Однажды, уже много лет назад, я встретил чашу. И до того мне, конечно же, довелось видеть их много, но эту чашу я встретил в Беуроне, где один добродушный монах, ответственный за священные сосуды, показывал мне сокровища ризницы.

Она стояла на широком стволе с крепким и уверенным основанием. Ее очень стройная форма смело поднималась вверх. Вы, наверняка, ощущали когда-нибудь такую возвышающуюся, скрытую, несущую силу. Чуть выше середины чаши резко выделялся орех, а потом, на самой вершине, оттуда, где узкое кольцо в последнем усилии удерживало эту благородную силу, распускались мягко и строго вырезанная листва, на которой почивало сердце чаши – ее емкость.
Как же я тогда ощущал эту тайну!

Несущий ствол как бы вырастал с напряженно сосредоточенной силой из надежной глубокой земли, а на вершине его расцветала форма, говорящая только одно: «Вмещаю, храню в себе».
О, ты – чистая, святая тайна, ты – сосуд, скрывающий в своей сияющей глубине божественнее капли, несказанную плодотворную мистерию, сладчайшую Кровь, которая есть сам огонь и сама любовь!

А мысли шли дальше. Нет, это были не мысли, а ощущение, прозрение: разве это не свет? Разве это не сотворение, у которого, в конце концов, только один смысл. Разве это не живой Человек с душой и телом и бьющимся сердцем? ...Разве св. Августин не говорил столь великие слова о том, что глубочайшая сущность моей человечности заключена в том, что «я способен вместить в себя Бога»?!

Романо Гвардини
(«Сакраментальные знаки»)