Нур-Султан скончался прелат Астанинской архиепархии о. Вацлав Поплавский, которого по праву можно назвать одним из творцов Католической Церкви в Казахстане.
Он родился в 1939 г. в с. Каменка нынешней Акмолинской области в семье депортированных с Украины поляков Франца и Дионизы Поплавских. Помимо него в семье было еще семеро старших детей, трое из которых умерли на Украине.
Каменка тогда представляла собой комплекс бараков, наспех построенных самими же депортированными в 1936 г. Но к моменту рождения Вацлава его семья уже успела переехать в глиняную мазанку. Нищета была ужасной, питание – скудным, среди переселенцев свирепствовали болезни, и маленькие дети редко выживали. Село в день хоронило по ребенку, а то и по два. Некий врач посоветовал матери просто не кормить ребенка, чтобы избавиться от лишнего рта: дескать, всё равно умрет.
Естественно, мама не послушалась совета эскулапа, и Вацлав выжил, хотя уже взрослым признавался, что голодное детство сильно повлияло на его здоровье и характер в будущем. Ходить он начал только в четыре года, но сил хватало лишь на небольшие расстояния, из-за чего мама носила его на руках до шестилетнего возраста. Самыми яркими воспоминаниями его детства были ночные поиски колосков под снегом с постоянной тревогой, что их заметит комендант, оладьи из отрубей и белой глины, блюда из картофельной кожуры, куриная требуха, которую мама выпрашивала для него у добрых людей, лучинки, освещавшие жилище по вечерам, и… первая «лампочка Ильича», которая зажглась в их мазанке весной 1948 г. А еще икона Божьей Матери на стене. «Помню эту икону в огромной позолоченной раме. А сегодня ее остатки висят на стене моей комнаты в уменьшенном виде. Но краски такие же чудесные», – писал уже престарелый о. Вацлав[1]. А еще в его воспоминаниях о детстве поражает любовь к окружавшей природе: степные цветы, тюльпаны, сопки, озеро недалеко от села, Ишим… А ведь ему, как сыну депортированных, всё это должно было казаться чуждым! При чтении строк дневника о. Вацлава не покидает острое чувство, что он любил эту землю, любил эту страну, гордился достижениями советского народа!
Как бы то ни было, именно голодное детство, по его же словам, и заложило в нём основу… для священства. В своем дневнике о. Вацлав пишет: «С детства помню себя вспыльчивым, непослушным, но очень меланхоличным, склонным к романтичности и мистике. Это и породило во мне сильную религиозность, а затем веру в Бога. С годами мое отношение, конечно, часто менялось. У меня какие-то свои понятия о Боге. Но в целом не мог никогда сказать себе, что я свободен от религиозности. По непонятным для меня причинам я стал внушать себе, что обязан жизнь посвятить не миру этому, а чему-то другому»[2].
Но свое призвание Вацлав Поплавский понял далеко не сразу. Учился в школе, работал в колхозе. Когда в село тайно приезжали священники (первым, кого он увидел, был о. Бронислав Джепецкий), то он, конечно, ходил на Мессы, а в 1957 г. даже пообещал о. Брониславу и о. Владиславу Буковинскому помогать в поддержании веры среди односельчан. Но мысль о священстве пока не приходила ему в голову. Какое-то время работал в городе на стройке. Потом отслужил в армии, где подружился с узбеком – сыном муллы, с которым его сблизила именно религиозность.
По возращении снова работал в колхозе, писал заметки для газеты «Маяк коммунизма». В 1961 г. в их сельской школе открылся восьмой класс, который был обязательным условием для поступления в училище, и Вацлав решил учиться. Особенно ему нравилась литература. Вот как он вспоминал свои впечатления от впервые услышанных по радио стихов Лермонтова:
«Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.
Как точно переданы мои чувства! – писал Поплавский. – Может, было бы прекрасней быть в такие минуты с кем-то рядом, кто так же мог бы чувствовать эту красоту. Но я один. А желание огромное. Но Ты, Господи, всегда со мной. Благодарю Тебя за эту красоту»[3].
В мае 1962 г. в их доме на два дня остановился греко-католический священник бл. Алексий Зарицкий. Правда, Вацлаву не удалось поговорить с ним, так как тот был всё время занят катехизацией детей. А в августе у них ночевал о. Алоизий Кашуба. «Уж в годах ксендз, худой, выглядит очень болезненным. Но как он свят, сколько в нём веры», – вспоминал Поплавский[4]. Ночью о. Алоизию стало плохо, и утром его пришлось везти в город к знакомым, чтобы «подлечиться».
Одновременно юноша вел переписку с монахом-паулином из Ченстоховы и даже каким-то чудом получал от него книги. Тот убеждал его приехать в Польшу, обещая помочь с поступлением в духовную семинарию.
Но осенью 1962 г. Вацлав Поплавский поступил в целиноградское педучилище. Как и все юноши в его возрасте, подумывал о женитьбе, тем более что в группе, естественно, были одни девушки… Однажды даже был страстно влюблен, но безответно. С теплотой вспоминал он потом о прогулках с некоей Галей. Друзья в узком мужском кругу часто говорили о девушках, и уж мы-то, мужчины, понимаем, что эти разговоры были далеко не романтичными… А Вацлав всё вспоминал слова Лермонтова: «Любить… но кого же?.. на время – не стоит труда, / А вечно любить невозможно».
Тем временем он постепенно охладевает к учебе, всё более увлекается поэзией: Маяковский, Есенин, Ломоносов… Вступает в литературный кружок «Парус», пишет заметки для газет «Молодой целинник» и «Целинный край». В 1966 г. Вацлав окончил педучилище с дипломом учителя начальных классов. Но работать по профессии ему пока было не суждено. Когда он пришел в областной отдел народного образования, там его уже ждал сотрудник КГБ: оказалось, они давно уже просматривали переписку с ченстоховским монахом. В итоге новоиспеченному преподавателю пришлось согласиться на должность «директора по туризму» в Астраханке: он занимался организацией поездок для школьников.
В 1967 г., в свой отпуск, побывал в Вильнюсе и Риге, где пытался поговорить со священниками из местных духовных семинарий – единственных тогда в СССР. Но ничего из этого не вышло: то ли оттого, что те чего-то боялись, то ли оттого, что он говорил по-русски. В том же году Поплавский поступил в педагогический институт и увлекся философией: Соколов В.С., Павлов И.П., Бердяев Н.А.
В 1971 г. о. Юрий Потерейко попросил его поехать вместе с ним на Украину. Там в селении Шаргород под Винницей Вацлав встретился с о. Брониславом Джепецким, которого не видел уже 15 лет. Долгий разговор с ним стал для Поплавского решающим: теперь он окончательно убедился, что его жизненный путь должен быть связан с Церковью и служением Богу. Но новая поездка в Прибалтику опять оказалась бесполезной.
Год спустя он окончил институт и стал учителем в одной из целиноградских вечерних школ для взрослых. За добросовестный труд несколько раз награждался значком Победителя социалистического соревнования, а в 1975 г. был даже назначен инспектором для проведения проверок в учреждениях образования области. Впрочем, работа в сфере образования всегда его тяготила, так как вынуждала скрывать его веру и даже, по крайней мере, своим пассивным молчанием как бы подтверждать, что Бога нет.
В 1977 г. Поплавский после 11 лет преподавательской деятельности перешел на работу в центр научно-технической информации, занимавшийся распространением материалов по техническому прогрессу, где сразу же занял должность директора. Одновременно продолжал вести активную религиозную жизнь, организовывал тайные молитвенные собрания у себя дома и не раз бывал в Караганде, где тогда уже легально действовали греко-католический епископ Александр Хира и о. Альбинас Думбляускас. Впрочем, в своем дневнике он сам признаётся, что по малодушию всегда боялся, что об этом прознает руководство, и у него будут проблемы.
Наконец, в 1979 г. власти разрешили местной католической общине открыть молитвенный дом в Целинограде. Особую роль в этом сыграли Регина и Евгения Гених, а также проживавшие у них Роза и Анна Шмидтляйн – тайные монахини-евхаристки. После долгих поисков подходящего места выбор общины пал на дом в так называемом цыганском поселке (власти поставили условие, что помещение должно быть на окраине города). А уже в следующем году появился и свой настоятель: о. Болеслав Бабраускас из Литвы. Вацлав Поплавский активно включился в жизнь прихода, помогал настоятелю, хотя всё еще боялся, что об этом узнают на работе.
А в 1983 г. у него появился шанс исполнить свою мечту: власти предоставили квоту на одного кандидата для учебы в рижской семинарии. Но настоятель о. Болеслав счел просто «глупостью» такое желание 44-летнего мужчины, и в Ригу поехал Отто Мессмер, который специально для этого переехал в Целиноград из Караганды.
И вот в 1985 г. весь мир услышал и стал повторять прямо без перевода одно русское слово: «Перестройка»! Новый глава СССР М.С. Горбачев вдруг заговорил о «социализме с человеческим лицом» и (о, ужас!) о демократии, гласности, свободах, правах человека, либерализации экономики… Народ был взволнован и потрясен! И Вацлав Поплавский тоже волновался, прежде всего, о судьбе страны: погромы в Алма-Ате, демонстрации в Целинограде, рост националистических настроений в других республиках… «Каждый развал той или иной империи порождал страшные войны, братоубийство, – пророчески записал он в дневнике. – Люди желают свободы, но, когда ее получают, превращаются сами в убийц и насильников»[5].
Но, с другой стороны, его радовали наступившие вдруг послабления в ограничении религиозной жизни. Приход оживился и активизировался. А в сентябре 1989 г. он к великому своему изумлению впервые наблюдал богослужение в общественном месте: в присутствии представителей властей православный батюшка отслужил заупокойный молебен у мемориала красноармейцам, погибшим в боях с белогвардейцами в Гражданскую войну. «Естественно, это место – символ революции, символ победы большевиков в те далекие годы, – писал Поплавский. – И вот те, кто воевал против религии, против человеческих понятий о любви к ближнему, сегодня эти люди удостоились молитвы, почитания их праха».
И опять в 1990 г. Вацлав Поплавский едет в Ригу, и опять руководство не пожелало даже переговорить с ним. А в июне следующего года – Гродно, где только что открылась семинария. И, о, чудо! Здесь ректор немного удивился, конечно, его возрасту, но, выслушав его, в итоге согласился принять в семинарию. Счастливый Поплавский должен был приехать к началу сентября…
Но 1991 г. запомнился в истории так называемым «Августовским путчем»: попыткой государственного переворота в СССР, которая запустила процесс развала и без того уже трещавшей по швам огромной страны. В итоге намеченная как раз на конец августа поездка Поплавского в Белоруссию сорвалась. Ему казалось, что это всё – конец, что Сам Бог против его планов. И всё же в июне следующего года он едет к недавно назначенному епископу Казахстана Яну Павлу Ленге. Тот был шокирован тем, что 52-летний мужчина обращается к нему с просьбой о направлении в семинарию, но в итоге дал благословение.
Вернувшись домой Поплавский тут же купил билет на самолет до Гродно и… Здесь лучше предоставим слово ему самому: «Но что я делаю? Долго стою на улице и раздумываю над своим поступком. Главное сделано, но зачем? Боже, что со мной происходит? Какая-то сила мне страшным голосом твердит – зря едешь. Потными холодными руками я рву билет на самолет, кидаю в урну и иду домой…»[6].
Месяц прошел в ужасной внутренней борьбе, но в августе Поплавский всё же купил билет на поезд и, наконец, его мечта исполнилась: он – семинарист! Конечно, были трудности: лекции на польском языке, стесненные условия проживания в новой семинарии. Странно было тоже учиться в таком возрасте вместе со вчерашними школьниками, в церкви старушки все перешептывались и показывали на него пальцем. Он сам признаётся, что всегда старался прятать свою седую голову за молодыми сокурсниками или забиться в угол…
Но Вацлав Поплавский всё преодолел и, наконец, 7 декабря 1996 г. в соборе Гродно его рукоположили в диаконы. Время семинарии для него закончилось, и он отправился домой. В Казахстане епископ Ян Павел Ленга направил его на работу в Кафедральный собор св. Иосифа в Караганде. А уже 23 марта, в Вербное воскресенье, владыка рукоположил его в священники. Давняя многолетняя, выстраданная мечта наконец-то исполнилась!
Отец Вацлав Поплавский многие годы служил в Караганде, а также работал корректором в газете «Кредо». Прихожане запомнили его как светлого, улыбчивого человека с огнем в глазах. Автору этих строк особенно запомнились его проповеди: да, он говорил учительским тоном, но всегда так просто, доходчиво и, главное, проникновенно… И еще на фоне священников-иностранцев, которых тогда, как впрочем и сейчас, было подавляющее большинство, он был таким своим, «советским», казахстанцем, как он часто себя называл… И мы для него не были каким-то странным чужим народом, который он по воле Божьей приехал учить уму-разуму. Нет! Поляк, немец, русский, казах или кто-то другой – мы все для него были своими!
К сожалению, его здоровье постепенно ухудшалось: сказывалось голодное детство. Всю жизнь его мучили проблемы с кишечником, а теперь к ним добавились и головные боли. В итоге в октябре 2001 г. о. Вацлав передал дела о. Виктору Лукановскому и уехал в на лечение в Астану, где поселился в своей квартире, полученной еще в советские годы. Проходя лечение, он, конечно же, не сидел без дела. Помогал в местном приходе, подменял священников в окрестных деревнях, проводил реколлекции…
И вот теперь его не стало… Вечный покой, даруй ему, Господи! Этому светлому и доброму человеку, столько сделавшему для Тебя в этой жизни и, вопреки всему, исполнившему Твое призвание!
Арман Нурланов
.
