Много лет назад, в Год женщины, я должен был сделать заявление в Бухаресте на пресс-конференции, в которой я участвовал в качестве члена делегации Ватикана. Там было много народа – журналистов, фотографов и т.д. Один из них встал и спросил меня: «Когда Вы говорите, что следует уважать любое человеческое существо, даже самое крошечное, – то говорите ли Вы это потому, что Вы – католик?» Я спросил у епископа, бывшего руководителем нашей делегации: «Монсеньор, могу ли я ответить очень прямо и откровенно?» И он сказал: «Да, можете». Затем я ответил спросившему меня: «Послушайте, если Церковь, а она, слава Богу, этого не сделает, – но если бы Церковь сказала: да, зародышей в материнской утробе уничтожать дозволено, ибо это еще не человеческие существа, – то я уже не был бы католиком, причем по причинам чисто научным». Интересно, что пресса это заявление проигнорировала, но вы можете поверить, что я сказал именно так – и я вам сейчас объясню, почему.
Я сказал «по научным причинам», ибо именно сейчас в мире распространился обскурантизм нового типа: чем больше мы узнаем о генетике, тем больше людей делают вид, что мы игнорируем человеческую природу. Что, узнавая все больше о генах, хромосомах, эмбриологии, мы все меньше понимаем, что же такое человек. Я не могу согласиться с этой нелепостью. Я не могу поверить, что, развивая науку, расширяя свои познания – ведь это нам каждый день внушают газеты, – мы в то же время продуцируем обскурантизм такого рода. Долг ученого сказать людям: не верьте тому, что вам внушают, изучайте книги, постигайте науки – и вы глубже поймете то, что сказал один великий американский писатель – Оливер Уэнделл Холмс после случая с Дредом Скоттом. Он сказал просто: «Человек есть человек есть человек». Эта фраза обозначила конец рабства в Америке. (Приговор, вынесенный по делу Дреда Скотта в марте 1857 года, гласил: Верховный суд США постановляет, что чернокожие, в соответствии с американской Конституцией, находятся вне закона. 11 лет спустя, после гражданской войны, эта ошибка была исправлена 13-й и 14-й поправками к Конституции).
Итак, мы должны сформулировать: что такое человеческая жизнь? Я не собираюсь заходить слишком далеко, читая лекцию из курса генетики человека, но нам все же придется затронуть эту тему. Давайте попробуем сделать её более понятной для неспециалистов.
Начну с очень простого эксперимента, который я провожу всякий раз, когда оказываюсь за границей: как профессор генетики, я спешу посетить два места – разумеется, университет и зоопарк. Такие опыты бывают очень поучительны. В университетах я часто встречал весьма ученых людей, которые спрашивали себя: не являлись ли животными их собственные дети на ранних стадиях развития? Но в зоопарке я ни разу не видел конгресса шимпанзе, вопрошавших: а не станут ли их дети в один прекрасный день профессорами университета! Итак, уже на основе этого наблюдения у меня сложилось впечатление, что между природой человека и природой шимпанзе должна существовать какая-то разница.
Наука объясняет нам при помощи длинного ряда исследований ДНК, что разница действительно есть. Хотя ни одно животное на земле, даже шимпанзе, не подобно полностью человеку, я должен признаться, что, беседуя с коллегами, я иногда замечаю странную вещь: некоторые из них считают, что они были шимпанзе, когда находились в утробе матери. Теперь же, когда они повзрослели, им вряд ли понравится, если их назовут шимпанзе. Они считают себя людьми, делая вид, что сменили породу. Но ведь это невозможно: видовая специфичность головного мозга существует с самого начала развития организма.
Я и в самом деле излагаю очень упрощенно, стремясь дать вам общее представление о проблеме. Если посмотреть на головку сперматозоида (мужской половой клетки), несущую генетическую информацию со стороны отца внутрь яйцеклетки, то она легко уместится на кончике иглы. Внутри головки сперматозоида находится лентообразная молекула ДНК. Общая длина этой ленты около одного метра, но она разделена на 23 части, каждая из которых так сложно закручена в супер- и супер- суперспираль, что в конечном счете выглядит как очень маленькая палочка, называемая хромосомой. Что касается яйцеклетки, то там вы обнаружите еще один метр ДНК, несущий наследственную информацию и точно так же разделенный на 23 спирально скрученных части. Когда эти 23 материнских тома кодекса жизни соединятся с дополняющими их 23 томами, полученными от отца, то окажется в сборе вся информация, необходимая и достаточная для создания нового существа данного биологического вида. То, что я вам говорю, относится и к человеку, и к шимпанзе. Это относится ко всякой системе двуполого размножения. Именно в этот момент воссоздания полного набора информации начинает свое существование новое существо.
Далее, вы можете услышать от некоторых людей (причем удивительно, что среди них есть и нобелевские лауреаты), что жизнь никогда не начинается, ибо она всегда продолжается. И это правда. Жизнь испокон веков передается от родителей детям. Но даже седовласому профессору генетики пришлась бы не по вкусу мысль о том, что его возраст – миллион лет. Когда же такой намек делают молоденькой девушке, то я просто впадаю в бешенство. Ведь совершенно очевидно, что ей не миллион, а всего лишь двадцать лет. С той же уверенностью, как и на примере случая с зоопарком, мы можем утверждать, что жизнь каждого живого существа начинается с того самого мгновения, когда вся информация, необходимая и достаточная для оживления материи, сосредоточивается в той крошечной сфере диаметром в 150 микрон, которую мы называем оплодотворенной яйцеклеткой (зиготой).
Запомните: живой материи не существует. Грубый материализм тут не способен объяснить что-либо, ибо материя не может жить. То, что живет, есть одушевленная материя. Заключенная внутри первой клетки «информация» оживляет ее, несет ей весть о том, что отныне это живое существо. Если бы информации не было, то и клетка не стала бы жить. На самом деле клетка – это лишь почва для информации. И мы должны понять, что информация не вносится в уже живущую материю, а также то, что материя не стала бы живой без этой информации. Теперь мы знаем, что нет никаких сомнений в том, что в отношениях духа и материи именно дух является определяющим!
Теперь возьмем для примера знакомую всем нам вещь: магнитофон. Допустим, что вы купили в магазине кассету, на которой записана симфония. Допустим, что это «Маленькая ночная серенада» Моцарта. Итак, что вы воспринимаете, вставив кассету в магнитофон? В самом деле, это очень сложный процесс: нужен оркестр, музыканты, дирижер. При записи микрофон уловил звуковые колебания, превратил их в электрокод, который записался на ленту в виде магнитного кода. Магнитофон считывает этот магнитный код и вновь превращает его в электрические импульсы. И заставляет динамик работать так, чтобы тот воспроизводил музыку. Но посмотрите: то, что вы получили в результате, не есть лишь колебания воздуха. Если рассуждать последовательно, то это гений Моцарта.
Точно так же исполняется и симфония жизни. Я уже говорил вам, что в семени содержится один метр ДНК, а в яйцеклетке – еще один метр. Эти два метра включают в себя весь набор магнитофонных кассет симфонии жизни. Но только тогда, когда они заложены в магнитофон, то есть в здоровую клетку – ибо только клетка способна читать то, что записано в ДНК – только тогда начинается симфония жизни. Меломан узнает Моцарта с первых двух тактов – ибо он знает гений Моцарта. Но дилетант, ничего не смыслящий в музыке, должен прослушать все произведение, чтобы сказать: «То, что я слышал, есть «Маленькая ночная серенада».
Точно так же обстоят дела и с человеческой жизнью. Люди, которые ничего не знают о науке, об оживлении материи, об информации, которую несет в себе ДНК – такие люди скажут вам: «Чтобы убедиться, что это человек, я должен подождать, пока он сам не скажет мне: «Я человек». Но ждать пришлось бы лет семь – ибо надо дожить до этого возраста, чтобы сказать сознательно: «Я человек». Другие люди, чуть поумнее, изучат формы и установят, что новорожденный ребенок внешне похож на них, только размером поменьше. Если же они изучат формы более основательно, то смогут узнать человека даже в двухмесячном плоде, находящемся в материнской утробе. Все матери всех цивилизаций пришли к одной идее: при помощи замечательной сказки «Мальчик-с-пальчик» они дают своим детям урок сексуального образования. Каждая женщина знает, что ее ребенок до появления на свет существует в подземном мире, чудесном и замечательном, населенном множеством крошечных существ, живущих своей таинственной жизнью. И если эта история все еще привлекает детей всего мира – да и взрослые готовы ее послушать – то это лишь потому, что она правдива. Она не придумана, ибо каждый из нас был когда-то МАЛЬЧИКОМ-С-ПАЛЬЧИК в утробе матери.
Всякий (даже человек без специальной подготовки), рассматривая двухмесячный человеческий плод в материнской утробе, не спутал бы внутриутробных младенцев шимпанзе и человека. Ошибка невозможна даже при взгляде на пальцы рук и ног – я уж не говорю о лице, типично человеческом и совсем не похожем на лицо обезьяны. Но можем ли мы пройти в еще более раннее время, поближе к началу? Разумеется, как генетики, мы знаем чуть больше сказки, мы можем изучать конституцию человеческого существа. И вот, чем больше мы узнаем оживленную информацией материю, чем ближе подходим к расшифровке того громадного количества информации, которое содержится в оплодотворенной яйцеклетке, тем ближе мы к признанию, что «человек есть человек есть человек». Человек никогда не был бы человеком, если бы не был зачат в виде человека, он никогда не был бы одним из нас.
Но часто этот экспериментальный материал предпочитают не замечать. Современное английское законодательство разрешает вивисекцию очень молодых человеческих существ, ибо Палата лордов решила – а королева утвердила это решение, – что британские подданные не являются человеческими существами до достижения возраста четырнадцати дней, то есть в течение четырнадцати дней после зачатия. Я глубоко уважаю Соединенное Королевство и королеву Англии. Наверное, она думала, что в честь нового бога, именуемого плюрализмом, она должна была подписать это «плюралистическое» решение, утверждающее, что человеческие существа – не люди и даже вовсе не существа до тех пор, пока они не достигнут возраста четырнадцати дней. Но если плюрализм собирается навязывать нам решения, противоречащие науке, то не важно, как они были приняты – в соответствии с парламентскими правилами или вопреки им. Если закон настолько несправедлив, что решается утверждать, будто бы изначально человеческое существо таковым не является, то это вовсе не закон. Это можно назвать манипулированием общественным мнением, капитуляцией парламента из-за нажима со стороны господствующей идеологии, но только не утверждением истины.
Мы можем это легко доказать. Если закон говорит правду, то все подданные Ее Величества в первые 14 дней своего бытия являлись животными. Как и сама королева, и ее отец, и все их предки. Таким образом, в этом нечеловеческом промежуточном звене династическая преемственность прерывалась в каждом поколении. То же относится и к членам парламента, и было бы опрометчиво доверять судьбу благородной нации бывшим животным. Очевидно, что и королева, и все британцы зачаты как человеческие существа – обратное было бы немыслимо. Это, действительно, очень просто и очень логично. Но, конечно, вы можете и не признавать науку. Вы можете сказать: мы предпочитаем быть невежественными, мы отказываемся от новых открытий. Может быть, это и «политически корректная позиция» в некоторых странах, но эта точка зрения враждебная науке, а наука не терпит обскурантизма.
Я могу сказать, что многому научился в Японии. Однажды я посетил в Фукуоке (вблизи Нагасаки) одну очень приятную конгрегацию монахинь. Одна из них была француженка, остальные – японки. У них была школа для девочек – приблизительно на две тысячи мест. Монахини пригласили меня в гости, они сказали мне: «Поскольку вы уже здесь, приезжайте и расскажите нам обо всех этих генетических манипуляциях, о зачатии в пробирке и так далее. Мы хотим это знать для того, чтобы говорить своим ученицам что правда, а что – нет». В один из вечеров я объяснил им, что такое искусственное зачатие и что на самом деле ни один человек не в силах сделать искусственное зачатие. Все, что мы можем сделать, – это поместить яйцеклетки и сперматозоиды в такие условия, при которых один из сперматозоидов проникнет в яйцеклетку. Следовательно, оплодотворение совершает сперматозоид, а не лаборант. Дети, зачатые в пробирке, зачаты естественным путем. Неестественен лишь способ, которым сводят сперматозоида и яйцеклетку. Но не надо думать, что в результате получаются неестественные младенцы. Это очень даже естественные человеческие дети.
Причина того, что зачатие в пробирке не является, так сказать, католическим, заключается на самом деле в его несоответствии истинному уважению к человеческому существу. Брак основывается на понимании того, что только мужу принадлежит исключительная привилегия быть тем единственным человеком в мире, которому позволено вводить свое семя (т.е. репродуктивные клетки) внутрь тайного храма, которым является половой орган его супруги. Если яйцеклетка созрела в течение нескольких дней, предшествовавших половому контакту, или сразу после него, то входящее в яйцеклетку семя дарит жизнь новому существу.
Тут настоятельница монастыря прервала меня и что-то быстро сказала переводчице. Та ответила, но не перевела для меня, и я продолжал, а в конце спросил у сестры: «О чем вы говорили с настоятельницей?» Та ответила, что настоятельница интересовалась, не говорю ли я по-японски. Я ответил, что не знаю японского, не понимаю ни одного слова, а сказать могу только «аригато», что значит «благодарю вас», – и это все. Тогда маленькая монахиня продолжала: «По-японски матку называют «СИ-КЮ», причем «СИ» означает «ребенок», или «тайна», а «КЮ» – «дворец», или «храм». Таким образом, когда я говорил, что половой орган является тайным храмом, то настоятельница подумала, что я знаю японский. Ибо «матка» по-японски значит «дворец ребенка» и «невидимый глазу храм».
Для меня это было откровением. Я не языковед. Но мне кажется, что как только мы пытаемся выразить то глубокое понимание природы, которое есть в нас, то становится не очень важным, на каком языке мы говорим – на английском, японском или французском. В конце концов мы приходим к одним и тем же понятиям. Утроба матери на самом деле куда более приспособлена для появления на свет нового человека, чем самая лучшая лаборатория. Она функционирует лучше, она лучше развита с точки зрения биохимии, но это еще и то место, которое по-настоящему достойно нового человека. В самом деле, обыденный язык часто бывает гораздо научнее языка специалистов.
Например, говоря по-английски о пришедшей в голову мысли и о только что зачатом существе, мы используем одно и то же слово: зачать мысль, зачать ребенка. В обоих случаях действие является концепцией – и концепция определяет как действие нашего сознания, так и начало нового человека. Мы видим, что человеческая мудрость непрерывно постигает человеческую природу – разве это не откровение? Язык говорит нам о том, что в самом начале жизни дух и материя (я бы сказал: душа и тело) были так тесно переплетены, что мы пользуемся одним и тем же словом, чтобы определить и рождение идеи, и рождение нового существа. И это происходит не от бедности словаря, ибо одно и то же слово есть единственный способ определить то, что на самом деле является началом жизни: дух, оживляющий материю.
Эта истина актуальна даже тогда, когда внешне жизнь замирает. Однажды мне пришлось объяснять это в Америке. Несколько лет назад в одном маленьком городке, который называется Меривилл, штат Теннесси, в небольшом помещении суда шел бракоразводный процесс. Мужчина и женщина прожили вместе двенадцать лет, но, к своему великому огорчению, остались бездетными. Наконец, они решили прибегнуть к экстракорпоральному оплодотворению, к зачатию в пробирке. Из яичника женщины выделили девять яйцеклеток и оплодотворили их спермой ее супруга. Семь крошечных зародышей были помещены в морозильную камеру и заморожены, а два оставшихся были введены непосредственно в матку женщины. К сожалению, эти два зародыша не выжили. (Вы должны знать, что такова участь 95% зародышей, полученных в результате экстракорпорального оплодотворения, после введения их в полость матки. Когда вы читаете о чудесах манипуляций с человеческими зародышами, то вы должны знать, что из полученных искусственным путем и привитых в матку женщины зародышей до рождения доходит только 5%).
После этого супруги решили развестись. Они достигли согласия по всем вопросам – поделили машину, холодильник, счет в банке, разделили все. Но мать сказала, что она хочет получить право на заботу о своих детях. Муж ответил, что он против, ибо если его бывшей жене удастся выносить и родить этих детей, то предположительно отцом будет он. А он не хотел бы, чтобы женщина, с которой он разведен, становилась матерью его детей. Перед судьями возникла важная задача: впервые бракоразводный процесс заставил суд определить, являются ли замороженные зародыши людьми, или же это неодушевленные предметы. Судья решил заслушать показания ученых, надеясь, что они помогут установить истину.
Один из моих друзей, Мартин Пальмер, позвонил мне в Париж и рассказал эту историю. Он подробно изложил и требования женщины: пусть в самом худшем случае зародышей передадут другой бесплодной женщине, чтобы та выносила беременность. Тогда я ответил своему приятелю с другой стороны Атлантического океана: «В таком случае приговор уже вынесен: настоящая мать так и поступит – предпочтет отдать своих детей другой женщине, но не допустит их убийства. Значит, ей можно доверить детей. Так судил Соломон три тысячи лет назад».
Из-за консультаций в клинике я смог вылететь лишь днем позже. Судья Дейл Янг любезно отложил вынесение приговора до моего прибытия. В Меривилле было много телекамер, больших платформ с параболическими антеннами, готовыми направить сигнал на спутниковую станцию, с которой он, словно дождь, прольется на все Штаты, Канаду и Мексику. На пресс-конференции меня первым делом спросили: «Кто оплатил Вашу поездку?» Такова Америка. Я ответил: «Я сам». И продолжил: «Еще вопросы?»
Тогда они у меня спросили: «Что Вы сказали судье?» Ибо я уже дал показания, которые длились четыре часа. Я ответил: «Суду я сказал, что, по данным науки, человеческое существо начинает свой жизненный путь сразу же после зачатия – ибо мы знаем, что информация оживляет материю. (Тут я повторяюсь, но ведь они должны были понять этот аргумент). Когда мы понижаем температуру – точно так же, как замораживают продукты на хладокомбинатах, – мы добиваемся при этом только снижения скорости движения молекул. Но это движение молекул определяет течение времени. Поэтому, в сущности, если температура падает до абсолютного нуля (что невозможно, ибо это предел – но мы можем к нему приблизиться), то происходит не остановка жизни, а остановка времени. И в сосуде с жидким азотом, где температура не –273°С, а всего лишь –180°С, время почти остановлено. И крошечные зародыши диаметром 150 микрон живут теперь в прерванном времени. Они не мертвы, ибо если мы вернем им нормальную температуру, они возобновят свой рост и развитие.
Тут мы демонстрируем опытным путем то, что я ранее сказал о биохимии. На длинной молекуле нечто записано – как симфония на магнитной ленте. Мы знаем, что информация заморожена и проявления жизни подавлены. Но если информация не разрушена и ей дадут вновь оживить материю при нормальной температуре, то жизнь вновь расцветет. Материя не может быть оживлена при любой температуре. В замороженном состоянии материя не может управляться генетической информацией. По той же причине и температура нашего тела держится около 37°С. Если бы она была ниже или выше, то наша воля не смогла бы управлять материей.
Чтобы это объяснить, я сказал судье: «Крошечные зародыши в сосуде с жидким азотом действительно заключены в такую консервную банку, в которой даже время остановлено». Для большей убедительности я применил слова «концентрационная банка». Это такое место, в котором тысячи человеческих зародышей можно держать в прерванном времени. Когда я говорил с журналистами, кто-то из них переспросил, ослышавшись: «Вы сказали концентрационный лагерь?» – «О, нет, это ошибка! Я сказал «концентрационная банка». Именно банка – ибо лагеря использовались для ускорения смерти. А концентрационные банки изобретены для страшного замедления течения жизни. Но в обоих случаях в концентрационную систему заключены невиновные. Вот почему концентрация – плохая вещь.
О генетике можно говорить долго – но сейчас хотелось бы добавить лишь пару слов в заключение. Как и все профессора общей генетики во всем мире, я годами преподавал, во многом исходя из ошибочных позиций. Лишь два года назад ошибка была исправлена. Раньше мы думали, что генетическая информация, идущая от отца, равноценна той, что идет от матери. Очень просто и понятно. И это кажется верным, если говорить о наследовании группы крови, цвета кожи или цвета глаз. Но если речь идет о созидании организма, о самосозидании живого существа, то это окажется уже неверным. В последние годы мы узнали, что длинная лента ДНК в различных местах отмечена метилированием (те из вас, кто немного знаком с генетикой, поймут, что я имею в виду метилирование цитозина внутри нити ДНК). Точно так же поступает перед экзаменом хороший студент: он берет карандаш и подчеркивает то, что надо заучить немедленно. А то, что не нужно именно сейчас – вычеркивает. Так поступает и природа: все отцы «подчеркивают» в ДНК один и тот же сегмент, и все матери «подчеркивают» в ДНК один и тот же сегмент. Но не в одних и тех же местах. Есть мужской тип подчеркивания информации в ДНК путем метилирования, и есть женский тип, который отличен от мужского. В отцовской части ДНК подчеркивается информация, которая будет использована для построения мембран, являющихся стенами покоев, где проходит приватная жизнь зародыша, а также информация, необходимая для построения плаценты, через которую ребенок получает питание из крови матери. Это то, что подчеркивается с мужской стороны. Недавно было открыто и то, что определяется генетической информацией, идущей со стороны женщины. Это весь сложный процесс изготовления комплектующих частей, из которых зародыш может выстроить свое тело.
Все это мы узнаем, исследуя случаи патологии. Иногда после оплодотворения возникает патологический процесс, когда остается только мужской пронуклеус, а женский – погибает. То, что получается в результате, не есть человеческое существо. Возникает образование, состоящее из множества пузырьков и пленок, называемое пузырным заносом. Беременность заканчивается выкидышем, причем в вышедшей ткани вы не найдете ребенка. По существу, зачатие не состоялось. Была передана только мужская информация: как построить хижину и выйти на охоту. И наоборот, редко, но бывает, что в яичнике девственницы одна из яйцеклеток начинает делиться и развиваться, в результате чего возникает то, что определяется женской частью генетической информации. То есть образуются части тела: зубы, волосы, ногти, даже элементы нервной ткани, но все это никак не организовано. Человеческое существо не зачато, образовались лишь части, не соединенные в одно целое. Это исключительно важное открытие последних двух лет: в крошечной сфере диаметром 150 микрон, в зиготе, сразу же после проникновения сперматозоида внутрь яйцеклетки посредством метилирования цитозина в ДНК записана информация, определяющая разделение мужских и женских обязанностей. Предполагается, что мужские навыки заключаются в строительстве жилья и добывании пищи, а женские – в построении тела. Все это уже записано в крошечной сфере.
Если эти очень недавние открытия в генетике и эмбриологии не убеждают наших современников в том, что человек есть человек есть человек, то вовсе не потому, что наши сограждане недостаточно разумны. Это не потому, что они не видят доказательств. Просто они предпочитают быть слепыми. Как ученый, я готов обратиться к любому парламенту мира: «Депутаты! Вы не имеете права скрывать правду от своего народа! Вы должны сказать своему народу, что человеческое существо начинается с момента зачатия, иначе все, чего вы достигнете, будет называться не «консенсус», а «нонсенсус», то есть бессмыслица, отказ от истины. Никакие правительства мира не имеют права на отказ от правды, независимо от того, претендуют ли они на демократию и плюрализм или нет. Только правда и ничего, кроме правды. Только истина освобождает».
И последнее. Если вы веруете в Бога, то вам не нужно изучать генетику – вы и так знаете, как себя вести. Вы знаете и ответы на вопросы типа: что такое человеческое существо, как защитить человеческое существо, как уважать человеческое существо, можно ли манипулировать человеческими зародышами. Вам достаточно короткой заповеди, которая подскажет в любой ситуации, что делать и чего не делать. Не требуется никаких голосований, процедуры принятия решений, не нужно слушать комментарии по радио и телевидению. Главное – держать в сердце всего лишь одну фразу. Если законодатели и естествоиспытатели научатся уважать эту фразу, то я смогу думать, что впредь наука будет честно служить человечеству. Эта фраза, эта заповедь и в самом деле очень проста, но она решает все: «То, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне».
