Карагандинская епархия

Уроженец Караганды, а ныне епископ Преображенской епархии в Новосибирске Иосиф Верт недавно побывал в родном городе, чтобы провести духовные упражнения для ординариев Казахстана и Средней Азии, проходившие в шахтерской столице с 27 февраля по 1 марта.

Ниже мы приводим его проповедь , с которой он 29 февраля обратился к верующим, собравшимся на Мессу в кафедральном соборе св. Иосифа в Караганде.

В сегодняшнем чтении мы слышали: «Было слово Господне к Ионе вторично: встань, иди в Ниненивию – город великий, и проповедуй в ней». А еще мы слышали, как реагировали жители этого города на великопостные проповеди Ионы. Это был «великий город», как мы читаем в Св. Писании, а значит там жили десятки тысяч людей. Иона стал ходить по городу и проповедовать: «Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена!» И тут же автор продолжает: «...и поверили ниневитяне Богу и объявили пост и оделись во вретища от большого из них до малого».

Мы вступили уже в период Великого поста, и это прекрасный пример для нас: ниневитяне сразу поверили Ионе и объявили пост. Даже царь Ниневии встал со своего престола, снял золотые царские одежды и оделся во вретище.

Итак, неделю назад мы получили знак: наши головы посыпали пеплом в ознаменование начала поста – времени покаяния.

«И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и сохранил их от бедствия, которое хотел навести на них, и не навел». Это уже плоды поста – плоды молитвы, покаяния. Город не был разрушен, люди не погибли, Господь даровал им прощение и спасение.

Перед нами один из прекраснейших примеров того, как всего один человек совершал покаяние за целый город и просил у Господа прощения. Но в истории человечества бывало разное. Прошли сотни лет, на землю пришел Иисус Христос – уже не пророк Иона, а сам Сын Человеческий. Он также проповедовал покаяние. И сегодня мы слышали в Евангелии: народ стал сходиться во множестве, и Иисус начал говорить им. «Род сей лукав, он ищет знамения: и знамение не дастся им, кроме знамения Ионы пророка… Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Ионы».

Мы знаем, что далеко не все так быстро приняли слово Иисуса Христа; как раз наоборот – лишь немногие уверовали в Него.

И сегодня давайте задумаемся над нашей собственной ситуацией. Епископ Януш и я уже говорили сегодня, что здесь, в Караганде, жили и служили очень известные в наши дни личности. Сюда были вывезены тысячи людей. Вспомним этих людей, которые были вывезены сюда, в степи Казахстана.

Мой отец… Ему было 7 лет, когда в 1931 г. первая волна переселенцев из Поволжья прибыла сюда: это было 30 тыс. поволжских и российских немцев. Тогда еще не было ни Майкудука, ни Караганды, и их выгрузили прямо у железной дороги.

Однажды на прогулке с друзьями мы дошли до железной дороги, хотя это нам было строго-настрого запрещено: родители следили за этим. Но все же я пошел туда и увидел там какие-то ямы. В этих ямах была очень липкая глина, и я даже принес немножко домой. И тогда мама рассказала мне, что в 31-ом году как раз там останавливались поезда и высаживали людей. Эти люди и вырыли там себе эти ямы, ставшие для них первыми домами. Они накрывали их карагайником, который замазывали слоями глины. К концу зимы из 30 тыс. человек осталось всего 13 тыс. Остальные умерли от голода и холода. Но говорят, что, когда первые растерянные переселенцы стояли здесь в отчаянии, один человек поднялся и сказал: «Братья и сестры, если мы в добрые времена могли Господа прославлять и благодарить, то и не забудем это делать и в злые времена». И он запел гимн «Großer Gott, wir loben Dich» («Тебя, Бога, хвалим»).

Вот фундамент Церкви здесь, в Караганде. Можно представить себе тех людей, особенно стариков, которые знали, что им вот-вот придется уйти из этой жизни, а они уже давно не исповедовались, не причащались, жили без елеопомазания. Как они, наверное, просили Господа, как молились, чтобы все-таки случилось чудо, и они смогли приступить к таинствам. И действительно, в 1936 г. сюда приехал священник о. Кельш. Могу даже сказать, что это был мой дальний родственник. Он несколько месяцев крестил, венчал, совершал Мессу и делал все это, конечно, тайно. Но однажды ночью за ним пришли, и больше его не видели. А потом опять десятки лет без священника до 54 г.

Когда после смерти Сталина из лагерей стали выпускать массы заключенных, то среди них было много священников: это были о. Буковниский и о. Штауб, другие священники. Они приезжали сюда – в край, где несколько десятков лет не было таинств, исповеди, проповедей. И если мы сейчас вспоминаем прошлое, то нужно вспоминать его полностью, а не только какие-то героические моменты. Можно представить себе, какие после всех тех событий сердца были у большинства переселенцев. Там, на родине, у них отняли все. Какая ненависть жила в душах многих из них. А священники говорили им о Боге, об Иисусе Христе, который из любви ко всем людям, к нам, всем грешникам умер на кресте. Как же нелегко было жертвам репрессий принять это, но все же тысячи и тысячи крестились. О. Александр Бень, который в последние годы своей жизни служил в Кустанае, рассказывал нам, молодым семинаристам и священникам, что однажды в те времена он крестил в одном поселке сразу около тысячи человек.

Когда меня, тогда еще маленького ребенка, крестил о. Буковинский, то я был не один, и нас было даже не десять, а десятки таких же пацанов, как я. Взрослые приступали после долгих лет к таинствам покаяния, Евхаристии. Иногда даже случались очень чудные истории: рассказывали об одном мужчине, который жил здесь, недалеко от церкви. Его фамилия была Лебедь, и он также был поволжским немцем. Еще 37-38 гг. в Поволжье, в родной деревне этого Лебедя, священник, предчувствуя скорый арест, допустил совсем еще неподготовленных детей к исповеди и причастию. Вскоре священник бесследно исчез, а всех жителей депортировали, и для тех детей первая исповедь и первое причастие на многие годы стали последними. Узнав, что здесь, в Караганде, есть священники, многие семьи, в том числе и семья Лебедей, переехали сюда. И вот, наш герой, молодой мужчина, пошел на исповедь. Исповедоваться-то он еще кое как исповедался: они были один на один со священником, то подсказывал, задавал наводящие вопросы, в общем, помогал. Но с причастием все оказалось сложнее. Мужчина приступал к нему первым. Он помнил, что причастие – это тонкий белый хлебец, и когда министрант снял покровец (белая и тонкая «крышка», которой покрывают чашу) то Лебедь решил, что это и есть причастие, и укусил «крышку». Сразу откусить ему не удалось, и он старался изо всех сил… В общем, и смех и грех, но сколько тысяч людей получили в то время отпущение грехов и благодать таинств.

Готовясь к духовным упражнениям для ваших ординариев, я просмотрел письма, которые получал от епископа Александра Хиры. В 74 г. я близко познакомился с ним, и он стал моим первым учителем на пути к призванию. Потом полгода он тайно готовил меня к дальнейшей учебе и преподавал мне латинский язык. А затем я уехал в Литву, и мы изредка переписывались. Он писал мне с огромной радостью, что, хотя здесь и раньше много людей приступало к таинствам, но, когда построили церковь, стало приходить намного больше. Потом он просил прощения за то, что долго не отвечал на мое письмо, и оправдывался при этом тем, что, как я сам, наверное, понимаю, у него много дел, и он занят с утра до вечера, потому что это было как раз в период Великого поста, и ему приходилось часами слушать исповеди в исповедальне.

Дорогие братья и сестры, будем молиться. Молитесь о нас, епископах, чтобы эти духовные упражнения оказались для нас благодатными. Ваш владыка сказал, что я, епископ Кондрусевич и епископ Ленга, представлялись ему легендарными личностями. Мне так не кажется. Но, если другим мы кажемся легендарными, то какими же легендарными личностями были те, с которыми мы соприкасались: тот же епископ Александр Хира, о. Буковинский… Молитесь, чтобы и мы сегодня, новое поколение епископов, хоть немного проник­лись тем же духом, каким были преисполнены эти служители Господа. Молитесь о людях нашего XXI в. Им, наверное, действительно намного сложнее обратиться к Богу живому, чем тем бедным и преследуемым ссыльным, которых выбросили из вагонов в голой степи и для которых Господь Бог был их единственной истинной надеждой. Будем молиться и о самих себе, чтобы пламя нашей любви и веры не угасало. Будем помнить слова Иисуса Христа, Который поставил Своим слушателям в пример жителей Ниневии. Будем вспоминать те героические личности, тех людей, которые за веру готовы были отдать свою жизнь и отдавали ее. И пусть этот фундамент, на котором стоит и укрепляется наша вера и наша любовь, даст нам истинный дух покаяния в это святое время Великого поста. Аминь.