ПАПА ФРАНЦИСК
ОБЩАЯ АУДИЕНЦИЯ
Зал Павла VI,
среда, 30 марта 2022 г.
Добрый день, дорогие братья и сестры!
На нашем катехизическом пути на тему старости мы взглянем сегодня на нежную картину, написанную св. евангелистом Лукой, изобразившим две престарелых персонажа: Симеона и Анну. До того самого момента, когда они покинули этот мир, смыслом их жизни было это ожидание пришествия Божьего. Они ждали, что Бог придет навестить их, т.е. Иисуса. Симеон благодаря предсказанию от Святого Духа знал, что не умрет, прежде чем увидит Мессию. Анна каждый день посещала храм, посвятив себя служению ему. Оба признают присутствие Господне в младенце Иисусе, Который исполнил их долгое ожидание и позволил им спокойно уйти из жизни. Это сцена встречи с Иисусом и упокоения.
Чему могут научить нас эти два престарелых персонажа, полных духовной жизненной силы?
Помимо прочего, мы узнаем, что верное ожидание обостряет чувства. И мы знаем, что Святой Дух делает именно это: просвещает чувства. В древнем гимне «Veni Creator Spiritus», которым мы до сих пор призываем Святого Духа, поется: «Accende lumen sensibus», т.е. «зажги свет для чувств», «озари наши чувства». Дух может это: обострить чувства души, несмотря на ограниченность и раны телесных чувств. Старость ослабляет так или иначе физическая чувства: кто-то слепнет, кто-то глохнет… Но старость, упражняющаяся в ожидании пришествия Божьего, не пропустит Его, когда Он пройдет рядом: наоборот, даже будет лучше готова к тому, чтобы заметить Его, окажется более чуткой для того, чтобы заметить проходящего Господа. Мы должны помнить, что христианское позиция состоит в том, чтобы внимательно ждать посещений Господних, так как Он приходит в наши жизни с вдохновением, с призывом исправиться. И св. Августин говорил: «Боюсь Бога проходящего». «Чего же ты боишься?» «Боюсь не заметить Его и упустить». Именно Святой Дух подготавливает чувства к тому, чтобы заметить, когда Господь нас навещает, как это было с Симеоном и Анной.
Сегодня мы нуждаемся в этом, как никогда: нам нужна старость, наделенная живыми духовными чувствами и способная распознавать знамения Божьи и, прежде всего, Знамение Божье – Иисуса. Это Знамение всегда повергает нас в шок: Иисус повергает нас в шок, потому что Он – «предмет пререканий» (Лк 2, 34), но такой, который наполняет нас радостью. Потому что шок не обязательно вводит тебя в печаль, нет: в шоке можно также воздать служение Господу, что дает тебе мир и радость. Анестезия духовных чувств… Это ужасно… Анестезия духовных чувств при перевозбуждении и ошеломлении чувств телесных – этот синдром широко распространен в обществе, культивирующим иллюзию вечной молодости, и его самая опасная черта состоит в том, что он наступает, как правило, незаметно. Мы и не замечаем, что нас анестезируют. А это происходит: это всегда происходило и происходит в наши времена. Анестезируются чувства, когда не понимают, что происходит: внутренние чувства, духовные чувства, нужные, чтобы ощутить присутствие Бога или зла. Анестезированные не различают.
Когда ты теряешь чувства осязания или вкуса, то сразу замечаешь это. Но утрату чувств души ты можешь долго игнорировать, жить без осознания потери чуткости души. Это касается не только мыслей о Боге или религии. Угасание духовных чувств касается также сострадания и жалости, стыда и раскаяния, верности и преданности, любви и чести, ответственности за себя и боли за другого. Это интересно: бесчувственность не дает тебе понять сострадание, не дает тебе понять жалость, не дает тебе ощутить стыд или раскаяние за то, что ты поступил плохо. Это так: анестезированные духовные чувства перепутывают все, и человек не чувствует духовно такого. И старость становится, так сказать, первой гибелью, первой жертвой этой потери чувствительности. В обществе, где чувствительность проявляется, прежде всего, к наслаждению, не может не ослабнуть внимание к слабым и не возобладать состязание победителей. Так утрачивается чувствительность. И риторика инклюзии – это лишь ритуальные слова в любом политически корректном дискурсе. Но все эти слова сами по себе не обеспечивают реальной корректности в практике нормального сосуществования: они не создают культуры социальной любви. Нет: дух человеческого братства, на возрождении которого я настаиваю, стал чем-то вроде одежды, который повесили, чтобы ее любоваться, да… в музее. Теряется человеческая чуткость, теряются те порывы духа, которые делают нас людьми.
Да, в реальной жизни мы можем видеть с благодарностью так много молодых людей, способных по-настоящему чтить это братство. Но именно в этом и есть проблема: в пропасти, порочной пропасти между проявления этого жизненного сока социальной любви и конформизмом, который заставляет молодежь говорить на совсем другом языке. Что мы можем сделать, чтобы преодолеть эту пропасть?
В рассказе о Симеоне и Анне, а также из других библейских историй о старости, чувствительной к духу, скрыто указание на то, что оно заслуживает того, чтобы его выдвинули на первый план. В чем же конкретно состоит то откровение, которое зажигает чувствительность Симеона и Анны? Оно состоит в том, что они признали в чужом ребенке, которого они впервые видят, четкое знамение посещения Божьего. Они соглашаются быть не протагонистами, а лишь свидетелями. А когда человек соглашается на то, чтобы не быть протагонистом, а только свидетелем, все идет хорошо: этот мужчина или женщина хорошо взрослеют. Но, если он постоянно хочет быть протагонистом, то никогда не дозреет так до полноты старости. Посещение Бога не происходит в жизни тех, кто хочет быть протагонистом и ни в коем случае не свидетелем, не делает их спасителями: Бог воплощается не в их поколении, а в следующем. Они теряют дух, теряют желание жить зрело и, как говорится, живут поверхностно. Образовалось великое поколение поверхностных, которые не позволяют себе чувствовать чувствительностью духа. И почему же они не позволяют себе этого? Отчасти из лени, а отчасти потому, что уже просто не умеют: потеряли эту чувствительность. Ужасно, когда цивилизация теряет чувствительность духа. И, наоборот, прекрасно видеть таких стариков, как Симеон и Анна, которые сохраняют эту чувствительность духа и способны улавливать различные ситуации, как эти двое уловили эту ситуацию, в которой на их глазах явился Мессия. Никакой досады и жалоб на то, что я нахожусь в этом статичном состоянии. Зато очень волнительно и радостно, когда духовные чувства продолжают жить. Волнительно и радостно мочь увидеть и показать, что история их поколения не утрачена и не прожита зря именно благодаря событию, которое приобретает плоть и проявляется в следующем поколении. И именно это чувствует престарелый, когда внуки приходят поговорить с ним: они снова чувствуют жизнь в себе. «Ага, моя жизнь все еще продолжается». Так важно идти к старикам и слушать их. Так важно говорить с ними, потому что происходит этот обмен цивилизацией, этот обмен зрелостью между молодыми и старшими. И наша цивилизация зрело движется вперед.
Лишь одухотворенная старость может дать такое смиренное и сияющее свидетельство, которое может стать авторитетом и примером для всех. Старость, которая приобрела чувствительность души, гасит любую зависть между поколениями, любую досаду, любую жалобу, потому что Бог является новому поколение, которое приходит на смену моему. И в этом состоит то прекрасное, что происходит с открытым стариком и открытым молодым человеком: первый уходит из жизни, но передает ее новому поколению. Так ушли Симеон и Анна: «Теперь могу уйти с миром». Духовная чувствительность старости способна убедительно и окончательно победить конкуренцию и конфликт между поколениями. Эта чувствительность выше: старики с такой чувствительностью выше конфликта, заглядывают дальше, стремятся к единению, а не противостоянию. Это, конечно, невозможно для людей, но возможно для Бога. И сегодня нам так нужна эта чувствительность духа, зрелость духа, нам нужны мудрые, зрелые духом старцы, которые внушали бы надежду на жизнь!
