– Слушай, Велинка, где это видано, чтобы медведи слушались белок?!
– Не упрямься, Пандик, и положи обратно в корзинку чужие орехи!
Все друзья из Трехэтажного леса знали, что у этого ленивого лакомки, как у большинства мишек этого вида, все-таки доброе сердце, хотя он и рычит каждый раз, когда веселая белочка Велинка напоминает ему о добрых делах, которые он мог бы сделать.
– Пандик, нам лучше поскорее уйти отсюда, потому что здесь вот-вот появятся те пастухи.
– Ррр… Когда еще можно будет поесть такую вкуснятину?! Сама посмотри: сыр, мед, фрукты… и даже орехи!
– Пойдем, Пандик, скорее! Они уже идут сюда и очень торопятся!
Легкая проворная Велинка далеко видела со своей ветки. В одно мгновение друзья скрылись в густой зелени леса.
– Самое худшее, что я сегодня еще ничего не ел, – ворчал Пандик.
– Забудь об этом хотя бы на минуту и поторопись. Уверена, что нам попадется еще что-нибудь. И кроме того, нам еще нужно успеть на встречу с друзьями.
Веселая попрыгунья Велинка, как и большинство ее лесных друзей, все же очень боялась людей. Она вообще была боязлива, застенчива и не любила рисковать.
Вскоре на опушке появились три пастуха со своими собаками. Пока хозяева собирали в котомки еду, музыкальные инструменты и другие свои пожитки, их верные бдительные псы заметили, что какие-то незваные гости побывали на этой территории. Беспокойно втягивая ноздрями воздух, они стали лаять в сторону леса, но пастухи, сильно спешившие куда-то, увели за собой собак в другом направлении.
Тем временем Велинка и Пандик были уже вне опасности. Преодолев несколько ручьев и холмов, они пришли, наконец, на Поляну встреч – особому месту, где летом росла самая свежая трава, а зимой не слишком лютовали морозы. Здесь частенько собирались обитатели Трехэтажного леса, чтобы поговорить на интересующие всех темы и отметить радостные события.
Сюда приходили даже кроты, живущие под землей. Именно они предложили назвать этот лес «трехэтажным», потому что думали, что жить под землей – значит жить «на первом этаже», а не ниже других. Все были согласны с ними, особенно сурки и кролики, считавшие, что в какой-то мере это относится и к ним.
Сюда приходили и выдры, живущие на речных берегах, оленята, козы, взбирающиеся на высокие отвесные скалы, маленькие кабанята и многие другие животные, населяющие «второй этаж».
«Третий этаж» принадлежал тем, кто умел лазать по деревьям, а потому мог похвастаться более широким взглядом на происходящее или то, что должно произойти.
Смеркалось. Солнце уже спускалось за гору, ограждавшую долину на западе и носившую странное название «Дальше-ни-шагу». Но сегодня все ждали особого гостя – молодого ворона Сьюла, время от времени залетавшего на Поляну встреч и рассказывавшего о других мирах. Среди всех жителей Трехэтажного леса он один отваживался покидать его и летал так далеко, что порой ворона не было видно по нескольку дней.
В начале собрания все, как всегда, болтали с соседями, в то время как Людик – неугомонный, игривый и смешной кролик – без остановки скакал по поляне из конца в конец. Вдруг откуда-то сверху, так что никто даже не понял, с какой именно стороны, спустился Сьюл. После обычных фраз и приветствий все замолчали, чтобы вновь прибывший гость рассказал последние новости.
– Дорогие друзья, – начал Сьюл – Многие из вас знают, что некоторым моим предкам поручались важные миссии. Например, отыскать Землю новой надежды или прокормить одного из великих пророков…
– Кто такие пророки? – спросил Пандик у старого и уважаемого всеми оленя Сламона.
– Хорошие люди, друзья Творца. Некоторые из них даже предсказывали рождение ребенка, который наполнит всю землю миром, – ответил олень.
– А где находится эта Земля новой надежды? За опушкой нашего леса? – не унимался мишка.
– Точно не знаю; наверное, там, где родится тот самый ребенок, – задумчиво сказал Сламон.
– И там… много меда и орехов? – обрадовался Пандик.
– Спасибо, Плодия, – поблагодарил ворон выдру, кивнув головой. – Так вот, мне кажется, произошло что-то необыкновенное в сотворенном мире. Невиданная звезда сияет над маленькой деревушкой под названием Вифлеем. Там ангелы Творца возвестили нескольким пастухам о рождении ребенка, который принесет спасение всем. Дорогие друзья, нам с вами известно, как опасно покидать лес. Но мы знаем также, что внутри нас живет пламенное желание, великая мечта, передающаяся из поколения в поколение с самых древних времен: мы хотим беспрепятственно путешествовать по всем лесам и полям, подаренным нам Творцом, и делиться дружбой, радостью и миром со всеми другими животными и даже с людьми. Так позвольте же мне сказать вам о том, что на этот раз стоит рискнуть и выйти из леса, чтобы встретиться с ребенком в Вифлееме.
Трудно передать реакцию, последовавшую за такими неожиданными речами Сьюла. Одни из присутствующих тем вечером на Поляне встреч загорелись энтузиазмом, другие сомневались, все говорили… Но в каждом вновь загорелся свет великих надежд.
– Друзья мои, – продолжал тем временем Сьюл с новыми нотками твердости и уверенности в голосе, – я видел то место, где родился ребенок, и, если хотите, могу отвести вас к камням, из-за которых вы сможете незаметно взглянуть на него. А потом пусть каждый решит, готов ли он идти до конца.
Такое предложение показалось всем жителям леса разумным. И тогда вслед за молодым вороном они отправились в путь к горизонту, в те края, куда никто из них до сих пор не осмеливался ходить. Сьюл вел их все время на восток под покровом ночи и в сопровождении звезд, стараясь избегать самых опасных мест.
Когда послышались звуки человеческих голосов, флейт и бубнов вперемешку с блеяньем и мычанием, наши герои, стараясь поменьше шуметь, пришли, наконец, к тем камням, о которых говорил Сьюл.
– На этом моя миссия окончена, – сказал молодой ворон. – Теперь пусть каждый посмотрит и… решит сам.
Сьюл взмахнул крыльями и, подлетев
к пещере, сел у одного из отверстий, служащих чем-то вроде окна.
Глубокое молчание воцарилось среди путешественников, которые попрятались среди камней. И многие из них именно теперь остро ощутили странную дрожь в ногах, сопровождавшую их всю дорогу.
Наконец, с огромной осторожностью и осмотрительностью Велинка медленно высунула голову из своего убежища.
– Скажи нам, что ты видишь, – зашептали остальные спутники.
Молодая белка ответила, что видит много людей, овец и даже одного вола с ослом. Она узнала также тех пастухов с опушки леса, которые теперь отдавали свою еду (сыр, мед, фрукты… и даже орехи!) какой-то очень красивой молодой женщине с такими добрыми глазами, каких Велинка не видела даже среди своих лучших друзей. А рядом с женщиной лежал в яслях малыш, завернутый в обыкновенную белую материю. Несмотря на расстояние, белочка, едва увидев младенца, умолкла на несколько секунд, погруженная в свои мысли, неподвижная, как будто бы очарованная…
– А что еще? Да, что с тобой такое?! Скажи, что ты видишь еще!, – не отставали друзья.
Белочка очнулась и, хорошо присмотревшись, заметила там, у пещеры, среди собак и пастухов… Людика! Неугомонный маленький кролик бесстрашно и у всех на виду сидел прямо перед Младенцем. Поводя своими тонкими усиками и маленьким носом, он буквально светился от счастья. Вдруг рядом с ним зашевелилась кучка земли…
– Не может быть! – вскрикнула вполголоса Велинка. – Ведь это голова крота Слепика! Как только он смог прорыть ход туда?!
Сгорая от любопытства, друзья из Трехэтажного леса стали один за другим вытягивать свои головки из-за камней.
Да, добрый Слепик решил лично разузнать, что же это за обетование, и, к его большому удивлению, его глаза, привыкшие ко тьме, увидели какой-то необычайный свет, именно тот свет, который всегда грезился ему во снах. Высунув голову из земли, крот увидел молодого человека с бородой и добрым взглядом, и… человек даже подмигнул ему! «Наверняка, отец ребенка», – подумал Слепик а потом, подмигнув в ответ, посмотрел на ясли. Он так и замер, как вкопанный. Ведь впервые в жизни наяву он созерцал свет своих грез.
Младенец взглянул своими прекрасными глазами на молодого ворона, сидевшего на окне, показал на него своей детской ручкой матери. Она сразу уловила желание Ребенка и подала горсть сухих фруктов к отверстию в пещере. Сьюл с изумлением смотрел на неожиданный подарок от молодой женщины и Младенца. Но его изумление стало еще больше, когда та, одарив его улыбкой такой красоты, которой он не видел никогда в жизни, взяла завернутые в платок орехи и осторожно вложила их в клюв Сьюла, погладив его по голове. Ворон почувствовал себя не только любимым, но и принятым в эту семью, поселившуюся в пещере, он стал даже сопричастником ее судьбы, ее слугой… Конечно, Сьюл как наследник птичьего племени, кормившего «хороших людей», все прекрасно понял и отнес орехи Велинке и Пандику, чтобы разделить с ними трапезу этой чудесной ночи.
– Знаешь что, Велинка, этот Младенец украл мое сердце! И подумать только, что я чуть не съел его ужин…! Стыд-то какой, Велинка…!
– Не знаю, Пандик, но мне кажется, что этот Мальчик неспособен взять то, что ему не принадлежит…
Эти слова поразили мишку в самое сердце, так что он даже всхлипнул, и серебряная слеза покатилась по его мягкой, как будто бы ватной черно-белой щеке и соскользнула на землю, как скромный дар любви и раскаяния перед вифлеемским Младенцем.
Вдруг Велинка направилась в сторону пещеры, движимая каким-то внутренним порывом, который она не могла ни сдержать, ни понять. Остальные, воодушевленные ее героизмом, последовали за ней. Даже Пандик пошел, хотя и продолжал повторять сквозь зубы: «Да где это видано, чтобы медведи слушались белок…?!» А Велинка с невиданной отвагой все шла… среди людей…, пока не оказалась у самой высокой части яслей. Друзья из Трехэтажного леса образовали маленький кружок вокруг ребенка, как драгоценные камни в венце.
Взглянув на закрытые глаза Младенца, Велинка решила, что он спит, и в последнем порыве храбрости тихо и осторожно поцеловала ручку Мальчика, лежавшего на золотистых охапках простой соломы. От такой нежности Малыш приоткрыл глаза. Взгляды Ребенка и Велинки встретились. Это было мгновение вечности… И ночь над Вифлеемом озарялась уже не одной звездой, сиявшей высоко в небесах, потому что еще два светила засветились на мордашке белки. Она застенчиво прикрыла глазки своим буро-коричневым хвостиком, а Мальчик, протянув свою чистую, как девственная лилия, ручку, погладил ее с той нежностью и лаской, с которой впервые прикасаются к бархату или тончайшему шелку. И Велинка, не желая утомлять Малыша, начала внутри своего взволнованного сердца напевать одну из самых своих любимых песен. Она как бы убаюкивала Младенца на своих маленьких лапках, прижатых к ее влюбленному сердцу…
