Лука ди Тольве вырос без отца и, следовательно, без какого-либо отцовского ориентира. С годами он начал вести гомосексуальную жизнь, и стал играть в Италии важную роль, получив известность как «Мистер Гей». После заражения ВИЧ и смерти нескольких его друзей от СПИДа, он понял, что достиг дна, и в итоге оставил свою гомосексуальную жизнь после обращения в Католичество. Он рассказывает свою историю в книге «Yo fui Gay», которая была опубликована издательством «Libre Libros», и в интервью с Пабло Гонсалесом де Кастехоном для «Actuall» объясняет то, что остается в тени и не известно о мире ЛГБТ:

 

– Что заставляет парня смотреть на мужчин, а не на женщин?

 

– Несомненно, дисбаланс в семье, отсутствие в подростковом возрасте фигуры отца. Это очень важно, потому что для ребенка различие между мужчиной и женщиной помогает сформировать свою идентичность. Это не моя идея, а научное мнение, потому что было доказано, что существуют зеркальные нейроны, которые фиксируют всё то, чему учатся дети.

 

– Насколько важна фигура отца?

– Связь с матерью имеет основополагающее значение, но по достижении ребенком двух-трех лет необходима фигура отца для отделения мальчика от матери. У мужчин есть потребность в этом отделении от матери, чтобы не быть всегда привязанным к ней словно пуповиной.

 

Как говорили великие психологи Адлер или Юнг, гомосексуализм вызывается доминирующей матерью и отсутствием отца.

 

– Но ведь сегодня не всегда встречается модель отсутствующего отца и доминирующей матери, верно?

 

– Да, но речь идет не только о физическом отсутствии отца. Эксперты говорят, что отец играет основополагающую роль в росте и взрослении ребенка, но сегодня у мужчин нет должных навыков, чтобы хорошо воспитывать своих детей.

 

Сегодня нелегко найти отца, который соответствует этой модели, потому что мужественность – под влиянием гендерной идеологии, и средств массовой информации, призывающих не развивать свою мужественность – ставится под сомнение.

 

Мужчина нуждается в деятельности вне повседневной рутины, потому что если ее нет, он прибегает к таким вещам, как порнография, наркотики или игры. А феминизм атакует мужчин и мужественность, и, в конце концов, делает из мужчин «женщин».

 

– В книге Вы говорите, что после «сумасшедшей ночи» с Вашими друзьями-геями Вы проснулись с ненавистью к самому себе. Вы то же самое ощущали и со своими гетеросексуальными подругами?

 

– Нет, потому что у меня не было таких подруг.

 

– Почему?

– Потому что в целом это была поверхностная дружба; тебе не удается достичь такой же интимности с гетеросексуалами (мужчинами или женщинами). Существует страх, низкая самооценка. Это одна из причин, почему люди испытывают притяжение к своему полу, потому что мы ищем эту близость у трусов.

 

Но, очевидно, что не все гомосексуалисты одинаковы; есть более мужественные мужчины, но они пережили насилие и создают барьер, маску, которая не позволяет достичь близкого контакта с людьми.

 

Проблема гомосексуализма – это проблема не секса, а отношений с другими мужчинами. Легче запереться в женском мире, чем в мужском, и если и интересоваться мужчинами, то исключительно в сексуальной форме.

 

– Можете ли Вы привести пример?

– Многие гомосексуалисты обожают сильные женские фигуры, такие как Мадонна, Леди Гага, Шер, но не восхищаются мужскими… Потому что они видят в них модель для подражания.

 

– Но Вы ведь знали обо всем этом? Об этом закрытии от гетеросексуалов?

 

– Нет, я обнаружил это после своего изменения. Всё это было частью той надломленной среды, в которой я жил. Были люди, которые жили в этом мире ради забавы, а также те, кто действительно был таким (то есть гомосексуалом – Прим. Пер.), но я не отдавал себе в этом отчета.

 

Это похоже на то, когда люди, запертые в гетто, создают свой общий язык, потому что ты такой и точка.

 

– Если бы гомосексуалисты услышали Вас сейчас, они бы стали всё отрицать, как и Вы прежде?

 

– Они сказали бы, что это неправда, но если мы посмотрим на тех, кто покупает билеты на концерты Леди Гаги или Мадонны, то среди них обнаружим много геев. И если мы посмотрим на тех, кто посвятил себя миру зрелищ – тоже.

 

Я не говорю, что это характерно для всех гомосексуалистов, но для значительного большинства. Ведь дело в том, что существует много типов гомосексуализма, в зависимости от насилия, которое пережили эти люди. Ориентиром для них может быть их брат, но одновременно с этим, они отвергают его.

 

– О Ваших ответах в СМИ мало что слышно.

 

– Очевидно, что СМИ не говорят об этом, а наши друзья не видят этой реальности. Нам говорят, что однополые «семьи» очень счастливы, но реальность совсем иная. Это мир, полный насилия. Насилия, понимаемого скорее как нечто психологическое, и не всегда физическое.

 

Это происходит, например, в случае если отец не любит своего сына, или мать не отвечает, когда он зовет ее, а заботится только о себе. Существует насилие и тогда, когда, например, мать плохо говорит об отце, что часто происходит во время развода родителей.

 

У лесбиянок это также происходит, например, когда отец бьет мать, а дочь думает: «Такого со мной никогда не случится, я стану сильной и мужественной».

 

– В таком случае в этот период расцвета разводов, феминизма и падения мужественности будет ли появляться всё больше гомосексуалистов?

 

– Да, ведь на самом деле то, что мы делаем – это насилие. Потому что, если Вы отдаете детей в школу, где им преподают гендерную идеологию, разумеется, они вырастут с проблемами собственной идентичности.

 

Если нет здорового примера обеих родительских фигур, отца и матери, что является идеалом, ребенок не вырастет здоровым на эмоциональном и психологическом уровне.

 

А теперь всё обстоит еще хуже, чем в мое время, из-за телефонов и Интернета… Людям даже не удается создать нормальные отношения. Существует стремление понизить интеллектуальное восприятие, чтобы заменить его чувственным.

 

– Понятно, что существует гомосексуализм, но существуют ли гомосексуалисты?

 

– Нет, нет. Гомосексуализм – это не сущность, человек – это человек. Мужчины и женщины не гомосексуалисты. У всех есть скрытая, латентная гетеросексуальность, но существуют те, кто хочет встретиться с ней лицом к лицу, и те, кто не хочет.

 

– Почему ЛГБТ-лобби прилагают такие усилия, говоря, что люди рождаются гомосексуалистами?

 

– Чтобы на них не нападали. Они подкупили науку и университеты, потому что те зависят от политики, а политика в свою очередь зависит от этих лобби. И если Вы не согласны с их постулатами, политики не дадут Вам ни одного евро для проведения исследований.

 

Всё, что говорит наука о гомосексуализме, исходит от НПО и политиков... Они говорят, что люди рождаются гомосексуалистами, но нет никаких исследований, доказывающих это.

 

Например, Американская ассоциация педиатров несколько лет назад соглашалась с психологом Джозефом Николоси (противником существования гена, отвечающего за гомосексуальность, владельцем врачебной консультации для тех, кто хотел бы вернуться к гетеросексуальности). Но после въезда Обамы в Белый Дом эта ассоциация передумала и опровергла свои слова.

 

– Чему Вы научились благодаря тяжелому опыту тех лет, когда умер Ваш друг транссексуал Белладонна, которому было только 24 года?

 

– Это помогло мне лучше понять ситуацию. Перед смертью он спросил меня: «Почему?» И этот вопрос врезался в мою память. Почему 24-летний парень умирает вместо того, чтобы иметь множество возможностей, как и все остальные парни его возраста?

Я видел, как мало-помалу он терял зрение, рассудок, его самочувствие ухудшалось… Видеть, как друг умирает – очень тяжело. Это сильно повлияло на меня, потому что мы были соседями. Я видел, как многие люди умирают в 80-х годах, а теперь медицинские данные еще более тревожны, но никто не говорит об этом.

 

Лука женился на Терри, и они родители девочки

– Как Вы вернулись к гетеросексуальности?

 

– Как и многие, я испытывал опустошение и фатализм, но я должен сказать, что спасла меня не только вера, но и поиск истины.

 

Например, то, что я узнал правду, которую скрывал гомосексуальный мир. Я был активистом, работал во всех его сферах этого мира, и, находясь за его кулисами, я понял, что на карту поставлены деньги: мир гомосексуалистов – это мир идеальных потребителей.

 

Например, когда я работал в туристическом агентстве, проводящем в США выставку, посвященную миру гей-туризма, мне удалось набрать людей на целый круиз, тогда как в Италии мне не удавалось собрать больше двадцати человек.

 

Мне рассказали, что за этим успехом стоят такие крупные компании, как «IKEA» или «Phillips», которые продвигают этот вид туризма, поскольку в мире геев люди обладают большей покупательской способностью, поскольку пара пользуется зарплатой обоих мужчин, не имеющих детей. Геи стремятся получить компенсацию за отсутствие отцовских или материнских объятий, которых не имеют. И экономический мир это понимает.

 

– Гомосексуальный мир скрывает и последствия такой жизни для здоровья…

 

– Да, это так. Если Вы внимательно присмотритесь, в мире гомосексуалистов почти не говорится о болезнях, передаваемых половым путем, тогда как на самом деле анальные сексуальные контакты весьма опасны для здоровья.

 

 

– Почему это скрывается?

 

– Потому что это стало большим бизнесом, особенно после введения однополых «браков». Гомосексуализм – это предлог, троянский конь. В конце концов, они хотят создать бесполую модель общества, потому что не желают, чтобы люди имели биологических детей, и в итоге все прибегали бы к помощи медицины (путем экстракорпорального оплодотворения, суррогатного материнства и т.д.), где задействовано большое количество денег.

 

– В чём интерес политиков, когда они принимают законы, выгодные ЛГБТИ-лобби? Борьба с дискриминацией?

 

– Нет, дело не в этом, а в том, что за этим стоит большой бизнес. Они хотят, чтобы всё было доступным, чтобы было запрещено что-либо запрещать. В скором времени настанет черед разрешения педофилии.

 

– Но ведь они запрещают протестовать тем, кто против таких законов, например, автобусу «HO» (Автобус с надписью «Если ты родился мальчиком, ты – мальчик. Если ты родилась девочкой, то продолжай быть ей», участвующий в кампании «Hazte Oír» (сокр.: «HO», исп.: Услышь), который был назван трансфобным и подвергся нападкам со стороны ЛГБТ и их сторонников либералов и культурных марксистов. – Прим. Пер.).

 

– Разрешено всё, за исключением того, что до последнего времени считалось нормальным. И я говорю не только о нормализации гомосексуализма, который распространяется быстрее всего остального, но и о материализме, алкоголе, употреблении лекарственных препаратов, таких как седативные средства и транквилизаторы, о порнографии и т.д. Наблюдается также стремление гиперсексуализировать детей.

 

– В наше время говорить правду опасно?

 

– Очень опасно. В игре задействованы очень влиятельные в экономическом отношении силы, которые уже давно участвуют в конференциях ООН, выражая свою обеспокоенность перенаселением планеты, и превращая гомосексуалистов и арабов в новый пролетариат.

 

Но молодые люди не понимают созданных культурными марксистами кризисных ситуаций, они довольствуются своей работой и путешествиями, развлекаясь с помощью мобильных телефонов и «YouTube» несмотря на то, что существует опасность разрушения нашей цивилизации.

 

– Как можно бороться с гендерной идеологией? Ведь молодежь протестует против Трампа.

 

– Следует больше поощрять настоящую культуру и бороться изо всех сил, поскольку, стоит признать, заслуга ЛГБТ-лобби в том, что они очень сплоченны; они борются не жалея сил, и делают свою работу на совесть.

 

Мы должны много работать, чтобы рассказать обо всём этом; неважно, что нас преследуют, как в случае с этим автобусом; мало-помалу правда достигнет всех, поскольку она напрямую доходит до сердца. Но мы должны сражаться так же, как сражались и сражаются они, протестуя против всего этого, в том числе в школах…

 

– Но разве движения, которые борются с этим не ультра-правые, как говорит пресса?

 

– Это пропаганда. Мы должны говорить не о политике, а о реальных вещах. О последствиях для здоровья, которые несет ЛГБТ-жизнь. Мы должны открывать людям глаза. Потому что мы столкнулись с тоталитарным механизмом, мы вернулись к диктатуре, и должны разоблачить ее.

 

– Видя всё это, разве не логично, что гендерная идеология падет под своим собственным весом?

 

– Разумеется, падет. Но мы должны сражаться. Если мы не будем вмешиваться, это будет продолжаться.

Если бы мне рассказали обо всём этом десять лет назад, я бы не поверил, но вот оно.

 

– Если бы Вы сегодня встретились с молодым человеком, который начинает испытывать влечение к людям своего пола, что бы Вы сказали ему?

 

– Я бы сказал ему не слушать собственные инстинкты. Ему может казаться, что его идентичность базируется на них, я понимаю это, они очень сильные, и могут казаться идеальными: ты хочешь любви, добра, но когда ты оказываешься в этом мире, то видишь реальность.

 

Я бы сказал, что нужно искать красоту в самом себе и работать над нормальными, здоровыми отношениями с другими мужчинами, которые гетеросексуальны.