Когда она изменила свою жизнь, бывшие товарищи бросили ее и даже избили на улице
Одна из бывших лидеров Femen признаёт: «Вы не можете быть феминисткой и католичкой одновременно, это противоположные доктрины».
Сара Винтер, бывшая участница Femen, ныне защищающая жизнь...
Сара Фернанда Джироми, более известная как Сара Винтер, была влиятельным феминистским лидером после того, как стала одной из основательниц бразильского подразделения Femen, агрессивных активисток, которые, выставляя напоказ свою грудь, привлекают внимание СМИ к своим требованиям. Рождение у нее второго ребенка ознаменовало переломный момент в том, во что она верила и что делала. Так, в октябре 2015 года она распространила через социальные сети свой личный «Манифест»:
«Я сожалею о том, что сделала аборт, и сегодня прошу прощения. Я очень сожалею об этом, и не хочу, чтобы с вами случилось то же самое... Феминизм должен больше сосредоточиться на заботе о женщинах, чем на том, чтобы подвергать их жизнь риску при совершении аборта. Завтра настанет месяц с момента рождения моего ребенка, когда моя жизнь обрела новый смысл. Это наполнило меня любовью и изменило мою жизнь. Я понимаю, что совершила большую ошибку, и от всего сердца прошу прощения. Путь к победе в государственной политике в отношении женщин не имеет ничего общего с насмешками над религиями».
Приглашенная поделиться своим свидетельством со студентами Мексиканского Института (Сьюдад Хуарес, Мексика), бывшая бразильская феминистка, а ныне – пролайф-активистка Сара Винтер побеседовала с местной прессой. Ниже мы приводим ее интервью, опубликованное сайтом Portaluz, где она рассказывает о том, почему сегодня считает несовместимым быть радикальной феминисткой и католичкой, говоря: «Нужно выбрать какому Богу ты хочешь служить, Христу или дьяволу, нельзя служить двум господам» – заключает она.
– Что Вы можете сказать о феминизме сегодня?
– Я вижу его таким, каким он был всегда. Сегодня говорят, что существует радикальный феминизм, но я хочу сказать, что раньше он тоже был радикальным. В феминистском движении существует радикальность потому, что оно исходит из предпосылки о классовом разделении, о том, что необходимо совершить революцию против угнетающего класса, стремясь к равенству, и нет ничего более радикального, чем движение, которое желает бороться за убийство беззащитных детей. Я считаю, нет ничего более радикального, чем уничтожение малышей. Неважно, одетая ты или голая, радикальность заключается в намерениях.
– Существует ли христианский феминизм? Можно ли примирить эти вещи?
– Никогда. И главным образом с Католицизмом. Нельзя быть феминисткой и католичкой, потому что это антагонистические доктрины. Феминизм борется за разделение классов, а католический, на латыни значит всеобщий, подходящий для всех. Поэтому пока одни хотят разделять классы, другие – хотят единства. С этого и начинается антагонизм. Кроме того, феминизм желает сексуальной революции с контрацептивными таблетками, любыми видами абортов и гомосексуальными союзами. Церковь же, Каноническое Право, Катехизис, Предание и Писание – всё это говорит нам прямо противоположное. Поэтому нельзя быть феминисткой и католичкой, даже аборты и семья – всё это противоположно. Нужно выбрать, какому Богу служить, Христу или дьяволу, нельзя служить двум господам.
– С какими наиболее сильными вызовами сталкиваются христиане в связи с натиском этого радикального феминизма, распространившегося по всему миру, и гендерной идеологии?
– Не существует такого понятия, как радикальный феминизм, достаточно просто слова «феминизм», потому что, когда мы говорим «радикальный феминизм», мы тем самым легитимируем другой феминизм, как какой-то хороший. Важнейшие вызовы заключаются в том, чтобы удержать молодежь в Церкви и не потерять ее из-за феминизма и гендерной идеологии. Один из советов, который я всегда даю, заключается в том, чтобы заниматься пастырской работой с молодежью, так, чтобы она была занята, в служении, в музыке, в общении и в иных молодежных мероприятиях. Молодые люди хотят находиться в группах, хотят быть причастными какому-то коллективу, у них есть это желание коллективности и принадлежности к группе, и будет лучше, если они будут принадлежать к какой-то здоровой группе, а не к той, которая будет использовать их, как политических марионеток. Я думаю, что наибольшая сложность заключается в том, чтобы удержать молодежь в Церкви, не допустить того, чтобы женщины в Церкви травили себя контрацептивами, и принимали бы жизнь, соглашались бы иметь брак, открытый жизни, без контроля рождаемости, и это очень большой вызов. Кроме того, существует вопрос скромности, ношения такой одежды, которая не была бы пошлой.
Сара, во время феминистского протестного марша
– С чем Вы столкнулись после своего перехода со стороны сторонников абортов на сторону защитников жизни и семьи?
– Со множеством вещей. Я потеряла всех своих друзей, потеряла возможности, меня перестало куда-либо приглашать телевидение, средства массовой коммуникации меня игнорировали, но ничего не меняет в моей жизни. Я также нажила врагов, но при этом приобрела мою семью. Сегодня мне опаснее выходить на улицу одной. Несколько раз меня избивали на улице, одна феминистка ударила меня однажды на улице кулаком и сломала мне зуб, я пережила много насилия с их стороны, потому что они нетерпимы, это тяжело, но «блаженны преследуемые во имя Божие». Мы продолжаем бороться.
– Вам хочется еще что-нибудь добавить?
– Очень часто мы обманываем себя, считая, что Церковь – это неправильное место, где всё очень ретроградно, но Церковь существует уже две тысячи лет. Мы не можем просить или добиваться того, чтобы Церковь изменилась и приспособилась к нам, которые молоды. Мы, молодежь, должны изменяться и приспосабливаться к Церкви, потому что всё то, что наш Отец Бог подарил нам, будучи Тем, кто нас любит, а Он любит нас больше всех, это нечто хорошее для нашей жизни, даже если так и не кажется. Вместо того чтобы просиживать в социальных сетях, вместо того чтобы терять на это время и устраивать протесты, нужно любить ближнего добродетелью человеколюбия, так этому учил нас Иисус: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».
