Пандемия – это случайный результат затянувшегося кризиса, вызванного переносом государственного суверенитета в пространство глобальных финансовых спекуляций. В этом убежден итальянский профессор экономики Джулио Тремонти (Giulio Tremonti).

Он успел поработать и в политике в качестве министра финансов, а затем экономики в правительствах Сильвио Берлускони (1994-1995, 2001-2004, 2005-2006 и 2008-2011 гг.) и на этой должности стал, среди прочего, автором итальянской «церковной десятины», благодаря которой граждане могут помочь деятельности своей религиозной общины «пятью на тысячу» из тех денег, которые они перечисляют государству в качестве налогов.

18 августа 2020 г. Джулио Тремонти дал интервью газете “Il Giornale”, в котором поговорил о знаменательных, но редко упоминаемых понятиях, начиная с так называемого «доходного искусства», т.е. «хрематистики» (Политика I), которая еще в античности легко выродилась в ростовщичество, т.е. погоню за процентами, которую Аристотель решительно отвергает. Библейские ветхозаветные книги говорят о безнравственности такого «заработка» (например, Исх 22, 24; Лев 25, 36; Пс 15, 5, Иез 18,  13 и др.), хотя содержат и одну положительную оценку (Притч 28, 8), а в Новом Завете Иисус, упоминая эту практику, прямо ее не осуждает (Мф 25, 27; Лк 19, 23). Как бы то ни было, Тремонти распространяет понятие «хрематистики» на гораздо более прибыльные и изощренные методы доходного искусства, чем обычные проценты. Это спекулятивная торговля так называемыми ценными (менее или совсем ничего не стоящими) бумагами, ставки на будущие события (будь то реальные, вымышленные или предполагаемые) с той скоростью, которую цифровые технологии довели до максимума. Вторжение компьютерных алгоритмов в финансовую сферу Тремонти обозначает приставкой «турбо-». Бог денег или чистого искусства наживы пробуждает не столько алчность, сколько спесивое, т.е. безумное опьянение его поклонников их же собственными способностями, возможностями и силами.

Ниже мы предлагаем вам перевод этого интервью:

Тремонти: «Иллюзии кончились. Вот что теперь будет…»

Профессор Тремонти сайту ilGiornale.it: «Постпандемические беды были предсказуемы. В 2009 г. мы представили проект договора, который сегодня мог бы нам помочь, но его отклонили…».

- Профессор Тремонти, у Вас сегодня день рождения, когда можно подвести баланс не только на личном, но также политическом и, прежде всего, философском счете. Какой вам видится наша страна?

- Комики и «хрематисты» – вот новые и в то же время древнейшие персонажи, вышедшие в наши дни на сцену, заняв ее своими «искусствами» и «заклинаниями» в применении к политике и предвещая наше весьма посредственное, если даже не худшее будущее. И этого будущего мы должны и можем избежать, становясь на правильную сторону истории.

- С чего начнем?

- Издалека, хотя, наверное, не очень. Начнем с Рима, но заглянем и в Афины – два города, где все или, по крайней мере, многое началось. В древнем Риме актерам было запрещено заниматься политикой, и тому была весьма серьезная причина: актеров знали и боялись как людей, способных направлять умы и влиять на массы. То же и даже в большей степени касалось комиков. Эта категория артистов, уж точно не составлявшая меньшинство, обладала даже большей способностью влиять и направлять умы, а потому их справедливо опасались.

- Правильно ли я понимаю, что любые совпадения с фактами и персонажами наших дней нужно считать случайными…

- В современном Риме все совсем не так, как в древнем. Сейчас не комедия запрещена в политике, а сама политика подчиняется комедии и бежит за ней. Впрочем, великий итальянский маскарад начался еще в XVII в., когда некогда великая цивилизация выродилась настолько, что подчинилась иноземцу.

- Но ведь Грилло (Джузеппе Пьеро – основатель партии «Пять звезд», ред.) произвел настоящую революцию в Италии…

- Нужно, конечно же, признать выдающийся ум Грилло и его большую убедительность.

- Сначала он говорил о подчинении. Что он имеет в виду под этим?

- Любое упоминание об уже одержанной европейской победе чисто случайно. Наверное, нужно больше внимания обращать на тот факт, что Италия со статуса страны-основателя перешла на низший статус страны-получателя, пункт управления чужими фондами, которые мы взяли в долг, забыв, что долг, каким бы ни был его источник или наименование, всегда является основой для подчинения и повиновения.

- Это что касается Рима. Но при чем тут Афины?

- Как известно, Афины – это то политическое место, где все началось. В своей «Политике» Аристотель говорит о «хрематистике» и «хрематистах», где «сливки» – это деньги, а хрематисты – это те, для кого деньги – центр жизни: абсолютные маньяки-фетишисты, поклоняющиеся деньгам, финансовые пророки сегодняшнего дня. Это они, устроив нам катастрофу сначала своей турбоглобализацией, а потом и своими турбофинансами, сегодня, ссылаясь на свой «опыт», предлагают нам солидный, как они говорят, вклад в разрешение новой ситуации турбодолга.

- Так что же происходит?

- За последние тридцать лет они променяли «глобальный рынок валюты» как своеобразной политической философии, для которой рынок был всем, на противоположную политическую философию. Все те же люди сегодня переходят от рынка к государству, но на этот раз к доброму государству, которое залезает в добрые долги, потому что они целебны и необходимы для того, чтобы облегчить страдания народов. Но об этом они говорят с тем же догматическим радикализмом, что некогда о рынке. Однако, именно так смешивается зло с добром и лекарство с болезнью. И все же ротация понятий, переход с одной полярности в другую не мешает хрематистам проповедовать так, как будто бы не только разум, но и этику можно обновлять по собственному усмотрению.

- И это уже давняя история, которая, однако, говорит нам что-то и о сегодняшнем дне. Чему же учит нас недавнее прошлое?

- Пройдемся чуточку по старому Берлину, чтобы вспомнить самого почтенного и знаменитого «мага денег» Ялмара Шахта, изобретателя чеков „MeFo“: золото Мефистофеля, вложенное в металлургию, искусственные векселя, которыми финансировалась военная промышленность Третьего рейха. Но любопытный факт: Шахт знал, что этот трюк не может работать долго. По этому поводу демократ Кейнс в 1941 г. с удивлением сказал: «Тот факт, что этот метод использовался во зло, не должен помешать нам видеть его техническое преимущество, которое может послужить во благо».

- И какое отношение метод Шахта и слова Кейнса имеют к сегодняшнему дню?

- Если хорошо присмотреться, то система „MeFo“ не сильно отличается от приемов ЕЦБ с 2012 г.: quantitative easing (англ.: количественное смягчение – ред.) и fiat money (англ.: фиатные деньги – ред.), т.е. средства, которые берутся сегодня ниоткуда, раздувая турбоденьги и турбодолг.

- Однако эти меры (так, по крайней мере, утверждается) были необходимы для спасения евро и Европы…

- Но нам не сказали: спасение от чего? От какой угрозы или вины, от каких виновных? Возможно, мы узнаем об этом только опосредованно, когда для объяснения изменений, происходящих сегодня в экономической политике ЕС, признаем трагические ошибки, которые сами совершили, когда пытались справиться с кризисами, начиная с 2008 г. и все последующее десятилетие.

- Простите, что Вы имеете в виду?

- Тот кризис был вызван не государственными, а частными финансами, особенно из Франции, Германии и близлежащих стран. В любом случае, был один счет для «неотложной помощи», и другой – для «длительного лечения», продлившегося восемь лет. Это «магическое» лечение, с одной стороны, породило искусственную денежную массу, исчисляющуюся триллионами евро: заметьте, триллионами вместо старых миллиардов, что предопределило появление все больших и больших бесконечных чисел. Бесконечных, потому что в проводимое лечение уже не верят даже сами врачи. Мало того, это лечение сначала придавило, а затем и аннулировало демократию в Европе, если понимать под демократией ответственность.

- Во время нашего последнего разговора мы уже затрагивали эти темы. Разъясните поподробнее, пожалуйста.

- Два доказательства: одно – политическое, и другое – символическое. Долгие восемь лет ни в одном государстве Евросоюза не была проведена ни одна из вышеупомянутых «реформ». Это если говорить о ЕЦБ! Знак: нынешней осенью во Франкфурте на церемонии смены руководителей ЕЦБ присутствовали главы всех важнейших европейских государств и европейских правительств. Видели ли мы когда-нибудь Аденауэра, Коля, де Голля, Миттерана или Коссигу среди спонсоров подобной церемонии? Именно в таком символизме рождается истина: скипетр перешел от политики к центробанкам, а потом от них – к рынку денег, который рано или поздно решит действовать сам, рискуя завести нас в никуда или в еще худшее ближайшее будущее.

- Но ведь Церковь еще в энциклике «Quadragesimo anno» предостерегала перед всем этим. Как такое возможно?

- Техническая комбинация турбофинансов и турбодолга, возможно, могла бы еще существовать в глобальном и интегральном мире последних тридцати лет, но она неработоспособна среди беспорядка и хаоса настоящего и ближайшего будущего. Те, кто до сих пор верит в обратное, напоминают французских генералов, которые в 1940-ом надеялись на линию Мажино, но, как мы знаем, окопы не смогли остановить революционную силу моторов, на место которой сегодня пришла анархическая сила компьютеров.

- Скверный сценарий. Но ведь история не делается сама по себе, и можно, наверное, избежать всего этого?

- Чтобы предсказать это, просто взгляните на то, что было и происходит при нынешней пандемии: все это одновременно и следствие, и причина серьезного сдвига, мощь, размеры и «цифра» которого пока еще сильно недооцениваются. Однако, многое из происходящего предсказывалось, а значит его можно было бы избежать. В 2009-2010 гг. в штаб-квартире G20 столкнулись два политических мировоззрения: одно – итальянского правительства, а другое – международных финансов. Первое мировоззрение: нельзя ограничиваться движением вниз по течению, занимаясь последствиями, нужно грести вверх против течения, ища причины. Вместе с турбоглобализацией мир перешел от «свободы, равенства и братства», да к тому же еще и от капитализма, который все же зиждился на каких-то правилах, к новому миру, единственное правило которого состоит в том, что нет никаких правил.

- Так какова же была ваша цель?

- Помнится однажды, говоря о кризисе, я привел пример из видеоигр: приходит монстр, вы его бьете, приходит другой монстр еще больше, чем первый. Тот же образ использовал на своей обложке “Economist”. В тот момент времени не было причин обманываться, будто кризис уже закончился. Нужно было действовать, и предлагавшееся решение заключалось в переходе от “Free Trade” (англ.: «свободная торговля» – ред.) к “Fair Trade” (англ.: «честная торговля» – ред.). И недостаточно, чтобы цены на товары и услуги на рынке были «честными»; нужно, чтобы и производство было «честным», руководствуясь правилами, ведущими вверх по течению в соответствующих производственных цепочках. Именно в таких условиях формировался и затем был предложен на голосование ОБСЕ Глобальный юридический стандарт – новаторский проект международного многостороннего договора.

- Но какое отношение это имеет к пандемии?

- В п. 4 стандарта говорилось об «экологических и гигиенических правилах»! Это ни о чем не говорит вам? Обратите внимание, что это было чуть более десяти лет назад – в 2009-2010 гг.!

- И что же произошло с этим стандартом?

- Против яростно выступал “Financial Stability Board” (англ.: «Совет по финансовой стабильности» – ред.) – организация, изначально созданная для того, чтобы быть над финансами и защищать финансовый рынок, который нужно было только немного систематизировать. Победа Совета была отмечена появлением на международных саммитах его собственного флага, и она преподнесла нам еще десять лет турбоглобализации и турбофинансов.