Приводя этот отрывок, мне, во-первых, хотелось показать, что зачастую отличить добро от зла бывает совсем не просто. Вот почему мудрый царь просит именно этот дар, более ценный, чем здоровье, золото или успех.

 

Во-вторых, мне хотелось бы остановиться на словах «сердце разумное». Сердцем принято называть ту самую глубинную часть человека, где рождаются его эмоции, желания, способность любить и сострадать другим. Разум же – это нечто другое, способность объективно мыслить, анализировать факты и взвешивать их, чтобы затем принять самое верное решение.

 

Сердце, которое не слушает разум, у которого он не в почете, причиняет огромные страдания своему хозяину и не только ему, но и всем окружающим. Сердце без разума – сердце слепое, подобное автомобилю без руля, который несет смертельную угрозу всем встречным людям. Например, человеком с большим сердцем, но без головы, можно легко манипулировать и превратить его в фанатика или террориста, способного убить, не задумываясь о боли, которую тем самым причиняет, и не отдавая себе отчета в том, что своими действиями он, скорее всего, не добьется того, чего желает: так бывает с теми, кто не пробует остановиться, чтобы оценить последствия собственных актов, в результате чего, их поведение зачастую еще более усложняет достижение тех целей, к которым они стремятся.

 

А разум без сердца – это разум холодный и бесчувственный, который легко может стать разумом жестоким. Он не обращает внимания на чувства других и потому не включает их в число тех данных, которые нужно взвесить, прежде чем принять решение. В итоге разум без сердца тоже порождает страдание. И этого страдания можно было бы избежать.

 

Сердце же разумное как раз-таки совмещает в себе эти две главные способности человеческого существа, что помогает ему отличать добро от зла.

 

И, наконец, в-третьих, учитывая все вышесказанное, мне хотелось бы коснуться здесь темы эвтаназии. Ее суть в самовольном прерывании жизни человека путем отказа от применения средств, требуемых для ее сохранения (например, посредством прекращения подачи питательных веществ в организм человека, находящегося в коме), или путем прямого умерщвления (когда, например, с помощью инъекции прерывается жизнь престарелого).

 

Не трудно обмануть людей с доброй волей и представить подобную процедуру как проявление милосердия или, по крайней мере, как акт, не подлежащий нравственной оценке, как выражение уважения к решению больного. Но, на самом деле, все совсем не так. Разве не правда, что почти все «аргументы» в пользу эвтаназии игнорируют разум и сводятся к сюжетам со страдающими людьми, которые говорят, что уже не в силах больше терпеть и хотели бы, чтобы все поскорее закончилось? Подобные доводы не учитывают всей глубины вопроса и требуют только ответа сердца – ответа, не взвешенного разумом.

 

Можно также холодно смотреть на больного и решить умертвить его. Или видеть чужую боль и не обращать на нее внимания. Но и этому, и предыдущему вариантам поведения противоположно сердце разумное, которое подсказывает нам нечто совсем другое.

Например, оно говорит нам, что жизнь принадлежит не мне: я не абсолютный хозяин своей жизни. Она – дар Божий, и у меня нет права уничтожать ее: просто потому, что она не моя. Как я не могу сжечь дом, в котором живу, если он не мой, так не могу и прервать свою жизнь. Это недозволительный поступок, великий грех.

 

Если у человека есть право свести счеты с жизнью из-за болезни или старости, то такое же право есть и у парня, любимая девушка которого не отвечает ему взаимностью, либо провалившийся на экзамене студент или разорившийся предприниматель. Но, если парень покончит жизнь самоубийством, то тем самым причинит ужасную боль своим родителям, и точно так же предприниматель заставит страдать своих детей и супругу. И тот, кто прибегает к эвтаназии, в той же степени подрывает устои общества и наносит ему огромный вред.

 

Сегодняшняя медицина настолько развита, что никто не вправе сказать, будто больной может испытывать настолько невыносимые страдания, чтобы желать умереть. Болеутоляющие способны их устранить или серьезно облегчить. Поэтому желание смерти связано не с физическими, а психологическими муками («я – обуза для своих родных; для них было бы лучше, если бы меня не было…»). И этих психологических мук тоже можно избежать: средство простое – любить престарелых и больных.

 

Обычно любой человек, чувствующий себя любимым, хочет жить. И лишь тот, кто не ощущает достаточно любви, хочет свести счеты с жизнью. Что же можно тогда сказать о его родных, друзьях и близких?

 

Бывает, что взрослый человек не хочет зависеть от других, как ребенок, и потому предпочитает жизни смерть («не хочу, чтобы они видели меня таким и водили меня в туалет»). Этим людям мне хотелось бы рассказать следующую историю. Один знаменитый математик с возрастом стал терять память. И вот его внук как-то делал уроки и громко спросил: «Сколько будет пять на восемь?» «Двадцать пять», – ответил дед. В этот момент к нему подошла дочь, поцеловала и сказала ему: «Когда ты снова ошибешься, я поцелую тебя опять». Этот старик спокойно умер дома, окруженный любовью и заботой своей семьи.