В мире полном шума, картезианцы – rara avis, редкая птица. Их монашеская жизнь, в которой царит тишина и аскетизм, контрастирует с обществом стремления и технологий. Католическая Церковь на протяжении многих лет отстаивает ценность тишины и в современной жизни. Это многократно делал Папа Бенедикт XVI, а ныне значение тишины особенно подчеркивает кардинал Роберт Сара.

 

Тишина и одиночество внушают ужас современному человеку. Но чрезмерный шум может мешать слышать Бога с необходимой ясностью. Поэтому тишина является основным средством для того, чтобы приблизиться к Нему, и картезианцы хорошо это знают. Епархиальный священник, проведший четыре месяца в общине этого требовательного ордена, объясняет все преимущества – для его собственного служения и для других людей, – принятия в своей жизни, насколько это возможно, картезианской духовности.

 

 

 

 

Письма, которые этот священник еженедельно отправлял своим друзьям и родственникам из картезианского монастыря, ныне стали книгой, изданной в Соединенных Штатах «Ignatius Press» и озаглавленной «Отчет из Калабрии: Сезон с картезианскими монахами» (англ.: Report From Calabria: A Season With the Carthusian Monks).

 

В книге священник предстает анонимно, чтобы уделить основное внимание не своей персоне, а пережитому им опыту. В интервью «National Catholic Register» он заявляет, что возможность провести длительное время вместе с картезианцами в Калабрии (Италия) появилась у него в 2014 году, и он прожил с ними четыре месяца.

 

Во время своего пребывания в монастыре этот священник не пользовался мобильным телефоном. «В основном я проводил это время своей жизни в молитве, труде, отдыхе и прогулках. Единственное отличие моей жизни от жизни монахов заключалось в том, что я не посещал собраний монастырского капитула, а также в том, что поскольку я писал, находясь в монастыре, мне позволяли подключаться к Интернету».

 

 

 

 

Если какая-то часть картезианской жизни и помогла этому священнику и оставила след в его душе, то «главным образом это одиночество». Он рассказывает, что «монашеские общины – это молитвенные общины, и они созерцательны. Но картезианцев с самого начала отличало то, что их жизнь построена по образцу, более характерному для Церкви Востока, когда монахи большую часть времени живут затворниками и собираются лишь по случаю. Именно таким образом жизни начали жить св. Бруно и его спутники. Они действительно защищали свое одиночество».

 

«Когда входишь в картезианский монастырь, там очень тихо и спокойно. Одиночество – вот что действительно является его отличительной чертой, и я думаю, что это то, что больше всего впечатляет всех, потому что мы очень погружены в мир, в котором живем, и подвержены постоянным стимулам» – размышляет этот священник.

 

 

 

 

В таких монастырях эти стимулы разрушаются и максимально сокращаются, поэтому «ты просто чувствуешь, что эти люди очень сосредоточены, и живут глубокой созерцательной жизнью».

 

По словам священника, он ощущал себя «очень комфортно в этом безмолвии, и без колебаний вошел в ритм жизни монахов». Кому-то это может показаться ужасным, но он ощущал его, как нечто «очень уравновешивающие». «В определенном смысле этот ритм строгий, не фанатически строгий, а сосредотачивающий и объединяющий, поскольку внешних отвлекающих внимание стимулов не так много, стимулов, в которых мы постоянно утопаем в обычной жизни».

 

Те четыре месяца изменили образ жизни этого священника. Сейчас он уверяет, что чувствует себя гораздо «комфортнее в тишине, и что отчасти избавился от ощущения необходимости постоянно проверять электронную почту. Один из вызовов средств массовой коммуникации, с которыми мы сталкиваемся сегодня, заключается в том, что мы полагаем, что должны отвечать немедленно. А это не так. Эти четыре месяца помогли мне понять это. Образ жизни картезианцев и их распорядок дня установлен с определенной целью. Этот не тот распорядок, которому я мог бы следовать сейчас, но я могу приспособить свой собственный ритм жизни к тому, чтобы получить пользу от того ритма, который я ощущал, живя в их общине».

 

 

 

 

Священник приводит конкретный пример этого в отношении молитвы: «Будучи священником, я молюсь Литургию Часов ежедневно, так что она уже стала нормой моей жизни. Однако, вероятно, главное влияние (моего пребывания в картезианском монастыре) состоит в том, что сейчас я молюсь медленнее и провожу больше времени в молитве. Я обнаружил, что когда поступаешь так, то уделяешь больше внимания людям, когда они к тебе обращаются. Порой мы, священники, очень заняты, и сокращение времени молитвы может стать тенденцией. Однако если ты уделяешь больше времени молитве, то сможешь лучше справиться с другими своими обязанностями и в действительности сможешь дать людям больше, когда они обратятся к тебе».

 

Но эти преимущества картезианской жизни справедливы не только в отношении священника, но и любого человека. Каждый может получить от них пользу, приспособив к своей жизни и своему расписанию. Хотя это и не одно и то же: быть монахом и отцом семейства, но сойти с несущегося скоростного поезда современной жизни и сократить стимулы, чтобы пересмотреть приоритеты может каждый.

 

 

 

 

Не нужно постоянно проверять мобильный телефон, отвечая на сообщения. Это время и эти мысли можно направить к более тесному единению с Богом.

 

Кроме того, благодаря своему картезианскому опыту, этот священник рекомендует всем взрослым католикам проводить созерцательные реколлекции в уединении, по крайней мере один раз в году. «Возможно, в конце недели, – если ты не можешь чаще, – полностью отключись от всего и отправься в то место, где сможешь молиться, получить духовное руководство, отдалиться от повседневной жизни и увидеть всё в свете Божьей благодати» – призывает он.

 

Помни, что до недавнего времени у всех была возможность жить тихо и спокойно. Он заканчивает, утверждая, что «наши изобретения очень помогли нам, но они могут начать управлять нашими жизнями, если мы не будем осторожны. Нам нужно что-то настолько экстремальное, как образ жизни картезианцев, чтобы напомнить о том, что есть альтернатива, и что мы можем включить их привычки в тот образ жизни, которым живем».