Старость дает уверенность в предназначении к бессмертию

Подробности

Категория: Вселенская Церковь

Опубликовано 19.08.2022 17:04

Просмотров: 874

ПАПА ФРАНЦИСК

Добрый день, дорогие братья и сестры!

Слова из сна Даниила, которые мы слышали, касаются таинственного и одновременно блистающее видение Божье. Похожее видение описано в начале книги Откровения, где перед нами предстает воскресший Иисус который является провидцу как Мессия, Священник и Царь – вечный, всеведущий и неизменный (ср. 1, 12-15). Он кладет руку на плечо провидца и успокаивает его: «Не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков» (ст. 17-18). Так устраняется последнее препятствие страха и тревоги, которое всегда возникает при богоявлении: Живый успокаивает нас, вселяет в нас уверенность. Ведь и Он тоже умер, но теперь занимает предназначенное Ему место: Первого и Последнего.

В этом переплетении символов (а здесь много символов) есть один аспект, который, наверное, поможет нам лучше понять связь этого богоявления, этой теофании с жизненным циклом, со временем истории, с владычеством Божьим над тварным миром. И данный аспект как раз имеет отношение к старости. При чем тут старость? Давайте посмотрим.

Видение производит впечатление мощи и силы, благородства, красоты и очарования. Одеяния, глаза, голос, ноги – все в этом видении великолепно: речь о видении! Но волосы у Него белые, подобно шерсти или снегу. Как у старца. В Библии для обозначения престарелого чаще всего употребляется термин «zaqen» от «zaqan», что значит «борода». Белые волосы – это древний символ очень долгой жизни, незабываемого прошлого, вечного существования. Не нужно демифилогизировать все с детьми: образ Бога-старца с белыми волосами – не какой-то глуповатый символ, а библейский символ, благородный и даже ласковый образ. Фигура, стоящая в Откровении среди золотых светильников, накладывается на фигуру «Ветхого днями» из пророчества Даниила. Он стар, как и все человечество, но Он еще старее. Он древний и новый, как вечность Божья. Потому что вечность Божья такова: она древняя и новая, потому что Бог всегда застает нас врасплох Своей новизной, всегда идет навстречу нам каждый день особым образом для того момента ради нас. Он постоянно обновляется: Бог вечен, Он извечен, можно было бы сказать, что есть некая старость в Боге, но это не так: Он вечен, он обновляется.

В восточных Церквах Сретение Господне, отмечаемое 2 февраля, принадлежит к числу двенадцати великих праздников литургического года. Он выводит на первый план встречу в храме человечества в лице престарелых Симеона и Анны с маленьким Господом Христом, предвечным Сыном Божьим, ставшим человеком. Прекрасную икону с изображением этого события можно увидеть в Риме среди мозаик базилики св. Марии в Трастевере.

Византийская литургия молится след за Симеоном: «Сей есть рожденный от Девы: Слово, Бог от Бога, воплотившийся ради нас и спасший человека». И далее продолжает: «Да разверзнутся сегодня врата небесные: предвечное Слово Отчее восприняло начало временное, не покинув Своего божества, и представлено было по Своей воле в храме закона Девою-Матерью, и старец принял Его в объятия свои». В этих словах заключено исповедание веры первых четырех вселенских соборов, священных для всех Церквей. Но жест Симеона – это также прекраснейшая икона особого призвания старости: в образе Симеона мы видим прекраснейшую икону старости. И это призвание состоит в том, чтобы представлять приходящих в этот мир детей как непрерывный дар Божий, зная, что одним из них стал Сын, рожденный самом лоне Божьем прежде всех веков.

Старость, направленная к миру, где она сможет, наконец, безо всяких помех засиять любовью, которую Бог вложил в творение, должна до своего заката сделать то же, что Симеон и Анна. Старость должна свидетельствовать: в этом, по-моему, ядро, вся сущность старости. Старость должна свидетельствовать детям об их благословении: совершить их посвящение – прекрасное и трудное – в тайну предназначения к жизни, которую никто не может аннулировать. Даже смерть! Свидетельствовать о вере перед ребенком – значит сеять эту жизнь; свидетельствовать о человечности и вере – вот еще одно призвание престарелых. Передавать прожитую реальность детям в качестве свидетельства, передавать эстафету. Мы, старые, призваны к этому: передавать эстафету, чтобы они передали ее далее.

Свидетельство стариков достоверно для детей: молодые и взрослые не могут давать его так подлинно, так нежно, так проникновенно, как это могут делать престарелые бабушки и дедушки. Когда старики благословляют жизнь, идущую им навстречу, отбрасывая всякую обиду на жизнь уходящую, перед ними никто не устоит. В них нет горечи, потому что время уходит, и скоро уйдут и они. В них есть радость, подобная хорошему вину – вину, ставшему хорошим с годами. Свидетельство стариков объединяет возрасты жизни и даже измерения времени: прошлое, настоящее и будущее, потому что они – не просто память, а настоящее и обещанное. Больно…, больно видеть, что разные возрасты жизни воспринимаются как отдельные миры, противоборствующие и пытающиеся жить за счет друг друга. Так не должно быть. Человечество древнее, очень древнее, если смотреть на время. Но Сын Божий, рожденный женщиной – Он первый и последний во все времена. Это значит, что никто не выпадает из Его вечного поколения, из его сияющей силы, из Его любящей близости.

Завет (и я говорю именно завет) между стариками и детьми спасет человеческую семью. Там, где дети, где молодые разговаривают со старыми, есть будущее. Без такого диалога между старостью и юностью будущее видится туманным. Завет между стариками и детьми спасет человеческую семью. Подумайте, мы можем вернуть детям, которые должны учиться рождаться, нежное свидетельство старых, владеющих мудростью смерти? Может ли это человечество, которое при всем его прогрессе кажется подростком, который будто вчера родился, вновь обрести благодать старости, которая твердо указывает горизонт нашего предназначения? Смерть – это, безусловно, трудный жизненный переход для каждого из нас: это трудный переход. Мы все должны его пройти, и это не легко. Но смерть – это также переход, завершающий время сомнений и выбрасывает вон часы: трудный переход, потому что связан со смертью. Потому что красота жизни, у которой больше нет конца, начинается именно тогда. Но она начинается с мудрости того престарелого мужчины и той престарелой женщины, которые способны передать эстафету молодым. Давайте помнить о диалоге, о завете между стариками и детьми, старыми и молодыми, и следить за тем, чтобы эта нить не оборвалась. Пусть у стариков будет радость говорить с молодыми, выразить себя, а у молодые пусть идут к старикам, чтобы почерпнуть и них мудрости жизни.