Я думал, что это всё (книгу) будет легче писать. Но вместо того… Когда я дописал последнее предложение предыдущей главы, то вдруг почувствовал, что живу в грязи. Эта грязь не только вокруг меня, но я сам в нее погружен по уши. Как будто я засунул голову в канализацию. Это не приятное зрелище и не приятное ощущение.
Но что, если это не чувство, а реальность, и в этот момент я действительно нахожусь в грязи? Может, это одна из причин, почему я не хотел когда-либо исповедоваться. В конце концов, перед кем человек хотел бы показаться с лицом (или душой), испачканным мусором или грязью? Только дурак бы этого не стыдился. Или бездомный. Тот, который уже привык и к запаху и к грязи.
Бездомный. Интересное слово. Однажды в мои семнадцать лет я не знал этот термин и не использовал его. Сегодня это нормальное явление. Достаточно в Праге (и не только) пройтись вокруг главного вокзала или зимой сесть в некоторые из ночных трамваев. Большая или малая группа бездомных людей – не только объект нашего социального или благотворительного настроения, которому регулярно жертвуют деньги на хлеб или суп.
Может, они нам нужны больше, чем мы думаем. Именно ради нас самих. Из-за нашего мировоззрения. Из-за нашего сердца.
Многие из них уже привыкли. После того как согрелись и покушали, они возвращаются в свою грязь. Не пытаются это решить и не беспокоятся. Они уже не в состоянии реально оценить то, что было в начале этого состояния. Это для них слишком сложно. С одной стороны они хотели бы хорошее жилье и регулярную еду, но обычно они возвращаются к этому образу жизни. Другой образ жизни им принять уже трудно. Взять инструменты и устроиться на работу. Свой суп или хлеб зарабатывать благодаря своему труду. Терпеливо ждать зарплату. Не жалеть о том факте, что я должен работать. Не вспоминать о предыдущем бездействии.
Принять тот факт, что в этом состоянии человек теряет свое достоинство.
Я признаю, что честная святая исповедь трудна. Это как в притче, когда сын уходит из дома, где не было недостатка, и после времени разгула и бурной жизни впадает в нищету и погружается в новые проблемы, ему не везет ни в какой области…
Признать, что единственным правильным решением является возвращение – это было бы проявлением слабости.
Кто-то лучше вернется в свой удел бездомного. Будет дальше жить в зависимости от лени, в гордыне, эгоцентризме, нечистоте или любопытстве, чем стать зависимым от Того, Кто не ошибся, когда продумал и сотворил наше бытие. Потому что Он любит нас.
Это решение вернуться, разобрать свои ошибочные шаги и признать их – это единственная трудность всего процесса. Однажды ясно сказать себе, что я хочу вернуться. Что так называемая свобода, которой я наношу рану своей душе, не является свободой. Что вместо пахнущей грязи, я могу смело поднять голову, выдержать несколько моментов стыда под краном над умывальником, чтобы встретиться с несравненной радостью. Ведь в тот момент, когда я только решил вернуться, Кто-то уже вышел меня встречать, чтобы Своим телом закрыть мой позор. Он не только омыл меня от грязи, но и одел в чистую одежду.
Так что? Можем… можешь… могу…
Могу встать, как и когда-то, в очередь у исповедальни и терпеливо ждать того момента, когда смогу встать на колени и начать исповедовать свои грехи. Здесь речь не идет об этой исповеди, а также о том священнике, который слушает ее, речь идет о возвращении бездомного. О возвращении домой.
И в заключение я хочу поблагодарить
(…) всех вас, кто читал эти строки, которые, может быть, вам немного помогли, как и мне когда-то помог один священник…
…когда я не хотел, не знал и не находил в себе сил идти на исповедь…
