У них всех есть нечто общее, что с первого взгляда можно не заметить: они гораздо более авторитарны и диктаторски, чем может показаться. И к тому же ведут или к обществу хаоса (где царит закон джунглей, т.е. закон сильнейшего), или к обществу без свободы.

 

«Запрещено запрещать» – довольно противоречивое заявление, в котором кроется обман. Целиком данная фраза должна бы звучать следующим образом: «Запрещены любого рода запреты любому гражданину, кроме меня или нас, навязывающих только один запрет: запрет запрещать, причем навязывающих этот запрет всем». И здесь вполне логично будет задать такой вопрос: почему ты (или вы) можете запретить что-то, а я не могу? Почему ты присваиваешь себе право, в котором отказываешь мне?

 

«Нужно быть терпимыми ко всем» – еще одно заявление, которое, на первый взгляд, звучит здорово. Но, как бы некоторые не отстаивали это утверждение, в его сути сокрыто великое противоречие. Если спросить тех самых некоторых, нужно ли быть терпимыми к фанатикам, сжигающим заживо людей лишь потому, что те думают иначе, они сразу же скажут: «Нет». И добавят: «Именно это я и хочу сказать: фанатики поступают плохо, потому что должны быть терпимы ко всем и не должны никого сжигать». Им можно было бы ответить: «Хорошо, но тогда и ты нетерпим к фанатикам, и твой лозунг должен быть следующим: “Нужно быть терпимыми почти ко всем, но не ко всем”. И если у тебя есть объективные критерии для осуждения действий этих фанатиков, то тебя не должно удивлять, что и у других есть причины осуждать иного рода действия». По сути, мы встаем перед вопросом добра и зла: реальны ли они и объективны или же субъективны и нереальны.

 

«Поступаю, как считаю нужным, а если ошибаюсь, то это моя проблема», «Живи и дай жить другим». Эти два лозунга в сути своей очень похожи и скрывают в себе одно и то же заблуждение: убеждение в том, что поступки одного человека не сказываются на других. Но несомненно, что все мы, люди, связаны друг с другом. Например, когда человек пьянствует, это становится проблемой не только для него, но и для всего общества: он может сесть за руль и сбить кого-то, его работоспособность понижается, другие, глядя на него, видят дурной пример,  а, если он попадет в больницу, обществу придется тратиться на него. Когда кто-то делает аборт, одновременно умирает другой. Мы – не маленькие островки в безбрежном океане, а кирпичики одного дома.

 

Общество без законов подобно автотрассе без правил: проигрывают все. Сильнейший, может быть не проиграет, но все остальные – да. Законы, если они справедливы, служат гарантией безопасности для обычного гражданина. Если их устранить, обычные люди станут беззащитными перед сильными, которые превратятся в тиранов.

 

В некоторых регионах сейчас происходит нечто намного более прискорбное: под личиной большей свободы воцаряется светская инквизиция. И тому есть две причины. С одной стороны, некоторые люди ошибочно отождествили те или иные законы с религиозными идеями и говорят, что, если уж каждый должен быть свободен в вопросах вероисповедания, то лучше устранить такие-то запреты и предписания. С другой стороны, это привело к ужасному парадоксу: всех обязали признавать приемлемым поведение, за которое карали те древние законы. Т.е. был снят один запрет и установлен другой.

 

Покажу это на реальном примере. В Англии до недавнего времени не было нормальным, чтобы два человека одного пола ходатайствовали об усыновлении детей. Агентства (среди которых есть и католические), занимающиеся организацией усыновлений, никогда не сталкивались с подобными просьбами. Потом появились такие люди и стали писать заявления на усыновление. Агентства католического толка в ответ заявляли, что не могут удовлетворить подобного рода прошения. Эти усыновители могли бы пойти в другое агентство, где не было бы таких препятствий, но многие из них предпочли подать судебные иски на католические агентства, ответившие отказом на их заявления. Судьи встали на сторону истцов: католическое агентство допустило дискриминацию. В итоге, католическим агентствам по усыновлению приходится выбирать: согласиться или закрыться, и они закрываются.

 

В двух словах: нельзя сказать, что любое поведение приемлемо, так как есть такие типы поведения, которые взаимно исключают друг друга: усыновления однополым парам и отказывать в этом. Лишь одна из этих двух групп добьется своего.

 

В случае Англии был отменен один «закон» (не позволявший усыновление определенным людям) и установлен другой: обязанность положительно отвечать на все заявления на усыновление. Когда вы отменяете один закон, появляется другой (закон сильнейшего, каковым, например, в данном случае явилось гомосексуальное лобби). И здесь встает один большой вопрос: а разве не было бы мудрее пытаться, чтобы самый справедливый из этих двух законов вышел победителем?