Драма тех детей, которые не знают своих корней, поскольку были оставлены сразу после рождения, родились от неизвестного отца или даже матери, которая исчезла после родов, не оставив и следа, так же стара, как всё человечество. Новым является, с одной стороны, появление вспомогательных методов оплодотворения при помощи яйцеклеток или спермы от анонимных доноров; а, с другой – давление ЛГБТИ-групп или торговцевсуррогатным материнством, с целью, чтобы эта анонимность подкреплялась и даже навязывалась законом.

 

Таким образом, отныне анонимность больше не является решением, последующим беременности, и являющимся ее следствием; напротив – оно предшествует ей, как выражение предполагаемого «права» взрослых на ребенка, хотя этот ребенок априори рождается с клеймом незнания важнейших вещей о самом себе. Таким детям мешают узнать о своем происхождении при помощи закона, и они, и их потомки вынуждены не знать своих корней.

 

Эта проблема одна из наиболее обсуждаемых ныне во Франции. 18 января 2018 года произошло событие, напомнившее о Французской Революции 1789 года – «Генеральные штаты по биоэтике». Речь идет о дебатах с участием граждан и экспертов, возглавляемых «Национальным консультативным комитетом по этике» (органом, созданном в 1983 году Франсуа Миттераном), с целью пересмотра принятого в стране в 2011 году законодательства, в таких областях, как замораживание яйцеклеток, суррогатное материнство, анонимное донорство спермы и др.

 

Сильви Булу – одна из тех, кто не знает своего происхождения. И хотя ее случай полностью вписывается в «традиционные», она написала статью в «Le Figaro», чтобы предупредить о несправедливости, которая возникает в результате заявления некоторых о «праве на ребенка», которого в свою очередь априори лишают фундаментального права знать, кем он является.

 

 

 

 

 

Сегодня вспомогательные репродуктивные технологии позволяют бесплодным парам или парам, рискующим передать серьезное заболевание по наследству, иметь детей посредством экстракорпорального оплодотворения (ЭКО, in vitro), а также с помощью донорства яйцеклетки или спермы.

 

Новый французский закон, разработанный «Национальным консультативным комитетом по этике», позволит использовать вспомогательные репродуктивные технологии одиноким женщинам или парам, не имеющим детей по социальным, а не медицинским причинам. То есть женщины желающие завести ребенка, способные при этом самостоятельно произвести его на свет, смогут зачать его посредством ЭКО. Причиной для этого может быть, например то, что они не нашли «идеального мужчину», или же вообще не желают иметь отношений с мужчиной из-за своего сексуальной ориентации. Дети же, рожденные при помощи донорства спермы или яйцеклеток, навсегда будут лишены информации о своем происхождении.

 

 

 

 

И при этом французский «Национальный консультативный комитет по этике» утверждает, что он защищает интересы детей! Слушая аргументы этих выдающихся специалистов, которые разрушают биологическую истину происхождения, чтобы создать семью, основанную на любви как на чувстве, у меня возникает вопрос об их собственном происхождении: откуда они взялись?

 

Со своей стороны, я говорю как человек, рожденный в «анонимных родах»: я не знаю ни свою биологическую мать, ни биологического отца, я не знаю ничего о своем происхождении, и не знаю истории моих предков. Из-за этого генеалогия моих детей по материнской линии прерывается. Я думаю о биологических и генетических факторах жизни моих предков. Что у них было: Рак? Артроз? Диабет? Я этого не знаю. А если бы я захотела узнать это? Меня направят в CNAOP (Национальный совет по доступу к данным о происхождении лиц), своего рода учетный сервис, регистрирующий запросы и предоставляющий досье, если они существуют. Обращение в CNAOP – подобно просьбе об удостоверении личности Марии и Иосифа в Ватикане. Сам этот орган был создан лишь для того, чтобы избежать осуждения Франции Европейским судом по правам человека.

 

Родиться в определенном месте – значит обладать узами принадлежности к определенному времени и определенной территории, которые мы можем принять или отвергнуть. Многие люди говорят мне, что они предпочли бы не иметь семьи, потому что их детство было тяжелым крестом. Но по крайней мере они знают о своих корнях, источнике своего происхождения, на котором строится человеческая и социальная история. Я же не чувствую никакой принадлежности, никакой связи, за исключением связи со своими детьми, и мои обязанности ограничиваются справедливостью и моралью. Я – остров, дрейфующийпосреди океана.

 

 

 

 

Тогда я думаю о детях, которые рождаются при помощи искусственного оплодотворения. Их знание о своем зачатии и происхождении целиком зависит от доброй воли женщины, которая называет себя их матерью. Для этого ребенка семейная ячейка будет иметь различные конфигурации. В зависимости от образа жизни, избранного его матерью, у него может быть мать, но не быть отца. Или же у него может быть мать и отец, которые не живут вместе. Или же две матери и ни одного отца. Или же две матери и два отца, которые не будут жить вместе, если мать выберет отца, живущего с гомосексуальным партнером. Если семья, в которой родился ребенок, разрушится и переформируется заново, схемы (отношений) также будут пересмотрены. В любом случае, ребенок, который знает о своемпроисхождении, никогда не получит доступа к своим предкам. А ребенок, информация о чьем зачатии была скрыта, так и не узнает о нём.

 

С того момента при участии донора появляется ребенок из пробирки, мы не можем знать, что происходит с такими детьми: как они живут? Как растут? Не зная об их происхождении, мы вынуждены забыть о них. Это люди, которым закрыли рты взрослые и государство, которые говорят и решают за них. Несовершеннолетние на всю жизнь. Это удобно потому, что помогает публично заявлять, что эти дети ведут себя хорошо.

 

К счастью, великие нации имели мужество изменить свои законы, отменив анонимность доноров: Швеция сделала это в 1984 году; Австрия и Швейцария – в 1992 году; Австралия – в 1995; Исландия – в 1996; Норвегия – в 2003; Голландия и Новая Зеландия – в 2004; Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии – в 2005; Финляндия – в 2006 и Бельгия в 2007 году.

 

Вопреки ожиданиям Центров по изучению и сохранению яйцеклеток и сперматозоидов, донорство не прекратилось, но был изменен профиль доноров. В настоящее время люди об этом рассуждают, серьезно относятся к донорству. Дети, для которых важно знать свою биологическую идентичность, имеют доступ к своей родословной, к этой уникальной и единственной в своем роде истории.

 

 

 

 

Меня волнует один вопрос: почему при демократии есть мужчины и женщины, которые считают, что самый высокий уровень их гуманности состоит в позиции, которую они считают «современной», фантазируя о будущем «благородной» современной истории?

 

«Национальный консультативный комитет по этике», образованный мужчинами и женщинами, родившимися от своих биологических родителей и, следовательно, способных подвергать сомнению свою генеалогию, несмотря на доказательство своего рождения, предлагает создавать модель семьи будущего для всей страны, руководствуясь требованиями маленькой группы лоббистов. В Европе есть гонка за тем, чтобы казаться наиболее «современной» страной, и этот закон подается под предлогом того, что соседние страны уже приняли искусственное оплодотворение, а также используются доводы о количестве французских женщин, которые прибегают к медицинскому туризму.

 

Так или иначе, «Национальный консультативный комитет по этике» ставит свою подпись под следующим приказом: будьте предпринимателями будущего, представьте семью завтрашнего дня, устраните всех этих матерей и отцов, являющихся источником всех неврозов. В своем желании исправить дисбаланс, эти эксперты создают его еще больше. Этот закон приносит пользу только женщинам, отказывая мужчинам в праве иметь детей, низводя их роль к сугубо производящей сперму функции. Уничтожая любую романтическую идею о любящем союзе, в результате которого появляется ребенок, они рассматривают любовь в ее абсолютном характере.

 

Постановка любви и ребенка на тот же уровень, что имеет жизнь и смерть, – т.е. право на жизнь, и право на смерть, – превращает любовь и ребенка в права. Это очень расчетливая любовь, когда человек выбирает яйцеклетку, сперматозоид, пол, цвет глаз и день рождения. Эта любовь лишена какого бы то ни было права на самостоятельность: лишь я решаю, узнает этот ребенок о своем происхождении или нет. Поскольку любовь имеет бесконечное множество форм, примеры дурного обращения с биологическими детьми или отказа от них используются для демонстрации того, что естественная беременность не защищает от драм и злоупотреблений. Это подразумевает, что искусственное оплодотворение является примером «хорошего обращения», и что желанное и обдуманное зачатие более надежно, чем спонтанное. Эта культура идет против природы.

 

 

Кто будет отвечать за определение степени любви, необходимой для дачи права на искусственное оплодотворение? Фармацевтические лаборатории? Государство? Психиатры? В каком масштабе? Мне, например, очень нравятся дети в целом; меньше нравятся апатичные подростки и еще меньше глупые взрослые.

 

За этой историей стоит целая индустрия, которая во имя прогресса и современности хочет технологизировать то, что природа делает естественным образом. Всегда нужно искать того, кому выгодно преступление: государство обладает функцией ограничения и контроля излишеств капиталистических обществ, а также излишеств добрых чувств. Подобное использование фундамента всякого человеческого общества (т.е. искусственное оплодотворение и его пропаганда) – это преступление. Деконструировать так легко!

 

Быть современным – значит уметь отказаться. Отказаться стать матерью или отцом, когда это невозможно, так же, как мы отказываемся стать дирижером оркестра или певцом из-за отсутствия таланта.

 

Отказаться от чего-то, означает также выбрать другой путь, другой маршрут. Это значит размышлять о последствиях своих собственных желаний, когда они невозможны, или же решить стать по-настоящему взрослым и открыть детям, рожденным при помощи ЭКО или усыновленным, доступ к их биологическому происхождению, во имя так часто упоминаемого принципа «равенства для всех».

 

Если бы наш мир был миром благих чувств, я бы с радостью подписалась под этой вселенской щедростью. Но, к сожалению, я была усыновлена из-за «благих чувств» семьи, соседей, врачей и государства, которые дирижировали мою жизнь, лгав мне о моих корнях, находя мне применение в соответствии со своими взрослыми капризами. Подобные «благие чувства» называются конформизмом, трусостью и гордыней. Они не современны и не всегда означают любовь, слово, испорченное и проституированное слоганами.