Стефано Габбана (Милан, 1962) и Доменико Дольче (Палермо, 1958) – авторы знаменитого модного бренда Dolce&Gabbana. Они также были гей-парой в течение 23 лет, до своего расставания в 2005 году, которое, однако, не касалось профессиональной сферы. Недавно Стефано вновь потряс ЛГБТ-лобби недвусмысленными заявлениями в «Corriere della Sera»: «Я не хочу, чтобы меня называли геем, потому что я мужчина».

 

 

 

 

Эти слова звучали как богохульство, так же как в марте 2015 года, когда он и Дольче выступили против усыновления детей однополыми парами: «Мы, гей-пара, говорим «нет» усыновлению детей однополыми парами. Довольно детей из пробирки и суррогатных матерей! У детей должны быть отец и мать».

 



Стефано и Доменико подверглись потоку оскорблений на мировом уровне за поддержку прав ребенка в случае его усыновления. Фото: «Reuters».

 

Но теперь Стефано зашел еще дальше. Под его заявлением о том, что влечение к своему полу не образует идентичность, подписались как бывший гомосексуалист, психотерапевт Ричард Коэн, так и психолог Джозеф Николози, очерняемые политкорректным истеблишментом именно из-за этого.

 

Габбана так аргументирует свои слова: «Я не хочу, чтобы меня называли геем, потому что я мужчина. Мне кажется невероятным, что этот термин используется и в настоящее время. Биологически я мужчина: то же самое касается и женщины, которая является женщиной, и точка, и это превыше всего. Слово «гей» было придумано теми, кому нужно было навешивать ярлыки, а я не хочу, чтобы меня идентифицировали по моим сексуальным предпочтениям».

 

Это совпадает с мнением Джорджио Армани, который три года назад произнес: «Гомосексуальный мужчина – мужчина на 100%, ему не нужно одеваться как гомосексуалист. Мне совершенно не нравится, когда гомосексуализм чрезмерно выпячивается, словно человек говорит: «Знаешь что? Я – гей!»

 

«Кому Вы хотите нанести удар этими заявлениями?» – интересуется журналист итальянской газеты «Corrieredella Sera» Микела Пройетти у Стефано Габбана. «Тем, кто продолжает обозначать людей в соответствии с их сексуальными предпочтениями», – отвечает модельер, добавляя, что уже давно считал так, но окончательно его убежденность созрела год назад: «Я подумал, что бытность публичным персонажем помогает распространять новую культуру, основанную больше не на правах геев, а на правах человека. Не важно, геи, гетеро или бисексуалы, мы – люди».

 

«Классифиция, – настаивает он, – создает лишь проблемы: кинотеатры для геев, заведения для геев, культура геев… Но о чём мы говорим? Кино, книги и культура принадлежат всем».

Во время интервью Габбана обрисовывает портрет своего детства, который в ряде мест подтверждает тезисы Коэна или Николози о том, как в некоторых случаях возникает влечение к своему полу. Кроме того, его история чрезвычайно похожа на истории бывших гомосексуалистов, таких как сам Коэн или Мистер Гей Италии, Лука ди Тольве.

 

Например, Габбана говорит о своем отце, эмоционально отсутствовавшем в его жизни: «Мой отец был очень молчаливым человеком, какое-то время у него были проблемы с алкоголем, которые позже он преодолел. Он работал в ночную смену. А я днем ходил в школу и в ораторий: так я открыл для себя своего отца только тогда, когда он вышел на пенсию». Большое влияние на него оказал рассказ матери о неудавшихся отношениях: «Я долгое время жил, слушая, что говорила мне моя мать, которая явно не была счастливой женщиной» – делится он. Кроме того, на него оказали влияние проблемы во взаимоотношениях с другими детьми его возраста. «Я не хотел ничьей компании, потому что ощущал себя не так, как другие дети, и боялся, что если мы будем общаться, они это поймут». Превращение этих чувств в сексуальные в подростковом возрасте и ранней юности (в 18 лет у Стефано была девушка, но однажды они пошли на танцы и он понял, что «смотрел на мужчин больше, чем на нее»).

 

 

 

Когда Стефано спрашивают, считает ли он гей-лобби могущественным, он соглашается с этим в полной мере: «Это правда, и я испытал это на собственной шкуре, когда разразились споры об однополых парах и их возможности иметь детей. Именно в тех местах, где «защищают права гомосексуалистов» нам впервые сказали, что мы им противны. Это также одна из причин, почему я против лобби» – говорит Габбана.

 

Лобби отреагировало на его слова, обвинив в ударе, который затрагивает «фундамент» его «существования» и его «борьбы». Он рассказал об этом в очень спокойной статье (в форме, далекой от истерии, сопровождавшей полемику 2015 года), и это позволяет понять глубину дела Франко Гриллини, одного из наиболее характерных представителей этого лобби в Италии.

 




62-летний Гриллини является почетным президентом и флагманом всего итальянского гомосексуального движения «Arcigay», основателем и президентом которого он был с 1987 по 1998 год. В молодости он был коммунистом, после – социал-демократом и депутатом в период с 2001 по 2008 год. В 1998 году он основал «Gay News», информационное агентство, специализирующееся на теме ЛГБТИ. Именно «Gay News» 28 декабря 2017 года ответило на слова Габбаны, ставшие «бомбой».

 

Эта позиция чрезвычайно ценна для понимания стратегии движения ЛГБТИ.

 

 

 

С одной стороны, Гриллини выступает за сохранение наименований, содержащих слово «гей», и сожалеет о том, что они начинают исчезать даже из ежегодных празднований, которые теперь называются просто «гордость» (или «Pride» на английском языке).

 

«Вещи надо называть своими именами, – говорит он, – потому что, когда у них нет имени, никакие движения, и даже сам вопрос гомосексуальности просто не существуют». «Слово «гей» является основополагающим средством для достижения того, чтобы сделать гомосексуальность видимой», – говорит он, добавляя, – «Потому что, – нравится это кому-то или нет, – у нас есть гражданская религия, и она должна быть видимой».

 

 

 

 

Помимо этого, Гриллини проводит разницу между «старой гвардией» гомосексуального движения, существовавшей еще до распространения гендерной идеологии, и поколением, которое принимает ее постулаты: «Габбана демонстрирует то, что он путает гендерную идентичность и сексуальную ориентацию. Верно, что это различие появилось недавно, благодаря культуре сексуального освобождения, признанию различных идентичностей, «гей-исследованиям», развитию научных исследований в области психологии, а также активизму ЛГБТИ-сообщества. Это грубая ошибка, но, как мы все знаем, именно она и отличала «старую гвардию» гомосексуалистов в Италии».

 

 

 

Упомянутая выше фраза, которой Гриллини заканчивает свою статью, показывает, насколько фундаментально для политического и культурного гей-истеблишмента, чтобы люди идентифицировали себя со своей сексуальной ориентацией, несмотря на отсутствие объективных данных, генетических или психологических исследований, которые оправдали бы эту идентификацию: «Плывя против течения и объективно ставя себя на сторону всех наших исторических противников, они [Габбана и те геи, которые думают, как он] играют с огнем. Можно и нужно критиковать ЛГБТИ-движение, но не затрагивая основы нашего существования и нашей борьбы» – заявляет лидер этого движения в Италии.

 

Диссидент не сможет уйти, не быв обвиненным в предательстве: гомосексуалист, не согласный с указаниями ЛГБТИ-истеблишмента, «намеренно» переходит в лагерь врага, на что и указывает Гриллини.

 

 

 

Таким образом, «гей-идентичность» неприкасаема для гей-лобби, поскольку она составляет его фундамент. «Нахождение на виду» имеет для гей-движения значение «гражданской религии», иными словами священной догмы. Кроме того, гендерная идеология формируется в процессе эволюции движения гомосексуалистов, так, что ее властные требования превращают в «динозавров» даже «старую гвардию» гей-движения.

 

Слова Габбаны ценны, но не за их смысл, а за то, что они побуждают говорить тех, кого он критикует.