ГЛАВНАЯ
СТАТЬИ
НОВОСТИ
ГАЗЕТА
ПРИХОДЫ
О НАС

Хочу спросить
Магические символы?
 
Отвечает:
о. Хосе Луис Мумбиела
 
Употребление освященной во­ды, по-моему, попахивает колдовством. Говорят, что сатана бежит от нее. Но что в ней такого, что могло бы его испугать? Ведь она не перестает быть простой водой.
 
Некоторые древние мудрецы полагали, что вода – это первичный элемент всего сущего, начало жизни и движения. Если обратиться к библейскому рассказу о сотворении мира (Быт 1, 1–6), то и там мы видим, что она существовала с самого что ни на есть начала. Все мы понимаем, что вода в следствие присущих ей особых свойств чрезвычайно необходима для жизни и гигиены благодаря тому высокому потенциалу, которым она обладает как в жидком, так и твердом и газообразном состоянии.
Возможно, именно в виду этой важной и созидающей роли Бог и избрал воду как средство для исполнения задачи, которая превышает заложенные в ней способности: в водах крещения мы умираем для греха и рождаемся для жизни вечной, становимся чадами Божьими, наследниками обетования спасения и причастниками Любви и защиты Господа. Вода, как при переходе через Чермное море, служит своему Творцу для спасения Его избранных (Исх 14).
Не стану отрицать, что мне самому не раз случалось от души посмеяться над «нерелигиозными» ритуалами с использованием святой воды. Я смеялся…, но все же не мог не беспокоиться из-за того, что есть люди, верящие в подобные церемонии, поскольку такие суеверия таят в себе серьезную опасность.
Приступая к этой простой, на самом деле, теме, следует напомнить, что есть лишь один Спаситель – Иисус Христос, и если мы хотим наделить земные материальные реальности свойствами, превышающими их природные качества, этого можно добиться лишь через Него, так как именно Он действует посредством этих реальностей и, в принципе, если пожелает, вполне может исцелить, очистить и спасти и без воды.
Если, как говорит св. Тереза Авильская, «бес ни от чего так не бежит, как от святой воды», то не из-за ее природных свойств или связи с неким «аквакосмосом», не из-за слов какого-то мужчины или женщины, а из-за присутствия силы Того, Кто есть Жизнь, Начало и Конец. Поэтому ее христианское использование (при входе и выходе из церкви и из дома или перед сном, для благословения людей или предметов и даже для питья) – это не колдовство, а акт веры в хранящее присутствие Бога, как у той женщины, которая надеялась исцелиться от одного лишь прикосновения к одежде Иисуса (Мф 9, 20–22). Та одежда была сшита из той же ткани, что и одежда окружающих, но ее носил не шаман или гуру, а Сын Бога живого. И женщина исцелилась не благодаря суеверию, а потому, что, напрасно потратив много времени и денег…, прибегла с верой к бескорыстному, близкому и быстрому спасению, даруемому Богом лишь в Иисусе Христе.
 
Почему в Католической Церкви рисуют ореол вокруг головы святых? Протестанты этого не делают.
 
Изображать свет вокруг головы какого-нибудь святого издревле было принято не только у католиков или православных, но и во многих дохристианских религиях. В последних таким ореолом отмечались божества или близкие к ним люди, находящиеся на высокой ступени «обожения». Подобным символизмом первоначально обладали и водружавшиеся на головы царей и императоров венцы, которые должны указывать на божественное происхождение их власти.
Какие-то параллели здесь прослеживаются и с представлениями об ауре, окружающей тело человека в зависимости от состояния его души. Однако, некоторые святые советовали не придавать этому особого значения, так как, в действительности, подлинная святость необязательно определяется по той или иной ауре.
Именно из-за языческого понимания нимба или ореола христианство медлило с введением его в свою иконографию. Лишь в IV в. сияние стало появляться вокруг головы сначала только Иисуса, а потом Приснодевы и прочих святых. Но в христианском искусстве этот элемент отражал лишь представление, преподанное апостольской традицией и Библией: праведники обрели венец вечной славы и вовеки будут царствовать со Христом, венец неувядающий (ср. 1 Кор 9, 25; 1 Петр 5, 4), венец правды и святости (ср. 2 Тим 4, 8), венец жизни (ср. Иак 1, 12; Откр 2, 10)
Все мы призваны отражать этот свет уже на земле как результат присутствия и действия в нас «Света от Света» (ср. Исх 34, 29–35; Вар 5, 1–2; Мф 17, 2). И наш свет – это не столько «аура», сколько совершение добрых дел (ср. Мф 5, 14–16). Наш «венец» – это счастье и верность Господу окружающих (ср. Флп 4, 1).
В том же состоит и «венец» Церкви (Откр 12, 1). Она, наша мать, также облекается в «ослепительные» одежды, т.е. деяния святых (Откр 19, 7–8), отправляясь навстречу своему Жениху Христу, к Которому обращается с прекрасными словами псалма: «Ты одеваешься светом, как ризою» (Пс 103, 2).